Сунь Ятсен

Сунь Ятсен
кит. 孫逸仙
Лидер партии Гоминьдан
11 января 1901 — 12 марта 1925
Предшественник	Ян Цюйюнь
Преемник	Чан Кайши
Общественный руководитель (1901—1905) премьер-министр партии (1905—1925) Вечный премьер-министр Гоминьдана с 1 апреля 1925 года
Временный президент Китайской республики
1 января — 10 марта 1912
Вице-президент	Ли Юаньхун
Предшественник	должность учреждена
Преемник	Юань Шикай
Рождение	12 ноября 1866(1866-11-12) д. Цуйхэн, уезд Сяншань, Гуандун, Империя Цин
Смерть	12 марта 1925(1925-03-12) (58 лет) Пекин, Китайская республика
Место погребения	Мавзолей Сунь Ятсена в Нанкине
Отец	Сунь Дачэн (1813—1888)
Мать	Ян
Супруга	Лу Мучжэнь (в 1885—1915) Сун Цинлин (в 1915—1925)
Дети	Сунь Фо
Партия	Гоминьдан
Образование	Гонконгский медицинский колледж для китайцев
Отношение к религии	конгрегационализм
Автограф
Награды
Военная служба
Годы службы	1917—1925
Принадлежность	Китайская республика
Род войск	Сухопутные войска Китайской Республики
Звание	Генералиссимус армии и флота
Сражения	Синьхайская революция Вторая революция Движение в защиту Конституции Гуандун-Гуансийская война Эра милитаристов
Медиафайлы на Викискладе
Произведения в Викитеке

Сунь Ятсе́н (кит. 孙逸仙, Сунь Исянь, также известен как Сунь Вэнь и Сунь Чжуншань^{[комм. 1]}; 12 ноября 1866 — 12 марта 1925) — китайский революционер и политический деятель, основатель партии Гоминьдан. Один из основателей и первый Президент Китайской Республики (с 1 января по 1 апреля 1912 года), один из наиболее почитаемых в Китае (в том числе, на Тайване) политических деятелей.

Происходил из бедной крестьянской семьи хакка. Получал традиционное китайское образование, далее учился на Гавайях в миссионерской школе. Завершил образование в Гонконге, где окончил английскую школу (1884) и Гонконгский медицинский колледж для китайцев (1892), занимался медицинской практикой в Макао. Сформулировав программу возрождения Китая, пытался обращаться к высокопоставленному сановнику Ли Хунчжану, однако был проигнорирован. Во время японо-китайской войны перешёл на радикальные антимонархические и антиманьчжурские позиции, создал в эмиграции партию «Синчжунхой» (1894). После провала восстания в Гуанчжоу 1895 года Сунь Ятсен эмигрировал в Японию, откуда отправился в США и Европу. В Лондоне была предпринята попытка его похищения цинскими властями, вызвавшая большой общественный резонанс. В 1905 году основал в Японии революционную группу «Тунмэнхуэй», программой которой были сформулированные Сунем «три народных принципа», трактовка содержания которых существенно менялась со временем. В период 1905—1911 годов организовал около десяти локальных восстаний в разных провинциях Китая^[1].

Ко времени рождения Сунь Ятсена пять поколений его предков проживали в деревне Цуйхэн уезда Сяншань в дельте Жемчужной реки. Ближайшим городским центром, расположенным в 40 китайских вёрстах южнее, был Макао. Семейство Суней было по происхождению из хакка, но не стало селиться в близлежащих деревнях этой субэтнической группы. Отец — Сунь Дачэн (1813—1888) — в четырнадцать лет осиротел и стал работать на семейном поле. Однако оно было слишком малым и не годилось для выращивания риса, поэтому Дачэн занимался отхожим промыслом в Макао, где поднялся от носильщика до портного. У его жены, урождённой Ян, были перевязанные ноги, однако она вынуждена была работать в поле. Их первенец — Сунь Мэй — родился в 1854 году. Совсем молодым он отправился в Гонолулу, где его в 1879 году навестила мать. Двое дядей — братьев Дачэна — сгинули в Калифорнии, куда отправились на заработки во время «золотой лихорадки». Старшая из дочерей умерла в раннем возрасте, младшей тоже перевязали ноги, чтобы повысить ей шансы на удачное замужество. Самый младший из сыновей появился на свет в шестой день десятой луны пятого года под девизом Тунчжи (12 ноября 1866 года), и получил имя Дэмин — «Ясная добродетель» (德明). О его первых тринадцати годах жизни неизвестно ничего. Предположительно, он помогал отцу в полевых работах, кормил свиней и ходил в горы за хворостом, и посещал начальную школу, которую содержал местный клан^{[1 2][2 2]}.

Брат Сунь Мэй сумел открыть на острове Мауи продуктовую лавку, а потом приобрёл ферму площадью 6 акров, на которой работали выходцы из родной деревни Цуйхэн. Он посылал домой достаточно средств, чтобы Дачэн мог арендовать землю и нанимать батраков^{[1 3]}. Младший сын в сопровождении матери 2 мая 1879 года из Гонконга был отправлен в Гонолулу. По позднейшим воспоминаниям, в британской колонии у будущего революционера впервые пробудился интерес к Западу и вообще миру за пределами Китая. Увидев, что младший брат отличается способностями, Сунь Мэй отдал его в англиканский пансион Иолани^[англ.] на острове Мауи, в котором тот проучился три года. Он настолько овладел английским языком, что в июле 1882 года получил награду за успехи в грамматике. В миссионерской школе посещение церковных служб и ежедневные молитвы и изучение Библии были обязательными; в раннем возрасте Сунь Ятсен приучился отождествлять христианство с прогрессом. После выпуска из школы его перевели в американский колледж Оаху^[англ.], окормляемый конгрегационалистами, где младший Сунь обучался азам медицины и права. Однако Сунь Мэй был обеспокоен интересом брата к христианству и отходом от родовых культов (и даже желанием отрезать косу), поэтому в 1883 году отправил его обратно на малую родину. Здесь случился скандал, поскольку Сунь Дэмин с приятелем Лу Хаодуном, который прежде учился у миссионеров в Шанхае, разгромил храм местного божества. Родителям пришлось отправить сына в Гонконг^{[1 4][2 3]}.

Весной 1884 года Сунь поступил в Государственную центральную школу с обучением на английском и китайском языках. 4 мая 1884 года, несмотря на неодобрение отца и старшего брата, он принял крещение у американского врача-миссионера Чарльза Роберта Хагера вместе с Лу Хаодуном. Крестильное имя его стало Жисинь, «Прогрессирующий». Своего наставника он даже возил на малую родину и представил родителям. Далее по воле родителей он согласился на договорный брак и женился на купеческой дочери Лу Мучжэнь (1867—1952). Молодая жена оставалась в Цуйхэне и не участвовала в жизни своего мужа. Сунь Мэй попытался вызвать своего брата на Гавайи, но в 1886 году согласился с его выбором и даже стал продолжать денежные выплаты. Выбор будущей профессии был невелик: будучи хакка и крестьянином, не получив классического образования, Сунь Ятсен не мог поступить в технические и военно-морские заведения Шанхая или Фучжоу. Преподобный Хагер предлагал сделаться священником, но в Гонконге не было семинарии, и, движимый стремлением познать Запад, он приступил к изучению медицины в Кантонской больнице^[англ.], а в следующем году перевёлся в Гонконгский медицинский колледж для китайцев^{[англ.][2 4]}. В колледже Сунь познакомился с учеником немецких миссионеров сыном богатого купца Чжэн Шиляном, который был связан с тайными обществами Гуандуна. Пять лет медицинского образования сильно изменили взгляды Сунь Ятсена и привели к завязыванию социальных связей с соучениками более высокого происхождения. Дружеский кружок этих лет прозвали «четырьмя великими смутьянами»; они собирались в лавке Ян Хэлина и дискутировали о месте Китая в мире и способах возвращения величия стране. 23 июля 1892 года Сунь Ятсен окончил медицинский колледж, будучи первым из двенадцати своих однокашников. Поскольку это был первый выпуск, он был торжественно обставлен. Однако полученное образование не позволяло заниматься практикой, поскольку для этого требовалась бакалаврская квалификация со специализацией на общей терапии, хирургии, зубном деле или фармацевтике^{[1 5]}. Мари-Клер Бержер отмечала, что очень сложно понять, каков был уровень квалификации Сунь Ятсена, когда он окончил образование. Его дипломы не признавались ни португальскими, ни британскими властями Макао и Гонконга. Принципиальным отличием положения Сунь Ятсена, вероятно, уникальным для его времени, было то, что он был свободен от любых обязанностей по отношению к семье, в том числе заработка, так как его самого, жену и детей содержал брат Сунь Мэй^{[2 5]}. Сунь Ятсен получил приглашение работать в больнице Цзинху в Макао, практиковавшей китайскую медицину, с жалованьем 108 лянов серебра. Однако уже в декабре 1892 года он открыл аптеку на улице Каодуй и смог забрать к себе жену и детей. Весной 1893 года он перебрался в Гуанчжоу, где также практиковал китайскую медицину, всё более и более убеждаясь, что это занятие «слишком мелкое» для его амбиций^{[1 6]}

В начале 1890-х годов у Сунь Ятсена, вероятно, только налаживались контакты с тайными обществами, которые затем сыграли большую роль в организуемых им восстаниях. Какое-то представление будущий революционер имел и о Тайпинском восстании, с которым были связаны родственники Лу Хаодуна. Более того, гонконгские друзья по медицинскому училищу прозвали Суня «Хун Сюцюанем» в честь вождя восстания. С Триадами был связан сотрудник Кантонской больницы Чжэн Шилян, но тесно Сунь Ятсен стал с ним общаться не раньше 1894 года^{[2 6]}. О духовной эволюции революционера в этот период нет никаких источников в его переписке или дневниках, не оставил он и сочинений. В поздних речах он упоминал, что именно в Гонконге осознал масштабы коррупции в администрации и экономическую отсталость Гуандуна, поскольку регулярно ездил на малую родину. Согласно «Автобиографии», после поражения Китая в войне с Японией в 1895 году, Сунь Ятсен пришёл к выводу, что династия, которая не способна защитить Китай, должна быть свергнута. Интеллектуальная среда благоприятствовала таким идеям: ещё в 1887 году известный филантроп Хэ Ци^[англ.] опубликовал в гонконгской газете «China Mail^[англ.]» серию статей с проектом комплексной реформы Китая, намного радикальнее той, что предлагались участниками «движения за усвоение заморских дел». Хэ Ци предлагал перестроить органы управления государством, набрать компетентных чиновников, и реформировать систему образования. Он полагал, что военная слабость Китая порождалась его неспособностью приспособить образ жизни и внутреннюю организацию общества к реалиям современной жизни. Сунь Ятсен не мог мыслить по-другому, тем более, что в миссионерской школе и в институте изучал историю Европы и США, и глубоко почитал Наполеона и Вашингтона^{[2 7]}.

Признанным лидером движения самоусиления был в тот период первый министр Ли Хунчжан, покровительствовавший ряду чиновников-предпринимателей, которые рассуждали примерно так же, как Хэ Ци. Чжэн Гуаньин в 1893 году выпустил сборник статей «Слова об опасности в век процветания», в котором развивал те же аргументы, рассуждал об устарелости абсолютизма. Это было проявлением так называемого движения «чистых обсуждений», участниками которого были компрадорские элиты портов, открытых для иностранцев, и наиболее свободомыслящие пекинские чиновники, осознающие масштабы кризиса китайской монархии. Постепенно происходила политизация провинциальных элит Цзянсу, Чжэцзяна и Гуандуна, которые на свои средства были вынуждены осуществлять благотворительные и общественные работы, социальную помощь и даже самооборону, и были заинтересованы в ре��ении проблем национального масштаба. Именно в это движение попытался влиться Сунь Ятсен. Однако его не воспринимали всерьёз из-за крестьянского происхождения и «бесполезного» миссионерского образования. Между тем, ещё в 1890 году Сунь попытался написать бывшему консулу в Японии и США Чжэн Цзаожу^[кит.], который в тот период руководил таможенной службой Тяньцзиня. В 1893 году, навсегда бросив медицинскую практику, Сунь Ятсен решил сделаться профессиональным политиком, и попытался добиться личной встречи с Ли Хунчжаном, чтобы вручить ему меморандум с предложением о реформах. В Шанхае Лу Хаодун представил его под именем Сунь Вэнь знаменитому журналисту Ван Тао, который согласился представить рекомендации для Ли Хунчжана. Сунь Ятсен встречался с Чжэн Гуаньином, показывал ему текст своего меморандума, и даже встретил сочувственный приём. Сунь рассчитывал на должность переводчика с английского и знатока дел Запада. Ли Хунчжан отказался от встречи с гуандунцем, даже не имевшим конфуцианского образования. Однако Сунь Ятсен опубликовал свою официальную петицию в миссионерском журнале «Ваньго гунбао», в редакции которого сотрудничал Ван Тао. Текст вышел в сентябрьском номере за 1894 год. Не получив ответа (в автобиографии он даже не стал упоминать о меморандуме), Сунь Вэнь уехал на Гавайи^{[2 8]}.

В период 1895—1900 годов Сунь Ятсен пребывал за пределами Китая^{[2 9]}. 24 ноября 1894 года он создал на Гаваях свою первую организацию «Синчжунхой», которое в следующем году было переведено в Гонконг. Изначально это было тайное общество землекопов (всего около 20 человек), которые планировали немедленную организацию восстания. Устав организации фактически был декларацией патриота: автор подчёркивал, что Китай одновременно столкнулся с агрессией заморских держав и слабостью и некомпетентностью маньчжурского правительства. Восстание должно было дать стране «новую жизнь». В сохранившемся тексте нет упоминаний о свержении династии и установлении республики, хотя, по-видимому, эти пункты могли быть в устной клятве. Её содержание неизвестно, однако, Сунь Ятсен требовал от участников своей организации клятвы на Библии. Впервые Сунь Ятсен продемонстрировал умение мобилизовать людей, привлечь их на свою сторону, и финансировать предприятие. В составе организации были либо однокашники Суня, либо деловые партнёры его брата. В Гонконге в организации на первые места вышли Чэнь Шаобо и Чжэн Шилян, а в состав «Общества обновления Китая» вошло «Литературное общество развития гуманности», носившее антиманьчжурский характер. Его 16 членов были христианами, которые были связаны с английскими судовыми компаниями^{[2 10]}. Финансовую помощь оказывали, по-видимому, Хэ Ци, и уроженец Сяншани Хуан Юншан, отец которого был первым китайцем, обучавшимся в США. Он вложил в восстание 8000 серебряных долларов, продав для этого один из доходных домов. Хэ Ци иногда участвовал в заседаниях общества, хотя никогда не входил в его состав. Видимо, его заслугой была серия статей в англоязычной газете «China Mail» (первая была напечатана 10 марта 1895 года), где группа Сунь Ятсена именовалась «Партией реформ». В статье от 23 мая утверждалось, что после победы революции и свержения маньчжуров в Китае будет установлена конституционная монархия, и повторялись излюбленные идеи Хэ Ци, а не Сунь Ятсена. Вероятно, самому вождю в тот момент подобные вопросы казались слишком далёкими от насущной повестки дня — подготовки восстания, в котором должны были участвовать: китайская диаспора Гонконга, тайные общества Гуандуна и купеческие элиты Кантона. По-видимому, заговорщики рассчитывали на британские власти, которым предлагалось открытие рынка Китая^{[2 11]}.

Летом 1895 года в восточных уездах Гуандуна прокатилась волна вооружённых выступлений членов тайных обществ и разбойников «зелёного леса», к октябрю их масштабы увеличились. Общество возрождения Китая запланировало восстание на 26 октября, собрав средства на 3000 наёмников из прибрежных уездов. Они должны были собираться на Коулуне и быть доставлены по реке в Гуанчжоу вместе с оружием. Далее в составе четырёх отрядов они должны были соединиться с речными пиратами. Договариваться с городскими элитами должен был Сунь Ятсен, действовавший под прикрытием Ассоциации сельскохозяйственных исследований. Его главным контактом стал богатый чиновник Ли Сюэсюнь^[кит.], который держал тотализатор на результаты государственных экзаменов, и, по слухам, мечтал захватить власть в Китае и основать собственную династию. Обстоятельства их знакомства неизвестны, однако Ли Сюэсюнь был уроженцем Сяншани. Основной ударной силой должны были стать китайцы-христиане, штаб-квартира Ассоциации располагалась в книжном магазине при котором была пресвитерианская часовня. Владелец и священник были членами Синчжунхоя, и устроили склад оружия. Восстание провалилось: в день его начала хранитель тайника заявил, что отправка задерживается на сутки. Сунь Ятсен принял решение отменить операцию, но телеграмма была отправлена из Гуанчжоу в Гонконг слишком поздно: 400 наемников погрузились на борт речного парохода. На рассвете 28 октября пароход был перехвачен властями уезда Гуанчжоу, которые были предупреждены британской администрацией. Среди схваченных заговорщиков был Лу Хаодун, который даже под пытками не выдал организаторов. Сунь Ятсен срочно уехал из Кантона в Макао, а оттуда в Гонконг, однако власти колонии объявили его в розыск. «Союз возрождения Китая» был обезглавлен^{[2 12]}.

30 октября 1895 года Сунь Ятсен отплыл в Японию. Во время недолгого пребывания в Иокогаме он создал ячейку «Союза возрождения Китая» в местном гуандунском землячестве, а также отказался от традиционной причёски с косой — символом подчинения маньчжурам, и стал носить европейский деловой костюм. Внешние изменения совпали с использованием термина «революция» (кит. 革命, пиньинь gémìng, палл. гэмин) в его пропагандистских выступления. Это сочетание иероглифов имеет значение смены политического режима в силу утраты предыдущим правителем Небесного мандата. Руководить ячейкой был оставлен Чэнь Шаобо, не раскрытый полицией Чжэн Шилян остался в Гонконге связным, а сам Сунь Ятсен с января по июнь 1896 года жил в доме своего брата в Гонолулу. Здесь он воссоединился с вдо́вой матерью, женой и сыном Сунь Фо^{[2 13]}.

Потерпев поражение в Китае и Гонконге, Сунь Ятсен решился использовать финансовый и организационный потенциал китайской общины США. Однако во время пребывания в Штатах (три летних месяца 1896 года) он находился в поле внимания цинских агентов, поэтому его пропагандистские усилия не дали результатов. Наставник по Гонконгскому медицинскому колледжу доктор Кентли^[англ.] выслал ему приглашение в Лондон, куда эмигрант прибыл 30 сентября. Китайская дипломатическая миссия наняла частного детектива, который осуществлял круглосуточное наблюдение за революционером. Полномочный министр Гун Чжаоюань принял решение о захвате беглого преступника и депортации его в Китай. Для этого он договорился с секретарём миссии сэром Хэллидеем Макартни^[англ.] (врачом по образованию и потомком первого английского посла в Пекине). Британское министерство иностранных дел в ответ на посольский запрос отказалось экстрадировать Сунь Ятсена в Китай. Однако 11 октября 1896 года Сунь Ятсен всё-таки оказался на территории посольства и не мог отправить сообщение друзьям. Сам он утверждал, что не знал, как выглядит посольская резиденция и позволил завлечь себя на её территорию. Посол утверждал, что революционер по доброй воле пришёл в дипломатическую миссию. Эта история очень сложна для исследования. По словам М.-К. Бержер, посольство располагалось близ дома Кентли, который советовал Сунь Ятсену обходить его как можно дальше. В конце жизни Сунь Ятсен утверждал, что сам пришёл в посольство, движимый идеей бросить вызов цинским властям («наивность, граничащая с откровенной глупостью»). Он провёл в заключении пять дней, пока Гун Чжаоюань разрабатывал маршрут тайного вывоза революционера из Великобритании. Сунь Ятсен общался со слугой Джорджем Коулом, который за ним присматривал, и постепенно сумел его расположить, напирая на классовую солидарность, и объявив себя главой «китайских социалистов», как рассказывал сам Коул. Он также отдал Коулу 20 фунтов стерлингов, которые у него были при себе, и посулили ещё тысячу после побега. Наконец, Коул согласился передать доктору Кентли записку Сунь Ятсена, и в кратчайший срок была развёрнута грандиозная шумиха в британской прессе. Попытка Кентли обратиться в Скотленд-Ярд и в Форин-офис была безуспешна, однако публикация в «Таймс» привела к немедленным действиям. Китайская миссия была взята под надзор полиции, все суда, направлявшиеся в Китай, были подвергнуты обыску. Сэру Макартни было предписано воздействовать на министра Гуна и освободить Сунь Ятсена, в противном случае Лондон заявлял, что потребует отзыва посла за превышение полномочий. 22 октября большое интервью с Кэнди опубликовала «The Globe», утренний выпуск 23 октября начался большой передовой статьёй об освобождении революционера. Вечером того же дня Сунь Ятсен покинул здание цинской миссии. Сделавшись на короткий срок известным, Сунь Ятсен постарался максимально использовать доступные медиаресурсы для пропаганды своей личности и идей. Он хорошо говорил по-английски и убедил британских журналистов, что не является заговорщиком, а, напротив, «добропорядочным патриотом». Синолог Герберт Джайлз предложил Сунь Ятсену составить описание своего приключения, которое вышло в начале 1897 года под названием «Похищенный в Лондоне», было переведено на русский и китайский языки и хорошо продавалось в Шанхае^{[2 14]}.

До июля 1897 года Сунь Ятсен квартировал у доктора Кентли, интенсивно заполняя пробелы в образовании (наставник предоставил ему собственную библиотеку) и ведя светскую жизнь. Он обзавёлся кругом европейских друзей, в число которых входили участники колонизации Южной Африки и даже ирландский националист, а также куратор Британской библиотеки Роберт Дуглас и японский ботаник Минаката. Много времени Сунь Ятсен проводил в библиотеке Британского музея, в которой познакомился с русскими политическими эмигрантами, из которых ближе всех сошёлся с Феликсом Вадимовичем Волховским, который перевёл историю пленения и освобождения Сунь Ятсена на русский язык. В марте и июле 1897 года Сунь Ятсен опубликовал две статьи в британской прессе с умеренными проектами реформ, которые сочетали положения его меморандума Ли Хунчжану и идеи Хэ Ци. Содержательно статья о судебной реформе сочетала острую критику отсталости Китая и призыв к поддержке реформаторов со стороны британских правящих кругов. Впрочем, британское правительство даже не стало отменять указа о высылке Сунь Ятсена из Гонконга^{[2 15]}.

С августа 1897 года Сунь Ятсен на долгие годы обосновался в Японии, и попытался вжиться в местное общество. За следующие три года он в достаточной степени освоил японский язык и принял имя Накаяма Кикори, завязал множество дружеских и социальных связей. Особенно глубокие дружеские чувства связывали его с Миядзаки Торадзо. По мнению М. Бержер, опыт японских реформ сыграл для становления Сунь Ятсена — политика большую роль, чем англосаксонские миссионеры. В тот период японский истеблишмент, подвергаясь унижениям со стороны Запада, стремился создать с Китаем паназиатскую общность, был заинтересован в новых политических лидерах нового Китая, поэтому японские реформаторы охотно привечали не только Суня, но и Кан Ювэя и Лян Цичао. Однако попытки практических действий для Ятсена были неизменно провальными: в 1898 году он попытался поднять восстания силами китайских диаспор на Филиппинах, в Сингапуре и Гонконге. Провалом окончилось и октябрьское восстание 1900 года в Хуэйчжоу, несмотря на большую японскую помощь, в том числе финансовую^{[2 16]}. В Японии Сунь Ятсен имел полуофициальный статус как консультант по китайским делам и носитель языка для Хираяма Сю^[яп.]. Однако большого успеха в правительственных кругах Сунь Ятсен тогда не снискал^{[2 17]}. Японская сторона, скорее, была заинтересована в сотрудничестве Кан Ювэя и Сунь Ятсена, и сам он успешно опробовал методы объединения. Однако общения между лидерами китайской оппозиции не получилось: Кан Ювэй назвал Суня «необразованным крестьянином» и считал, что тот сильно унизил китайскую сторону во время лондонского инцидента. Не удалось найти общего языка и с Лян Цичао^{[2 18]}.

При посредничестве Хираяма Сю Сунь Ятсен ещё в 1898 году вступил в переговоры с сектой «Общество старших братьев» и направил эмиссаров в Хунань и Хубэй. В 1899 году благодаря усилиям Чэнь Шаобо в Гонконге впервые в истории удалось устроить встречу глав Триад и Общества старших братьев. Они признали верховенство Сунь Ятсена и прислали ему печать, однако фактически никаких подготовительных действий к началу восстания так и не было сделано. Во время Ихэтуаньского восстания в 1900 году Общество перешло на сторону Ассоциации защиты императора, основанной Кан Ювэем. Разгром Пекина коалицией восьми держав весьма подтолкнул местнические и сепатаристские устремления генерал-губернаторов центрального и южного Китая. Летом 1900 года при посредстве Лю Сюэсуня Сунь Ятсен попытался обратиться к генерал-губернатору Гуандуна Ли Хунчжану с предложением провозгласить независимость Южного Китая, но не преуспел и на этот раз^{[2 19]}.

В 1899 году Сунь Ятсен создаёт газету Союза возрождения Китая «Чжунго жибао» («Китайская газета»). Редакция газеты становится и местом, где начинается планирование нового восстания. Однако, как и предыдущее, оно заканчивается неудачей ещё на ранней стадии отчасти из-за неожиданного для Сунь Ятсена отказа Японии помогать ему. Он понимает, что иностранные державы всегда будут преследовать собственный интерес, и полагаться на них нельзя. Тогда он пытается найти опору в паназиатской идее, начинает интересоваться событиями, происходящими на политических фронтах соседей Китая. В это время он знакомится с Мариано Понсе (англ. Mariano Ponce), филиппинским писателем, врачом, активным участником национального движения на Филиппинах, что приводит к его активной помощи филиппинскому народу в освободительной борьбе.

Союз возрождения Китая не был, по сути, революционной организацией с привлечением широких масс населения. Несмотря на продуманную организацию действий по осуществлению восстания, у руководителей не было чётких представлений о том, как же должна осуществиться революция в масштабе всей страны. Делалось предположение, что и армия и население стихийно присоединятся к восставшим. Эти предположения строились не на пустом месте: антиманьчжурские настроения действительно были весьма сильны. Однако большей частью Союз состоял из представителей лишь нескольких слоёв общества. Среди участников были представители интеллигенции, помещики и буржуазия, недовольные цинской монархией и желавшие становления Китая на путь капитализма. Путь к революционным массам ещё только открывался.

После победы Учанского восстания в октябре 1911 году Сунь Ятсен вернулся в Китай и был избран временным президентом Китайской республики и перенёс столицу в Нанкин, но вскоре был вынужден оставить этот пост в пользу командующего императорской армии Юань Шикая, не столь популярного, но опирающегося на поддержку многочисленной Бэйянской армии. В 1912 году создал партию Гоминьдан, которую возглавлял до конца жизни.

В 1913 году Сунь Ятсен, верно предположив наличие у Юань Шикая намерения реставрировать монархию (что тот действительно попытается сделать двумя годами позднее), провозгласил начало второй революции в целях упреждения бэйянской милитаристской клики, но потерпел фиаско и был вынужден бежать в Японию. В 1915 году Сунь Ятсен, будучи в эмиграции, женился на одной из сестёр Сун, Сун Цинлин, которая была на 27 лет младше него и вышла замуж вопреки воле родителей. Впоследствии его жена играла важную роль в политической жизни Гоминьдана, а потом и КНР.

После смерти Юань Шикая в 1916 году Сунь Ятсен безуспешно пытался создать коалицию с Чэнь Цзюнмином, захватившим власть в Гуандуне.

В 1917 году Сунь Ятсен начал подготовку к походу на Север, к Пекину. Но в мае 1918 года он был вынужден уехать в Шанхай, где завершил работу над «Программой строительства государства», в которой он сформулировал идею синтеза капитализма и социализма. В конце 1920 года он вернулся в Гуанчжоу, где в апреле 1921 года действовавший там парламент избрал его президентом Китайской Республики; вновь началась подготовка к походу на Север.

В 1922 году происходит столкновение между Cунь Ятсеном и Чэнь Цзюнмином. В 1923 году Сунь Ятсен объявляет о создании Кантонского правительства и, чтобы отразить японскую агрессию и объединить Китай, идет на сотрудничество с коммунистами с надеждой на военную и финансовую поддержку Коминтерна. Считает высшей целью создать мощную державу, которая сможет занять принадлежащее ей по праву место среди сверхдержав, борется за отмену всех неравноправных договоров. Серьёзно берётся за подготовку современной армии, основав военную академию Вампу, где преподавали советские специалисты.

В последние годы жизни Сунь Ятсен стал сторонником последовательного союза с СССР. С уважением относился к Владимиру Ленину, с которым переписывался ещё до Октябрьской революции, после его кончины отправил в Москву телеграмму, в которой содержались такие слова:

За многие века мировой истории появились тысячи вождей и учёных с красивыми словами на устах, которые никогда не проводились в жизнь. Ты, Ленин, исключенье. Ты не только говорил и учил, но претворил свои слова в действительность. Ты создал новую страну. Ты указал нам путь…^[2]

Опубликованные документы ЦК ВКП(б) и Коминтерна свидетельствуют, что в Москве долго не понимали масштабов личности Сунь Ятсена и его проектов, вдобавок, обе стороны преследовали свои цели. Открыто обратившись к СССР, с осени 1923 года правительство Сунь Ятсена стало получать запрошенную помощь в виде направления политических и военных советников, поставки оружия начались с октября 1924 года. Сунь Ятсену требовалась от советской стороны помощь оружием и финансовыми средствами, в которых ему было отказано странами Запада. В свою очередь, после провала революционных восстаний в Европе (особенно в Германии), Советский Союз и Коминтерн были заинтересованы в единственной в то время в Китае революционной базе, но негативно относились к личности Сунь Ятсена и проводимой им политике^[3].

В конце 1924 года Сунь Ятсен отправился в поездку по Северному Китаю в надежде провести переговоры с военными лидерами провинций, однако в ходе поездки серьёзно заболел. Сунь Ятсен умер от рака печени 12 марта 1925 года в Пекине, за год до начала организованного им Северного похода, почти исполнившего его мечту об объединении страны. Согласно его предсмертному желанию, он был похоронен на горе Цзыцзиньшань в Нанкине в мавзолее. Со вполне очевидным символизмом мавзолей для отца-основателя республики был в сжатые сроки возведён на южном склоне этой горы, в километре к востоку от мавзолея Сяолин основателя Империи Мин Чжу Юаньчжана^[4].

Посмертно правительством Китая в 1940 году ему был присвоен титул «Отца нации».

По многочисленным воспоминаниям современников, Сунь Ятсену были одновременно присущи темперамент и самообладание, при этом его изысканные манеры никогда не мешали прямым высказываниям. Когда власти иностранного сеттльмента хотели запретить ему остановиться в собственном шанхайском доме в 1924 году, президент «напомнил им, кто именно является гостем в Китае». Он отличался бескорыстием, после кончины осталась только библиотека и скромно обставленный дом, хотя он много лет распоряжался значительными суммами, собираемыми по всему миру китайскими общинами. Он стремился до конца поддерживать дружеские связи со всеми окружавшими его людьми, например, попросил отыскать в Лондоне Джорджа Коула — англичанина-разнорабочего, который помог ему бежать из цинского посольства. Оказалось, что тот скончался, и тогда президент распорядился выплачивать его вдове пожизненную пенсию. Обладая харизмой, он умел найти общий язык с представителями практически всех социальных слоёв — от кули до компрадоров и иностранных дипломатов. По воспоминаниями профессора Колумбийского университета Натаниэля Пеффера, Сунь Ятсен при публичных выступлениях не повышал голоса, слова сливались единым потоком, но он заражал слушателей достоинством, энтузиазмом и очевидной искренностью. Журналист Дж. Эллис Баркер, общавшийся с Сунем в 1921 году, также утверждал, что язык его был понятен широким массам рабочих и крестьян, и хотя говорил тихо и «почти монотонно», почти не жестикулируя, он мог воздействовать на публику^[5].

Сунь Ятсен был образованным человеком, как по китайским, так и европейским меркам. Он был начитан в китайских классиках и занимался каллиграфией. Рано столкнувшись с европейской системой образования, он сознательно стремился синтезировать ценности Востока и Запада, предпочитая читать по-английски. Проживая в Лондоне, он много работал в библиотеке Британского музея, и авторов круга своего чтения неизменно цитировал в собственных трудах, это были: Монтескьё, Маркс, Милль и Генри Джордж. Также он максимально стремился быть в курсе последних достижений в области политики, дипломатии, международного права, военных и военно-морских вопросов, и даже земледелия и скотоводства^{[5 1]}. Классическое китайское образование он получил уже после завершения английского школьного и медицинского обучения. Юй Инши^[англ.] считал, что китайским конфуцианским каноном и традиционной историографией Сунь Ятсен заинтересовался в Гонконге не ранее 1886 года. В одной из своих речей Сунь Ятсен иронически заявил, что впервые прочитал конфуцианские каноны в английском переводе^[5]. Глубокое воздействие оказала на него концепция Великого единения (Да тун), возможно, почерпнутая из общения с Ван Тао^[6]. Приняв крещение, он крайне редко посещал церковь и не придерживался обрядовой стороны веры, хотя усердно проповедовал учение «Христа-революционера» как перед западными слушателями, так и китайцами. Это не противоречило его обращению к воле Неба и поклонению гробнице Чжу Юаньчжана в Нанкине. По некоторым свидетельствам, на смертном одре Сунь Ятсен сравнил себя с Христом и заявил, что так же был послан Богом для спасения мира. Некоторые его действия в предшествующие периоды свидетельствуют, что Сунь был искренне убеждён в своей божественной миссии^[5].

Несмотря на внешнюю простоту быта, Сунь Ятсен ценил комфорт. В местах своего постоянного проживания он обязательно устраивал библиотеку и площадку для крикета, вероятно, единственного вида спорта, которым он интересовался. Ничего не известно о его отношении к театру и кинематографу и вообще об эстетических запросах. В пище он был привередлив, следил за своим рационом, предпочитая рыбу и овощи, а также употребляя много фруктов. Сунь Ятсен не любил чай, редко употреблял алкоголь и никогда не курил^[5].

• Женщины в жизни Сунь Ятсена
• 
  Сунь Ятсен, Лу Мучжэнь и трое их детей
• 
  Каору Оцуки в двенадцатилетнем возрасте
• 
  Сунь Ятсен, Сун Цинлин (справа) и Умэя Сокити в 1916 году
• 
  Сунь Ятсен и Сун Цинлин в 1924 году

Сунь Ятсен был склонен к донжуанству. Даже будучи женатым на Лу Мучжэнь, около 1891 года он завёл себе в Гонконге наложницу по имени Чэнь Цуйфэнь, которая отправилась с ним в эмиграцию. Чэнь Цуйфэнь сопровождала Сунь Ятсена, по крайней мере, до начала Синьхайской революции, сделавшись секретарём и доверенным лицом. Детей у них не было, однако Чэнь Цуйфэнь удочерила девочку. В 1898 году в Иокогаме Сунь Ятсен вступил в связь с 15-летней дочерью своего квартирного хозяина по имени Оцуки Каору^[англ.]. Далее они расстались до 1905 года, когда Сунь официально женился на Оцуки Каору, оставаясь в браке с Лу Мучжэнь. После отъезда Сунь Ятсена 12 февраля 1906 года родилась дочь, принятая семьёй Миякава, и названная Миякава Фумико. О существовании японской семьи Сунь Ятсена стало известно после работ исследователя Кубота Бундзи. От законной жены Лу Мучжэнь у Сунь Ятсена был сын Сунь Фо и дочери Сунь Янь и Сунь Вань. Сын и старшая дочь родились в родной деревне Цуйхэн, и в 1905 году вместе с матерью переехали на Гавайи, а далее продолжили образование в США. Сунь Янь скончалась в 19-летнем возрасте в 1913 году в Макао. Младшая дочь вышла замуж за Дай Эньсая — министра иностранных дел Гуанчжоуского правительства, и дожила в Макао до 1979 года. Из-за постоянных разъездов Сунь Ятсен почти не занимался делами семьи. Он не был у смертного одра своей матери, брата Сунь Мэя и дочери Сунь Янь. Чтобы жениться на Сун Цинлин, в 1915 году он развёлся с Лу Мучжэнь, которая дожила в Макао до 1952 года. Брак Сунь Ятсена и Сун Цинлин был бездетным^[5].

По определению Чжан Сюйсиня и Леонарда Гордона, в традиционной китайской политической системе альтернативные центры власти, приводившие к массовым восстаниям, инициировались либо представителями имперских элит или родственниками императорского дома, либо военачальниками, стремившимися освободиться от контроля. Нередко восстания возглавлялись простолюдинами или представителями низовых звеньев администрации. Сунь Ятсен был крестьянином с далёкого китайского Юга, который получил английское образование и, таким образом, сочетал китайские традиции и западные инновации в теории и на практике^{[3 1]}. Чжан Сюйсинь и Л. Гордон писали, что «у Сунь Ятсена было очень мало времени для теоретических размышлений и писания трактатов»; систематической интеллектуальной работой он мог заниматься только в 1919—1922 годах во время относительной политической изоляции. Собственной философской системы он так и не создал, его идеи рассеяны по многочисленным статьям, эссе, заметкам и в переписке, отчасти, в публичных выступлениях и интервью. Квинтэссенция всей его деятельности как теоретика была представлена в кратком завещании, где перечисляются его важнейшие труды^{[7][3 2]}.

Важнейшим трудом Сунь Ятсена считается сборник «Программа строительства государства» (《建國方略》), включающий три части: «Учение Сунь Вэня» или «Духовное строительство» (кит. трад. 孫文學說, упр. 孙文学说, пиньинь Sūn Wén xuéshuō), «Промышленный план» или «Материальное строительство» (кит. трад. 實業計畫, упр. 实业计画, пиньинь shí yè jì huà) и «Первые шаги народовластия» или «Социальное строительство» (кит. трад. 民權初步, упр. 民权初步, пиньинь mínquán chūbù). Далее в китайской историографии выделяется «Манифест I съезда Гоминьдана», обнародованный 24 сентября 1924 года. На третье место в теоретическом наследии Сунь Ятсена ставится «План начала реформы местного самоуправления» (《地方自治開始實行法》) и, наконец, «Три народных принципа» (《三民主義》)^{[3 3]}.

Подавляющее большинство тайваньских и англо-американских исследователей отказывают Сунь Ятсену в статусе оригинального мыслителя. Как политик-практик в интеллектуальном отношении он сильно зависел от окружения и среды, в которой в данный момент находился, и был слишком занят решением насущных политических проблем, чтобы заботиться о логике построений. Это неизбежно приводило к непоследовательности и эклектизму. Однако, будучи по воспитанию и стилю мышления китайцем, Сунь Ятсен вынес из конфуцианства и даосизма понимание, что правильный образ мышления и деятельности не предполагает догматизма или борьбы за единственную картину объективный реальности. Реальность текуча и контекстуальна, поэтому истина относительна и меняется. Тем не менее, у Сунь Ятсена присутствовали постоянные идейные маркеры. Например, считая современную западную цивилизацию достигшей наивысших успехов в науке и технике, он призывал к освоению этих достижений в Китае. При этом государственные институты он мыслил как созданный людьми своего рода «набор технологий», и в этом отношении, согласно Дэвиду Лоренцо (Национальный университет Чжэнчжи) был ближе всего к древним легистам, которые также сводили управление государством к системе законов и технических инструкций^[8].

В области философии Сунь Ятсен тяготел к неоконфуцианству в версии Ван Янмина, особое внимание уделяя проблеме соотношения знания и действия^[9]. В окончательном виде его кредо было сформулировано в предисловии к первой части «Программы строительства государства», и формулировалось «действие легко, знание трудно» (кит. трад. 行易知難, упр. 行易知难, пиньинь xíng yì zhī nán, палл. син и чжи нань). Это он называл «истинным принципом Вселенной» (кит. 真理宇宙). Согласно А. И. Кобзеву, основной принцип Сунь Ятсена был следствием знакомства с неоплатонизмом (через труды Дьюи). Революционер рассуждал, что если руководствоваться научной теорией, то быстрое проведение в жизнь истинного знания обеспечено, ибо действие — предшествующее, знание — последующее, действие определяет стремление к знанию, которое определяет осуществимость действия. Это и определяет трёхступенную эволюцию Вселенной, соответствующей трём формам соотношения знания и действия. На первой ступени — движения к цивилизации, человечество «не знает и действует». На второй ступени — зарождения и первоначального развития цивилизации человечество «действует и затем знает». На ступени, начавшейся после научной революции, человечество «знает и затем действует»^[10]. Соответственно, и все люди делятся на три категории: первая — «заранее знающие, которые делают открытия»; вторая — «поздно познающие, которые идут по пути подражания другим»; третьи — «не знающие, которые с радостью пользуются достигнутыми свершениями»^[11].

Неоконфуцианское понятие Тайцзи Сунь Ятсен отождествлял с тогдашним физическим понятием эфира. Рассуждая об эволюции, Сунь Ятсен тяготел к витализму. При этом он предлагал понятие «клетка» заменить на биоэлемент (кит. 生元, пиньинь shēngyuán, палл. шэнъюань), непостижимость которого как высшего духовного образования обуславливает духовность и непостижимость человеческой природы, физически выраженной в живых организмах. Сунь Ятсен писал^[10]:

Биоэлементы создают людей и тьму вещей (кит. трад. 萬物, упр. 万物, пиньинь wànwù, палл. ваньу), подобно тому как люди создают жилища, транспорт, города, мосты и прочие вещи. Летающие в пространстве птицы — это созданные биоэлементами летательные механизмы.

В первые два периода эволюции мира действуют законы борьбы за существование и естественного отбора. Отношения между клетками-биоэлементами и человеческими телами органически связаны между собой, однако эволюция человека и неразумных живых существ осуществляется по разным принципам. Идеология и мораль, определяющие человеческое поведение — не есть абстрактно-отвлечённые принципы, поскольку определяют дальнейшую его эволюцию. Биологическая эволюция переходит в прогресс политической, экономической и культурной сфер человеческой жизнедеятельности^[11].

Китайский исследователь Ли Цзифан выдвинул предположение, что первый политический проект Сунь Ятсена — официальное обращение Ли Хунчжану — был сильно отредактирован шанхайским журналистом Ван Тао, который тоже был крещён миссионерами и прожил два года в Шотландии, когда служил ассистентом миссионера Легга^[6]. Сунь Ятсен излагал метод повышения военной и экономической мощи Китая с целью противостояния империалистической агрессии. Метод должен был привести народ и государство к научению «искусству обогащения и усиления», рассуждая, что технические средства европейцев (паровые корабли, железные дороги, телеграф), с помощью которых они угнетали китайцев, стали достоянием самих китайцев. Причинами возвышения Запада Сунь называл то, что «люди Запада имеют возможность полностью проявить свои таланты, земля может приносить наибольшую пользу, вещи могут найти исчерпывающее применение, а товары беспрепятственно обращаться». Эти четыре условия — есть первопричина могущества Запада. По мысли Сунь Ятсена, если приняться за последовательную реализацию четырёх условий в Китае, то через двадцать лет страна обгонит по развитию все западные державы, так как китайское население многочисленнее, а природные ресурсы богаче. Свои тезисы он обосновывал ссылками на реформы Мэйдзи в Японии, которые и были реализацией четырёх условий могущества в этой стране. Неуспех Китая объясняется чрезмерным множеством «неразумных людей» при дворе, но полагался на авторитет Ли Хунчжана^[12].

Движение по кругу — путь Неба; былое всегда возвращается. В делах человека счастье и несчастье идут чередой; казалось бы достиг предела, но вновь беспредельное расстилается перед тобой. После приёма сильных лекарств смертельная болезнь мало-помалу отступает^[12].

О времени формулирования этой концепции не существует определённых сведений. Сунь Ятсен предложил это понятие в статье, опубликованной в токийской газете «Минь бао» 20 октября 1905 года, и уточнил его содержание в токийской речи 2 декабря 1906 года. Полученный в ходе революции и управления государством опыт заставил его обратиться к пересмотру трёх принципов в 1919 году. Во время переворота 1922 года архив Сунь Ятсена сгорел вместе с президентской резиденцией, и в 1924 году три народных принципа были заново переосмыслены в курсе лекций для руководства Гоминьдана, но автор не успел закончить развёрнутое объяснение третьего принципа — народного благосостояния. Сам Сунь Ятсен признавал, что не сумел ясно изложить свои идеи, и рассчитывал, что товарищи «дополнят их, исправят и восполнят пропуски», то есть допускал множественность интерпретаций. Доктрина трёх принципов рассматривалась её автором не как догма, а как непрерывно развиваемая идея, которая будет обновляться с изменением обстановки в стране. С другой стороны, он не сомневался в ценности созданного им учения, поэтому однажды через ЦИК Гоминьдана добился увольнения журналиста, который критиковал его идеи в газете «Миньго жибао»^{[3 4]}.

Принцип национализма (кит. трад. 民族主義, упр. 民族主义, пиньинь mínzúzhǔyì, палл. миньцзучжуи) в системе мысли Сунь Ятсена прошёл долгий эволюционный процесс. Первый из трёх принципов являлся непосредственной целью революции и далее был пересмотрен как цель послереволюционного развития Китая. В формулировке 1905—1906 годов руководящий принцип национализма использовался для эмоционального объединения разнообразных оппозиционных групп и позволял добиваться понимания в широких народных масс. Ранняя формулировка принципа была предельно упрощённой: революция необходима, чтобы свергнуть маньчжуров и вернуть политическую власть ханьцам. Однако, согласно Чжан Сюйсиню и Л. Гордону, следует различать собственное понимание Сунь Ятсеном своих целей и их интерпретацию для разной аудитории. Получив образование западного типа, Сунь Ятсен понимал, что политическая революция служит возрождению китайской нации, возвышения её в ряду великих держав и превращения Китая в экономически процветающую страну. Иными словами, для Сунь Ятсена подлинная работа начиналась уже после захвата власти, когда революция совершилась. В китайском прошлом аналогов его замыслу не существовало. Традиционные восстания, приводившие к смене династий, не приводили к кардинальному слому социально-политической системы, поэтому уже в начале XX века Сунь Ятсен осознал необходимость наличия плана реконструкции ещё до начала революции. В работах 1919 года он утверждал, что незавершённость революции и крах республики проистекал из-за отсутствия комплексной программы перестройки страны, а также потому, что существующая система управления состояла из чиновников и политиков старого режима. Плодами революции, однако, можно воспользоваться только если за нею последует новый политический, экономический и социальный порядок^{[3 5]}. Поскольку принцип национализма формировался в 1890—1900-е годы, когда Китай последовательно проиграл ряд войн империалистическим державам и оказался на грани лишения суверенитета, выводы, которые Сунь Ятсен делал из окружавшей его обстановки, существенно отличались от воззрений его современников-интеллектуалов. Из некритически воспринятого социального дарвинизма Цзоу Юн и другие ранние теоретики великоханьского национализма выводили «расовый конфликт» китайцев и маньчжуров. Последние рассматривались не только как оккупанты, но и предатели, которые сохраняют свою власть, исполняя любые территориальные и экономические запросы западных держав. При этом сопротивление западной и японской экспансии не было приоритетным для китайской интеллигенции, поэтому антиимпериализм Сунь Ятсена, выраженный в политической и экономической терминологии, был инновацией. Впервые он заявил, что Китай сможет отбиться от империалистов за счёт модернизации, обеспечивающей независимость и силу^{[3 6]}.

В послании 31 августа 1904 года «Истинное решение китайского вопроса», специально обращённом к американской аудитории, Сунь Ятсен вновь чётко разграничил свержение маньчжурской династии и борьбу с империализмом. В его понимании, сама слабость и коррумпированность маньчжурского режима является серьёзным дестабилизирующим фактором для всего мира. Напротив, богатый и сильный Китай выгоден для Запада, и позволит превратить «жёлтую угрозу» в «жёлтое благо». Поскольку Лян Цичао обвинил Сунь Ятсена в пропаганде насилия и желании принести китайский народ в жертву революции, в публицистике 1906—1908 годов глава «Тунмэнхоя» сделал акцент на «защиту нации и сохранение расы», и повторял, что целью революции не является физическое уничтожение маньчжуров, а всего лишь возвращение власти китайцам. В речи, произнесённой перед китайской общиной Пинанга в 1907 году, Сунь Ятсен охарактеризовал положение Китая как «двойное рабство»: китайцы порабощены маньчжурами, маньчжуры порабощены иностранными империалистами. Поэтому принцип национализма был охарактеризован как «равенство, а не подчинение» по отношению к внешнеполитическим силам. Иными словами, привилегии, полученные западными державами и Японией, были для Сунь Ятсена не менее нетерпимы, чем маньчжурская династия^{[3 7]}.

После Синьхайской революции в трактовке принципа национализма Сунь Ятсен на первое место выдвинул угнетение китайцев иностранными агрессорами. Это также способствовало расширению всенародной поддержки режима Гоминьдана. В лекциях 1924 года Ятсен перечислял лишение Китая таможенной автономии, нехватку оборотных средств из-за засилья иностранных банков и полный иностранный контроль над рынками. Свержение маньчжуров не привело к усвоению китайцами националистического сознания, он продолжают оставаться коспомолитами, не испытывающими дискомфорта от того, что ими правят иностранцы. И в XX веке китайцы могут поддаться чуждой культуре. Это противоречило собственным словам Сунь Ятсена об адаптации высокоразвитой иностранной техники без ущерба для китайской самобытности, но не получило объяснения. Он сблизился с позицией социальных дарвинистов, объясняющих международную конкуренцию расовыми причинами. Западный мир — «это 400 миллионов белых, населяющих Европу и Америку, которые начали поглощать другие расы в других частях света». Он перечислял уничтожение «американских краснокожих» и негров в Африке, сообщив также, что и «коричневая раса» в Индии уже в процессе «растворения». На очереди жёлтые расы Азии, которые тоже могут быть уничтожены белыми. Русские, хотя и относятся к белой расе, осознали, что их правительство самоубийственно поддерживает империализм, и приняли марксизм. Однако русский вариант марксизма не приведёт к коммунизму, так как истинный коммунизм был осуществлён только китайцами во время Тайпинской революции. Единство китайцев как народа обеспечивается семейно-клановой системой, и потому понятие «расы» в отношении Китая эквивалентно понятию «нации». Это кровнородственное сообщество со сходным образом жизни, языком, религией и обычаями. Однако реализация принципа национализма — лишь первое условие успешной китайской революции^{[3 8]}.

Сунь Ятсен не отрицал того, что принцип народовластия (кит. трад. 民權主義, упр. 民权主义, пиньинь mínquánzhǔyì, палл. миньцюаньчжуи) — западного происхождения. Уже в своих программных выступлениях начала XX века он заявлял, что в Китае не может быть никакой иной формы правления, кроме республиканской. В лекциях 1924 года он утверждал, что американская демократическая система хороша для Запада, а для китайской республики необходима уникальная система народовластия, глубоко адаптированная для условий Китая. В первую очередь проблема восприятия демократии заключалась в том, что она совершенно незнакома китайцам, которые всю свою историю жили в условиях самодержавия. Это не означает, что китайцам незнакомо понятие индивидуальной свободы, так как императорская власть не вмешивалась в частные дела народа, пока не нарушался общественный порядок и исправно выплачивались подати. В понимании Сунь Ятсена, Конфуций и Мэн-цзы были знакомы с демократическими институтами и выступали за их широкое внедрение. В доказательство приводилась формула из канона «Ли цзи»: «Когда шли по великому пути, Поднебесная принадлежала всем», и иерархия ценностей Мэн-цзы, в которой «на­род являет­ся цен­ней­шим, ду­хи зем­ли и зла­ков сле­ду­ют за ним, а пра­ви­тель дешевле всего». Это Сунь Ятсен приравнивал к демократическим идеалам равенства и возможностью гражданского контроля над правительством. Доктрину естественного права и общественного договора, почерпнутую, главным образом, из трудов Руссо, Сунь Ятсен высоко ценил, но не считал верной. Он полагал, что народоправие есть определённая стадия в политической эволюции человечества. Тем не менее, направленность этой эволюции он видел именно в движении от автократии к демократии и полагал это верным в том числе для Китая, ибо «это подобно течению Хуанхэ и Янцзы в Восточное море»^{[3 9]}.

Сунь Ятсен создал оригинальное учение о свободе, открыто полагая её западную интерпретацию, которую называл «злоупотреблением свободой». По мысли Сунь Ятсена, упоение свободой мысли, слова и передвижения возникло во время Великой французской революции, чтобы воодушевить как можно более широкие массы народа. Однако у китайцев не ни понимания, но потребности в свободе в западном смысле этого слова. На Западе поборники свободы противостоят государственному вмешательству в частную жизнь, напротив, в повседневности китайцы слишком свободны от государства, что превращает их вместо нации в «блюдо, наполненное песком», поэтому свободу никто не ценит, а борьба за равенство никогда не занимала китайский народ. Избыток свободы, по Сунь Ятсену, приводит к ослаблению социальных связей, поэтому Движение 4 мая 1919 года также считал примером злоупотребления свободой. Невозможность координации действий оппозиции против Юань Шикая он тоже считал следствием индивидуализма. Поэтому «чрезмерная свобода ведет к анархии, а чрезмерный порядок ведет к самодержавию», и любая политическая реформа должна избегать крайностей^{[3 10]}.

Являясь по образованию медиком и испытывая сильное воздействие идей витализма, Сунь Ятсен отрицал абсолютное равенство человечества. От природы ни одно живое существо не равно другому по физическим силам, строению организма, умственным способностям. Поэтому при попытке устроения общества равных будут ущемляться самые способные, и прогресс превратится в регресс. Поэтому государству должно заботиться о равных для всех возможностях участвовать в политических и экономических механизмах, получая шанс повысить социальное и имущественное положение, то есть народовластие — это не учёт мнения народа, а механизм направления и воспитания. Однако Сунь Ятсен считал самодержание вредным, поэтому рассуждал о пригодности для Китая формулы Геттисбергской речи Линкольна: «власть народа, волей народа и для народа» (government of the people, by the people, for the people). В 1919 году для перевода этой формулы Сунь Ятсен предложил вариант: кит. трад. 為民而有，為民而治，為民而享, упр. 为民而有，为民而治，为民而享, пиньинь wèi mín ér yǒu, wèi mín ér zhì, wèi mín ér xiǎng. В 1921 году в статье «Три народных принципа» формула была упрощена: кит. 民有、民治、民享, пиньинь mín yǒu, mín zhì, mín xiǎng — «принадлежит народу, управляется народом, народ [пользуется] всеми благами». Сунь Ятсен утверждал, что формула Линкольна полностью соответствует трём принципа национализма, народовластия и народного благосостояния, а также французскому революционному девизу «свободы, равенства и братства»^{[3 11]}.

Естественным образцом демократической республики для Сунь Ятсена были США. Однако он резко критически относился к федеративной системе и считал губительным для Китая копирование её во всей полноте. Ввиду политической слабости Китая отсутствия сплочённости между жителями провинций сильная власть требовала централизации, однако и народ должен получить базовые права — избирать правительство, отзывать чиновников, проявлять законодательную инициативу и выражать политическую волю посредством референдумов. Ознакомившись с «Духом законов» Монтескьё, Сунь Ятсен заключил, что разделение властей неполно и неэффективно, а британская парламентская система — это «партийная диктатура». Конституционная система США также очень косная и в неё трудно вносить изменения. В его понимании, в условиях Китая, чтобы народ пользовался четырьмя правами, помимо исполнительной, законодательной и судебной власти Конституция должна предусматривать традиционные контрольную и экзаменационные ветви власти. Система экзаменов, по мнению Суня, обеспечивала эффективный отбор наиболее квалифицированных кадров, обладающих нравственными качествами и подготовленных для занятия государственных должностей. Сунь Ятсен ещё в 1912 году предлагал парламенту начать разработку закона о государственных экзаменах. Отделённая от прочих ветвей власти, экзаменационная система станет важным механизмом противодействия коррупции и эффективным социальным лифтом для талантливых людей. Президент цитировал Мэн-цзы: «Те, кто напрягают свой ум, управляют людьми. Те, кто напрягают свои мускулы, управляются (другими)», утверждая, что именно система экзаменов покончит с социальным неравенством, позволив талантливым простолюдинам служить своей стране^{[3 12]}.

Принцип народного благосостояния (кит. трад. 民生主義, упр. 民生主义, пиньинь mínshēngzhǔyì) в доктрине суньятсенизма являлся ключевым, так как без реализации всех принципов невозможно осуществление революции. Из всех трёх принципов народное благосостояние наиболее широко, включая философию истории Сунь Ятсена и одновременно закладывая эталон, по которому политики будущего будут поверять успешность модернизации. При всей сложности этой концепции, она в наименьшей степени была разработана своим автором. Окончательный вариант должен был прозвучать в цикле лекций 1924 года (они продожались с перерывами с 27 января по 24 августа), разъясняющих Три народных принципа для руководства Гоминьдана, но именно лекции, разъясняющие народное благосостояние Сунь Ятсен не успел подготовить. Существуют разногласия даже по поводу числа лекций, которые нужно было подготовить; президент рассчитывал завершить работу в Пекине, чего ему было не суждено. В итоге две лекции были завершены Чан Кайши на основе материалов Суня, и прочитаны на третьем пленуме VII Съезда Гоминьдана в Тайбэе в 1953 году^{[3 13]}.

Чжан Сюйсинь и Леонард Гордон определяли принцип миньшэн как самый противоречивый в доктрине Сунь Ятсена. В начале XX века он использовал термин «социализм» (кит. трад. 社會主義, упр. 社会主义, пиньинь shèhuìzhǔyì, палл. шэхуэйчжуи), далее часто упоминал, что «миньшэн» и «социализм» синонимичны. По-видимому, это должно было подчёркивать сознательный синтез западных и китайских идеологических систем для создания пригодной в условиях Китая доктрины. В результате, в версии 1924 года принцип народного благосостояния соединял элементы социализма, капитализма и китайского традиционализма при последовательном отказе от марксизма. В последнем Сунь Ятсена, в основном, не устраивал материалистический философский базис и учение о классовой борьбе, которую мыслитель отрицал. Напротив, рассуждая о марксизме, Сунь Ятсен проводил в пример Генри Форда, на заводах которого научная организация труда позволила сократить рабочий день, повысить заработную плату рабочим и одновременно снизить стоимость производимых автомобилей, что противоречило прогнозам Маркса. Вдобавок, Сунь Ятсен заимствовал из китайской философии концепцию взаимопомощи и возможность коррекции человеческого поведения духовными и моральными ценностями^{[3 14]}.

Ядром учения о народном благосостоянии является ограничение частного и увеличение государственного капитала при уравнении прав населения на землю. Именно в этих построениях Сунь Ятсен испытывал наибольшее западное, точнее, американское влияние. Это была идеология прогрессивизма и популизма, представленная политэкономом Генри Джорджем и утопистом Эдуардом Беллами. У Джорджа Сунь Ятсену были близки опасения по поводу последствий роста городского населения за счёт сельского и монополизации прав на землю при отчуждении от неё сельских трудящихся. Подобно Беллами, Сунь Ятсен был сторонником общества-организма и противником частного капитала, и прямо заявлял, что «все отрасли национальной промышленности Китая должны быть объединены в великий трест, принадлежащий китайскому народу». Отказ от классовой борьбы, вероятно, также базировался на рассуждениях американских прогрессистов, когда Сунь Ятсен заявлял, что борьба классов — это не источник социального прогресса, а болезнь, сопровождающая социальны�� прогресс. Причиной её является крайняя бедность, и в этом опыт Маркса очень ценен, так как марксисты являются «социальными патологоанатомами». Цитировал Сунь Ятсен и книгу «Социальная интерпретация истории» Мориса Уильяма, опубликованную в 1920 году, но, по-видимому, использовал её только как удобный для себя справочник и источник наглядных примеров. Сам Уильям (дантист по профессии) активно рекламировал свои труды как «отвратившие Сунь Ятсена от марксизма»^{[13][14][3 15]}. Книгу Г. Джорджа «Прогресс и бедность» по заказу Сунь Ятсена перевёл на китайский язык Ляо Чжункай, и она публиковалась на страницах «Минь бао». Прямым заимствованием, которое признавал сам Сунь Ятсен, была концепция единого налога. Впрочем, эта доктрина имела аналоги как традиционной политической теории Китая («колодезных полях», реформ Ван Мана и тайпинской общинной системе), так и в практике династий Сун и Мин. Однако теорию Джорджа Сунь Ятсен не использовал дословно, в частности, отказавшись от силовой национализации земли и её распределения. Государство должно было монополизировать земельную ренту и выкупать землю у владельцев по оценочной стоимости. Государственная собственность на недра и транспорт была для Китая традиционной^{[3 16]}.

В ряде своих статей Сунь Ятсен уточнял принципы монополизации земли. Текущая оценка стоимости земли возлагалась на землевладельцев, однако назначенная ими цена не могла быть изменена впоследствии: в случае, если государство будет выкупать землю, оно выплатить владельцу именно установленную стоимость. Поземельный налог устанавливался в размере 1 % от установленной стоимости. Регулировать куплю-продажу частновладельческих земель должна была местная земельная палата, поскольку по закону, разница в стоимости земли (назначенной продавцом или покупателем против оценочной) должна была отойти в государственную казну. Мобилизованные таким образом средства должны были пойти на реализацию общенациональных инфраструктурных проектов, в первую очередь, железных дорог, поскольку приобретение земли для их строительства потребует огромных средств. Также планировалась мелиорация ранее не осваиваемых бесплодных земель. Впрочем, под этим термином разумелись, во-первых, земли, с которых не платились налоги, и которые подлежали безусловной национализации. Во-вторых, в категорию «бесплодных» включались земли, имеющие владельца, но неиспользуемые. Сунь Ятсен рекомендовал установить для такой недвижимости налог в 10 % оценочной стоимости до тех пор, пока земля не будет использоваться. Если на протяжении трёх лет земля не вводится в оборот, правительство получает право конфисковать эту недвижимость. Государственные земли, пригодные для обработки, могут сдаваться частным лицам в аренду^{[3 17]}.

Зарождение идеологии паназиатизма в Японии совпало с пребыванием в этой стране эмигранта Сунь Ятсена. Для японских и китайских сторонников этой идеологии, которые оказались в окружении Сунь Ятсена, первостепенным оказалось налаживание исторических и культурных контактов между Японией и Китаем, а не использование Китая в качестве авангарда борьбы с «белыми угнетателями». Первым и ближайшим другом-интеллектуалом Сунь Ятсена в Японии был Тотэн Миядзаки, который придумал ему японское имя Накаяма, и попал под сильное влияние китайского эмигранта. После революции 1911 года главным пропагандистом идей Сунь Ятсена и его доверенным лицом в Японии сделался Ямада Дзюнсабуро (1876—1959). Его брат участвовал и погиб в восстании 1900 года в Вайчжоу. Также существенную роль в судьбе Сунь Ятсена сыграл пионер японского кинематографа Умэя Сокити^[англ.], который был первым японцем, приютившим беглого революционера у себя дома и впоследствии вложившим крупные деньги в его революционные предприятия. Из представителей японской элиты покровительственно относились к китайскому революционеру конституционалист Инукаи Цуёси и глава японских националистов Тояма Мицуру. Инукаи оказывал также серьёзную поддержку Кан Ювэю и Лян Цичао, однако после его прихода к власти в 1920-е годы он подвергся обвинениям своих китайских друзей в поддержке японского империализма^{[4 1]}.

Собственные представления о паназиатизме Сунь Ятсен выразил в речи, произнесённой в Кобе 28 ноября 1924 года. Миякава Ёко (Гонконгский университет) выделяла в этом выступлении пять основных тем. Сунь Ятсен начал с восхваления отмены японцами неравноправных договоров с Англией и победы в русско-японской войне, которая явилась «поражением Запада со стороны Востока». Используя собственную терминологию, Сунь Ятсен заявил, что западная цивилизация основана на насилии, тогда как восточная цивилизация — это культура «царского пути» (王道), которая правит посредством человеколюбия, справедливости и нравственности. Хотя с точки зрения материальной культуры Запад превосходит Восток, азиатские страны превосходят западные в морали, которая и возьмёт верх над грубой силой. Для того, чтобы восстановить статус азиатских стран, все восточные народы должны объединиться на «царском пути». Русские в 1917 году осознали бесперспективность империализма и первыми ступили на «царский путь», поэтому отдаляются от Европы. Япония соединяет сущность азиатских ценностей с западной технологией и военной силой, поэтому находится на распутье: будет ли она служить «инструментом западной мощи» в угнетении азиатских народов или «бастионом восточных добродетелей» в защите этих наций^{[4 2]}. Значение этой речи по-разному трактовалось в западной историографии. Так, Мариус Янсен полагал, что Сунь Ятсен не понимал негативной роли Японии в будущей судьбе Китая^[15]. Японский исследователь Такэути Ёсими утверждал, что речь Сунь Ятсена была замаскированным осуждением японского империализма и выражением его пессимизма в отношении паназиатской идеологии; Фудзи Сёдзо также обратил внимание, что Япония не была названа (в отличие от России) страной, находящейся на «царском пути». Однако в Японии того времени речь была широко распространена как свидетельство приверженности паназиатизму. В условиях резкого ухудшения американо-японских отношений в 1924 году, высокий авторитет Сунь Ятсена был использован в ключе азиатской солидарности. Практически невозможно судить, действительно ли Сунь Ятсен полагал приемлемым для Китая паназиатский союз во главе с Японией, или использовал эту риторику для поддержки Японией собственного проекта объединения Китая. Вдобавок он в тактических целях использовал ожидания своей аудиторией и отличался высокой степенью конкретности мышления и нелюбовью к абстрактным концепциям^{[4 3]}.

Сунь Ятсен не рассматривал западную политическую культуру как недосягаемый образец или финальный результат мирового развития. Его регулярные апелляции к демократии, скорее, отсылали к его общению с представителями западных интеллектуальных и политических кругов или китайских предпринимателей и политиков, связанных с Западом. С точки зрения Сунь Ятсена, Китай нуждался в образце для построения сильного современного государства, образцом которого в современном ему мире были США. Он прямо заявлял, что китайская государственность прошлых веков отвечала задачам своей исторической эпохи, но не соответствует современным реалиям. То есть (в терминологии Д. Лоренцо) китайская деспотия «не была нормативно нежелательной предшественницей», а логика рассуждений Сунь Ятсена была сугубо прагматической. Он связывал демократические институты с уровнем зрелости политической культуры; при несоответствии уровня мысли, культуры и экономики, идеология становится утопической. Поэтому, хотя концепция и практика демократии были созданы в Древней Греции, в Европе они укоренились примерно за 150 лет до Сунь Ятсена. Именно в XVIII—XIX веках европейского летосчисления человечество перешло от примитивной борьбы за существование государств к трансформации самодержавного правления и борьбы с социальным неравенством, сковывающим развитие. То есть конкуренция между государствами переходит в сферу морали, когда разные социально-экономические модели представляют «силу и право», «добро и зло». Подобно тому, как человек зрелого возраста стремится к самодостаточности, так и государства на определённом этапе исторического развития обретают новое самосознание. В этом моральное оправдание модернизации. При этом необходимость защищать нацию от врагов и поддержание порядка и стабильности внутри общества требует сильного государства, а справиться со стремлением такого государства от угнетения может только демократический контроль со стороны «культурно зрелых граждан»^[8].

В терминологии Сунь Ятсена, контроль граждан над государством совершенно подобен самоконтролю каждого человека или его способностью управляться с собственным телом. Это естественное моральное право каждого гражданина и общества в целом, однако перед лицом внешней угрозы единство важнее соблюдения прав. В древней китайской истории он находил действие принципа кит. 民本, пиньинь mínběn, палл. миньбэнь — дословно: «народ-основа», но во времена Яо и Шуня и самого Конфуция он не мог быть реализован на практике. Смысл этого принципа в том, что хорошее правительство действует в интересах простого народа, и западная демократия годится для Китая в той степени, в которой совместима с традиционными представлениями о функции власти и государства. При этом Сунь Ятсен являлся принципиальным элитаристом, который считал, что китайские элиты способны управлять государством и обладают критериями, позволяющими отличать эффективное правительство от неэффективного. Принятие новой идеологии или смена общественного строя не требует массовых чисток, перевоспитания чиновников или репрессий. В отличие от европейских, китайские бюрократы лояльны и преданы общему делу, в чём бы оно ни заключалось, а китайская культура не связана с определённым типом правления. Равным образом, нет необходимости перевоспитания широких народных масс, поскольку концепция политической опеки (кит. трад. 訓政, упр. 训政, пиньинь xùnzhèng, палл. сюньчжэн) позволит приучить китайский народ к народовластию естественным путём^[8].

Сунь Ятсен принимал участие в теоретических дискуссиях ранних китайских реформаторов о терминологическом содержании новых понятий западной политической системы и их приспособления к китайскому мышлению. Термин, используемый для демократии Кан Ювэем и Лян Цичао — кит. 民主, пиньинь mínzhǔ, палл. миньчжу — дословно «народ-хозяин» или «правление народа», — был антитезой самодержавия (кит. 君主, пиньинь jūnzhǔ, палл. цзюньчжу). Поэтому конституционная монархия обозначалась сочетанием иероглифов кит. 君民共主, пиньинь jūn mín gòng zhǔ, палл. цзюнь минь гун чжу — «совместное правление монарха и народа». Миньчжу — это антимонархия, абсолютная власть бедного и необразованного народа (до этого полностью лишенного власти) при отсутствии монарха, то есть не механизм реализации прав и интересов народа, а власть народа, свергнувшего монарха, когда народ выступает вместо монарха и как монарх. Параллельно использовался заимствованный из японского языка термин кит. трад. 民權, упр. 民权, пиньинь mínquán, палл. миньцюань — «полномочия народа». В Японии это сочетание иероглифов означало демократию как таковую, а в Китае оно было уточнением понятия миньчжу, в значении «предоставление частичных прав народу без свержения власти монарха», то есть мог использоваться и монархистами, и конституционалистами. В своих собственных статьях и выступлениях Сунь Ятсен предельно чётко различал терминологию, используя миньчжу исключительно для западных реалий, и миньцюань исключительно в контексте китайской политики. В известном смысле он стремился подвести черту под дискуссиями о демократии, но в терминологическом смысле подчёркивал отличность китайского опыта народовластия от любого иностранного^[16].

Когда в 1920-е годы Сунь Ятсен наиболее интенсивно поддерживал контакты с Коминтерном и представителями советского правительства, он сразу же стал подвергаться критике за выборочный подход к опыту мирового революционного движения. Соответственно, в документах I съезда Гоминьдана 1924 года поставлена конкретная задача принятия повестки мирового революционного процесса того времени, а также вовлечения в сферу партийной политики народных масс и планирование второй революции, осуществляемой в форме гражданской войны. Это не должно было противоречить реформистской социальной политике и теории поэтапного «строительства государства». Тем не менее, включение антиимпериалистических требований в программу национальной революции, которое состоялось на съезде, было следствием контактов с политическим советником Гоминьдана М. М. Бородиным. Сунь Ятсен был недоволен политикой Японии и западных держав в Китае, однако до общения с коминтерновцами был сдержан. Позиция Бородина совпадала и формировалась в русле задач, поставленных внешнеполитическим ведомством Советской России в Китае. Если Коминтерн выдвигал в числе первостепенных пунктов политической программы требование борьбы с империалистическими державами, то Сунь Ятсен считал приоритетной борьбу с милитаристами и создание централизованного государства как обязательного условия отмены неравноправных договоров^[17].

Очень большим оказалось советское влияние на военную политику Сунь Ятсена. По результатам визита в СССР военной делегации Гоминьдана, состоявшегося 2 сентября — 29 ноября 1923 года, была отмечена бесперспективность опоры Гоминьдана исключительно на военную силу и вооруженную борьбу без проведения предварительной политической работы. Создание собственных вооруженных сил по типу Красной Армии, включающее централизацию армии, её политическое воспитание и подчинение партийному и политическому руководству, изменило традиционную для Сунь Ятсена политику опоры на лояльные милитаристские группировки. В целом революционный энтузиазм Коминтерна и СССР китайскому вождю импонировал, так как он ощущал себя частью антиимпериалистического движения. Однако Сунь Ятсен никогда не отказывался от приоритета общенациональных целей объединения страны над интересами отдельных классов и социальных слоёв, чего требовали от него коминтерновцы. При подготовке текста Манифеста I съезда и в ходе работы I съезда Гоминьдана были отвергнуты установки Коминтерна на классовую борьбу и отринуты радикальные подходы к решению аграрного вопроса. Намерение Коминтерна использовать китайских коммунистов как инструмент реальной власти полностью противоречило планам Сунь Ятсена, и после его кончины позиция Гоминьдана по этому вопросу только ужесточалась. По мнению Н. Л. Мамаевой, трагичность положения в Китае второй половины 1920-х годов усугубилась тем, что не нашлось теоретика и практика, который, подобно Сунь Ятсену мог бы достигнуть компромисса придать новый импульс советско-китайским отношениям^[17].

В Манифесте I съезда Гоминьдана лично Сунь Ятсену принадлежали формулировки раздела «внешняя политика»^[18]:

1. Необходимость ликвидировать все неравноправные договоры, которые наносят вред суверенитету Китая, необходимо заново заключить договоры на основании равенства и взаимного уважения суверенных сторон.
2. Все государства, которые сами добровольно откажутся от своих особых прав, а также добровольно откажутся от договоров, нарушающих суверенитет Китая, будут признаны Китаем в качестве стран, на которые распространяется принцип наибольшего благоприятствования.
3. Все прочие договоры между Китаем и иностранными государствами, которые наносят ущерб интересам Китая, должны быть заключены заново, с тем чтобы они не вредили суверенитету обеих сторон.
4. Необходимо гарантировать и оплачивать все заключённые Китаем иностранные займы в таких пределах, которые не будут наносить ущерба Китаю в политическом и промышленном отношениях.
5. «Боксёрскую контрибуцию» необходимо полностью использовать на нужды просвещения.
6. Иностранные займы, заключённые различными безответственными правительствами на территории Китая, как, например, пекинским правительством, организовавшим фальшивые выборы и обманным путём пришедшим к власти, не способствуют улучшению положения народа и преследуют лишь цель укрепления положения милитаристов, используются на подкуп и на проведение политики насилия.
7. Необходимо созвать совещание представителей различных деловых кругов всех провинций (банков, торговых палат и т.д) и общественных организаций, для того чтобы разработать способы погашения иностранных займов ради избавления от долгов, которые привели к полуколониальному международному положению Китая.

По подсчётам Мао Цзяци, общее количество исследований по личности и наследию Сунь Ятсена непрерывно возрастает с 1980-х годов. Если после начала политики «реформ и открытости» в год публиковалось порядка 600 статей в научных и популярных журналах и газетах, то в XXI веке это число превысило 2000 единиц. Число монографических исследований превышает сотню только на китайском языке. В 1981—1986 годах издательство «Чжунхуа шуц��юй» осуществило 11-томное «Полное собрание сочинений Сунь Ятсена» общим объёмом около 50 миллионов иероглифов. Его текстологической и научной подготовкой занимались Отдел исторических исследований Гуандунской академии общественных наук и Институт истории Академии общественных наук КНР. В 1990 году в Шанхае был опубликован массивный том не вошедших в собрание статей и материалов под редакцией Сюй Лу и Хао Шэнчао. В 1997 году Централь��ый комитет Коммунистической партии Китая санкционировал выпуск двух сборников архивных документов, связанных с событиями китайской революции в 1917—1925 годы, и совместному функционированию КПК и Гоминьдана^{[1 7]}. Объёмные биографии Сунь Ятсена публиковались на Тайване Комитетом составления истории партии Гоминьдан на основе архивных материалов, вывезенных из материкового Китая. Факсимиле первопубликаций Сунь Ятсена и материалов его современников было выпущено на Тайване в 12 томах в 1949—1989 годах^{[1 8]}.

За пределами Китая личность и идеология Сунь Ятсена впервые привлекли внимание японских исследователей. Первым имя Сунь Ятсена в печати упомянул Миядзаки Тотэн в 1902 году; первую биографию президента Китая Кита Икки включил в «Историю китайской революции» (《中国革命史》), опубликованную в 1916 году. Спецификой японской историографии должное время была опора на материалы редких и малодоступных периодических изданий, выпускаемых китайскими эмигрантами^{[1 9]}. В Кобе в 1944 году была основана Исследовательская ассоциация изучения Сунь Ятсена, по подсчётам которой в 1945—2000 годах в Японии было опубликовано более 750 разнообразных первоисточников и исследований, из которых 470 — биографические материалы^{[1 10]}.

В США основную группу исследователей наследия Сунь Ятсена составляли ученики Джона Кинга Фэрбэнка, хотя популярные книги выходили в 1930—1940-е годы из-под пера лично знавших его людей. В 1954 году вышла монография Мариуса Дженсена «Сунь Ятсен и японцы», основанная на первоисточниках. В 1959 году вышло первое исследование американо-израильского учёного Гарольда Шифрина^[англ.] (Ши Фулинь), а в 1980 году его монография «Революционер поневоле». В 1976 году вышла монография Мартина Уилбура «Сунь Ятсен. Разочарованный патриот», основанная на источниковой базе, извлечённой из тайваньских архивов. Издавались в переводе на английский язык и избранные труды Сунь Ятсена. Большинство американских монографий были переведены на китайский язык^{[1 11]}.

В 1994 году новаторскую монографию о наследии Сунь Ятсена опубликовала французская исследовательница Мари-Клер Бержер; в 1998 году она была переведена на английский язык. В биографии политика она выделила три этапа: «революционного авантюризма» (1866—1905), «отца-основателя Республики» (1905—1920) и лидера национально-освободительного движения (1920—1925). Автор считала себя продолжательницей исследований Гарольда Шифрина и Мартина Уилбура, однако, по словам рецензента Эдварда Маккорда, достигла гораздо больше, чем «просто синтеза старых идей». Бержер не считает Сунь Ятсена последовательным или оригинальным теоретиком, его значение в том, что он родился на периферии китайского общества, и преодолел географические и культурные границы, которые отделяли Китай от Запада. Преуменьшать западное влияние на Сунь Ятсена ни в коем случае не следует, но он не был «западником», свободно передвигаясь по миру и комбинируя доступные ему цивилизационные достижения. Во многом «непоследовательность» его идей являлась следствием «маркетинговой политики», стремления продвинуть свою идеологию в принципиально разной аудитории. В известном смысле, он опередил своё время: «это был гений СМИ, рождённый для века авиалайнеров, факсов и телевидения, но принуждённый довольствоваться пароходами, телеграфом и газетами». Его видение китайско-западных отношений также больше подходило для времени Дэн Сяопина, а не эпохи Первой мировой войны^[19].

В России существенные аналитические разборы деятельности Сунь Ятсена содержатся в работах В. И. Ленина, который знакомился с событиями Синьхайской революции по материалам европейской прессы^{[20][комм. 2]}. В статье 1912 года «Демократия и народничество в Китае» он писал:

Сунь Ят-сен — чрезвычайно интересный свидетель «со стороны», ибо, будучи европейски образованным человеком, он, видимо, совершенно не знаком с Россией. И вот, этот европейски образованный представитель боевой и победоносной китайской демократии, которая завоевала себе республику, ставит перед нами — совершенно независимо от России, от русского опыта, от русской литературы — чисто русские вопросы. Передовой китайский демократ рассуждает буквально как русский. Его сходство с русским народником так велико, что доходит до полного тождества основных мыслей и целого ряда отдельных выражений^[21].

В 1920—1930-е годы синологи и марксистские обществоведы СССР вели оживлённые дискуссии о классовой сущности суньятсенизма и отношении к нему, однако эти дискуссии были насильственно прерваны в период великих репрессий. Впрочем, первые работы М. П. Павловича и Г. Н. Войтинского носили библиографический характер и характеризовали Сунь Ятсена как «идеолога мелкой буржуазии». Вопросы о теоретическом наследии Сунь Ятсена поднимали в своих работах китаист Г. Кара-Мурза («К вопросу о классовой сущности суньятсенизма») и правовед К. Антонов («Суньятсенизм и китайская революция»). Работы содержали анализ причин поражения первой гражданской революционной войны в Китае, а также исследование перспектив национально-освободительной борьбы китайского народа^[22]. В 1956 году вышла монография Н. Г. Сенина «Общественно-политические и философские взгляды Сунь Ятсена», после чего издавались многочисленные статьи и главы в коллективных монографиях, посвящённые различным аспектам учения китайского революционера. В 1964 году С. Л. Тихвинский опубликовал свою монографию о внешнеполитических воззрениях и практике первого китайского президента. К столетию со дня рождения в 1966 году было предпринято издание «Избранных произведений» Сунь Ятсена, переизданное в 1985 году с дополнениями, кроме того, был выпущен специальный сборник исследовательских статей, воспоминаний, документов. В 1971 году была опубликована монография Л. Н. Борох «Союз возрождения Китая», в которой значительное место заняла история становления Сунь Ятсена — революционера, а в 1974 году монография Г. В. Ефимова «Буржуазная революция в Китае и Сунь Ятсен». Экономической доктриной Сунь Ятсена специально занимался А. В. Меликсетов^[20]. Исследования продолжались и в 1980-е годы, когда вышли новые работы Г. Еф��мова, С. Сухарчука и С. Тихвинского. Советские исследователи с марксистских позиций рассматривали совершённые Сунь Ятсеном ошибки, в числе которых называли «непонимание исторических процессов колониального порабощения стран Азии капиталистическими державами» и «отрыв от народных масс». После долгого перерыва, в 2000-е годы внимание российских синологов вновь обратилось к наследию Сунь Ятсена. В. С. Кузнецов в своей статье 2009 года, основанной на западной литературе, представил революционного вождя как прагматика и беспощадного милитариста, который вознамерился подчинить Китай своей единоличной власти^[22].

По словам Обри Уэллс, Чан Кайши, захватив власть в Гоминьдане, сильно исказил учение Сунь Ятсена, сохранив внешнюю преемственность и создав культ основателя Республики. Чан Кайши не имел опыта знакомства с западной культурой, являлся принципиальным антикоммунистом, причём эта позиция усилилась после поездки в СССР поздней осенью 1923 года. Социальной базой Чан Кайши были помещики, купцы и компрадоры, и его не интересовали интересы угнетённых классов. Окончательный разрыв между КПК и чанкайшистской правой группировкой оформился в 1927 году, спровоцировав новую волну гражданской войны и резню в Шанхае. Чан Кайши предложил собственную интерпретацию трёх народных принципов. Наиболее последовательно доктрина была выражена в книге «Судьба Китая» (1943), написанной, предположительно, профессором Пекинского университета Тао Сишэном, но выражавшей собственные идеи Чан Кайши. Эта книга должна была стать учебником каждого члена партии Гоминьдан, своего рода, аналогом «Краткого курса истории ВКП(б)». В «Судьбе Китая» утверждалось, что три принципа Сунь Ятсена выражают объективные взаимосвязи между человеческими чувствами, разумом и законом, что обеспечивает их общедоступность и лёгкость реализации на практике^{[5 2]}. В 1936 году был обнародован проект «Конституции 5 мая», основанной на принципе пяти властей. Национальное собрание по её принятию планировалось избрать в ноябре 1937 года, но к тому времени началась японо-китайская война. Сын Сунь Ятсена, лидер левой фракции Гоминьдана Сунь Фо выражал беспокойство по поводу искажений отцовских идей и затягивания периода «политической опеки», провозглашённого ещё в 1926 году. Он утверждал, что без выстраивания системы низового самоуправления «прививка демократии» в Китае обречена^{[5 3]}.

Попытка реализации конституции пяти властей и политической реформы в 1946—1947 годах, в условиях гражданской войны и экономического кризиса была нереализуема на практике^[23][24]. После эвакуации на Тайвань в 1949 году политическая риторика Чан Кайши полностью сохранила все отсылки к наследию Сунь Ятсена. Проведённая на острове аграрная реформа интерпретировалась пропагандой как практическая реализация принципа народного благосостояния. На самом же деле ключевые идеи Сунь Ятсена о принудительной национализации земли по цене, установленной собственником, не были реализованы, а единый налог на землю (неважно, сельскохозяйственного или иного назначения) был установлен только после принятия нового налогового кодекса 1977 года. Наибольшим противоречием было то, что тайваньское общество было капиталистическим, тогда как Сунь Ятсен однозначно утверждал, что реализация принципа народного благосостояния направлена на разрушение капиталистической системы и установления Великого единения^{[5 4]}. Реализация аграрной реформы позволила с 1950 года начать политическую реформу, которая началась с принятия закона о местном самоуправлении, который сделал крестьян независимыми в волеизъявлении от своего помещика-арендодателя^{[5 5]}. Конституционная реформа 1990-х годов сохранила формальное разделение органов государственной власти по пяти ветвям, однако фактически полноценной системы экзаменационной и контрольной власти выстроить на Тайване так и не удалось. Экзаменационный юань не может контролировать систему госслужбы, поскольку этими вопросами занимается кадровый отдел Исполнительного юаня. Контрольный юань теоретически должен расследовать коррупцию и давать оценку законности действий государственных чиновников, однако его сотрудники не контролируют выборные органы власти, за исключением президента и вице-президента, против которых могут возбудить процедуру импичмента. Члены Законодательного юаня утверждаются Центральной избирательной комиссией, которая контролируется министерством внутренних дел. Фактически суньятсенизм в современном Тайване сводится к изучению Трёх народных принципов в средней школе^{[5 6]}.

Коммунистическая партия Китая высоко почитает Сунь Ятсена и его идеологию. В период 1923—1926 годов происходило активное сотрудничество КПК и Гоминьдана в рамках так называемого единого фронта борьбы с империализмом. Постепенно в КПК возобладала линия Мао Цзэдуна на разворачивание крестьянской революции. Во время партийных дискуссий 1937—1940 годов о сотрудничестве с Гоминьданом и так называемой «новой демократии» Мао Цзэдун заявил, что программа китайских коммунистов, хотя и более радикальна, но ни в чём не противоречит Трём народным принципам. После заключения временного перемирия с Гоминьданом для отражения японской агрессии, в коммюнике КПК было сказано, что реализация Трёх принципов Сунь Ятсена являются первостепенной задачей всего Китая. В выступлении на Шестом пленуме КПК в 1938 году Мао заявил, что антияпонская война невозможна без участия Гоминьдана, а Чан Кайши является законным руководителем Китая и вождём нации, авторитетом равным Сунь Ятсену. Он же заявил, что именно Сунь Ятсен является учителем коммунистов, так как первым осознал, что «винтовка рождает власть». О том же он заявил в интервью Агнес Смедли. Лю Шаоци в одном из выступлений 1937 года попрекал Гоминьдан за неисполнение принципов Сунь Ятсена. Мао Цзэдун в своей концепции новодемократической революции, обнародованной в 1940 году, экономическую программу основывал на суньятсеновских идеях о народном благосостоянии середины 1920-х годов^{[5 7]}.

В программных речах Мао Цзэдуна 1949 года накануне провозглашения Китайской Народной Республики неоднократно упоминалось, что коммунисты приступают к практической реализации трёх народных принципов, и провозглашалась преемственность между Синьхайской и новодемократической революцией. В выступлении 30 июня 1949 года Мао Цзэдун определил государственный строй КНР как «демократическую диктатуру народа», что, согласно его определению, является реализацией принципа народоправия Сунь Ятсена, извращённого впоследствии Чан Кайши. Однако это не отменяло критики Сунь Ятсена, в частности, его тезиса, что буржуазия способна возглавить революцию. Поддержку социалистическим преобразованиям в КНР в 1950-е годы осуществляла вдова Сунь Ятсена — Сун Цинлин, — которая в выступлении на VIII съезде коммунистической партии заявила, что «коммунисты за считанные годы достигли большего, чем основатель республики мог даже мечтать». Однако политическая практика КНР не имела ничего общего с идеями Сунь Ятсена^{[5 8]}.

В 1955—1956 годах в КНР широко праздновалось 30-летия со дня кончины и 90-летие со дня рождения Сунь Ятсена. Тон выступлениям в прессе задавал Чжоу Эньлай, который провозглавил Суня великим героем китайской демократической революции (кит. упр. 中国伟大的民主主义革命家, пиньинь Zhōngguó wěidàde mínzhǔzhǔyì gémìngjiā, палл. Чжунго вэйдадэ миньчжучжуи гэминцзя), которая предшествовала народной революции 1949 года. Сунь Ятсен был объявлен выдающимся патриотом, сторонником борьбы за независимость Китая, который возглавил борьбу за свержение феодализма и империализма. Также Чжоу Эньлай одобрительно отнёсся к обновлению Сунь Ятсеном Трёх великих принципов. Позднее в кампанию включился и Мао Цзэдун, который в 1956 году объявил, что Синьхайская революция была подготовительным этапом к социалистической революции; Синьхайская революция подготовила почву для демократической реформы; Сунь Ятсен после пересмотра Трёх народных принципов создал благоприятную среду для зарождения социалистической революции. Однако в 1966 году столетний юбилей не отмечался, так как во время Культурной революции синьхайские события были объявлены «мелкобуржуазными» и даже «регрессивными», которые не сыграли никакой роли в построении Нового Китая^{[4 4]}. Мавзолей «буржуазного революционера» Сунь Ятсена в Нанкине был осквернён хунвэйбинами^{[5 9]}.

Перемены были обозначены в 1981 году, когда была проведена большая конференция по наследию Сунь Ятсена и начато издание полного собрания его сочинений. На этой конференции также было начато теснейшее взаимодействие исследователей материкового Китая, Гонконга и Тайваня. 120-летие со дня рождения в 1986 году отмечалось широко. Пэн Чжэнь объявил, что заложенная Сунь Ятсеном национальная политика является надёжной основой взаимодействия по берегам Тайваньского пролива^{[4 5]}. Во время движения «стены демократии» в КНР 1987—1989 годов, закончившимся событиями на площади Тяньаньмэнь, лозунги и цитаты из трудов Сунь Ятсена активно использовали и оппозиционеры, и правящая партия. Иногда обозреватели обращали внимание, что статуя «богини демократии» была воздвигнута в том самом месте, куда на публичных празднествах при чанкайшистах устанавливали портрет самого Сунь Ятсена^{[5 10]}.

По оценке политолога Серена Эргенса (Бостонский университет) в современной общественной памяти и Китая, и Тайваня, Сунь Ятсен занимает «элитарный сегмент». В эпоху Дэн Сяопина, несмотря на критику, идеи Сунь Ятсена служили определённым источником легитимизации проводимых реформ в общественном сознании. Полемика с Сунь Ятсеном поддерживалась и в выступлениях Цзян Цзэминя, вплоть до сравнения «Трёх представительств» с Тремя народными принципами. Соответственно, не случайно возвращение Сунь Ятсена в теоретический оборот Компартии и академических структур КНР в 1980-е годы, когда в КНР господствовал «реформистский патриотизм, ориентированный на развитие». Позитивное отношение Сунь Ятсена к западным инновациям, осуждение причин отсталости старого Китая при постоянном подчёркивании духовного превосходства китайской цивилизации, проекты реформирования транспорта и системы образования позволяли широко проводить параллели с современностью и ссылаться на авторитет основателя Нового Китая. Начавшиеся экономические успехи также отлично описывались в риторическом стиле «Отца нации». Однако после 2000-х годов суньятсеновские идеи исчезли из актуальной политической повестки, сменившись более агрессивными формами китайского национализма. Исключением являются китайско-тайваньские отн��шения, так как Тайвань официально рассматривается как часть Китая, отторгнутая в результате козней мирового империализма после антияпонской войны сопротивления. Сунь Ятсен рассматривался как дополнительный объединяющий фактор до тех пор, пока к власти не пришли тайваньские националисты, отрицающие связь с материком. Из перечисленного С. Эргенс делает вывод, что, несмотря на празднование революции 1911 года, в политическом смысле память о Сунь Ятсене более не актуальна, а его фигура деполитизировалась^{[4 6]}.

В условиях политизации массовой культуры в КНР и её использования в пропаганде, появление деятелей республиканского периода в телесериалах 2000-х годов не осталось незамеченным аналитиками. Так, большой резонанс в СМИ вызвал сериал 2003 года «К республике^[англ.]» (в роли Сунь Ятсена Ма Шаохуа^[англ.]), осуждению критиков подверглось положительная демонстрация Ли Хунчжана. Заключительная серия была запрещена к показу на государственном телевидении, что, в свою очередь, вызвало негодование либеральных кругов. В этой серии сценаристы вложили в уста Сунь Ятсену длинный монолог о неотложности демократизации, правах человека и ущербе от коррупции^{[4 7]}.

С конца 1990-х годов в дни крупных государственных праздников портрет Сунь Ятсена, такого же формата и стиля, как и изображение Мао Цзэдуна, вывешивается на северной стороне площади Тяньаньмэнь с лозунгом «отца нации», как принято на Тайване. В Китае функционирует ряд музеев и существует множество памятников^[кит.] Сунь Ятсену, крупнейший из которых находится в Нанкине^{[4 8]}.

С именем Сунь Ятсена связан стиль френча, который сделался форменным в Гоминьдане и далее в Коммунистической партии (дословно: «суньятсеновка» кит. трад. 中山裝, упр. 中山装, пиньинь zhōngshānzhuāng, палл. чжуншаньчжуан). По некоторым сведениям, президент лично принимал участие в разработке дизайна, окончательно оформленного Хуан Луншэном. Сунь Ятсен так разъяснял смысл одеяния: четыре накладных кармана символизируют четыре базовых китайских добродетели, описанные в «Книге перемен»: благопристойность, справедливость, искренность и чувство стыда. Пять пуговиц символизируют пять ветвей власти Нового Китая, а три пуговицы на манжетах — Три народных принципа. Общий покрой френча, который строится из одного куска ткани, символизирует единство Китая^[25][26].

За пределами Китая Сунь Ятсен считается особо чтимым святым и духовным наставником во вьетнамской синкретической религии каодай (и отнесён к третьему рангу согласно её вероучению)^[27][28].

В Советском Союзе в 1927 году имя первого президента Китая получил гвардейский монитор Сун-Ят-Сен класса «Шквал»^[29]

В бывшем СССР имя Сунь Ятсена получили улицы в Астрахани (Ленинский и Кировский район)^[30], в Уфе (Кировский район)^[31], в Оше (Кыргызстан)^[32]. В Михайловском районе Приморского края существует Сунятсенское сельское поселение, которое названо в честь Сун Ятсена основателя партии Гоминьдан. Не действующие названия улицы: во Владимире (в 1925—1991 годах)^[33], в Омске (существовала до апреля 2005 года и была переименована в улицу Михаила Леонова)^[34].

• Guófù quánshū : [Полное собрание сочинений Отца нации / Ред.-сост. Чжан Циюнь, гл. ред. Пэн Годун] : [кит.] / Zhāng Qíyún zhǔbiān, Péng Guódòng zǒngdú xiào. — Táiběishì : Guófáng yánjiù yuàn, 1960年. — 3, 80, 1058, 22 p. — Ориг.: 《國父全書》張其昀主編, 彭國棟總讀校。臺北市: 國防硏究院, 民國 49.
• Sūn Zhōngshān quánjí (quán shíyī juàn) : [Полное собрание сочинений Сунь Ятсена (Чжуншаня) в 11 томах] : [кит.] : 1 — 11卷. — Běijīng : Zhōnghuá shūjú, 1981—1986年. — Ориг.: 孫中山全集 (全十一卷)。北京: 中华书局.
• Sun Yat Sen. Kidnapped in London: being the story of my capture by, detention at, and release from the Chinese legation, London : [англ.]. — Bristol : J. W. Arrowsmith, 1897. — 134 p.
• The principle of democracy / by Sun Yat-Sen ; translated into English by Frank W. Price ; abridged and edited by the Commission for the compilation of the history of the Koumintang. — Westport : Greenwood Press, 1970. — xxv, 142 p.
• Prescriptions for saving China : selected writings of Sun Yat-sen / edited by Julie Lee Wei, Ramon H. Myers, Donald G. Gillin ; translated by Julie Lee Wei, E-su Zen, Linda Chao. — Stanford, Calif : Hoover Institution Press, 1996. — xvi, 328 с. — (Studies in economic, social, and political change : the Republic of China). — ISBN 0-8179-9281-2.
• Сен-Ят-Сэн. Невероятнее сказки. Рассказ доктора-китайца о его похищении и заточении в Лондоне : Пер. с англ. // Русское богатство. — 1897. — № 12. — С. 28—75.
• Cунь Ят-Сен. Записки китайского революционера : (Программа национального строительства Китая) / Пер. с китайск. под ред. В. Д. Виленского-Сибирякова. — Москва — Ленинград : Госиздат, 1926. — 142 с.
• Сунь Ятсен. Избранные произведения / Отв. ред. и авт. вступ. ст. С. Л. Тихвинский. — 2-е изд., испр. и доп. — М. : Наука, 1985. — 781 с.

• Chu Chi-hsien. A study of the development of Sun Yat-sen's philosophical ideas : Dissertation... for the degree of Doctor of Philosophy : [англ.]. — Faculty of philosophy. Columbia University, 1950. — 233, 12, [3] p.
• Linebarger P. M. A. The Political Doctrines of Sun Yat-sen: An Exposition of the San Min Chu I : First Greenwood Reprinting. — Westport, Connecticut : Greenwood Press, Publishers, 1973. — xii, 272 p. — First edition 1937.
• Schiffrin H. Sun Yat-sen and the origins of the Chinese Revolution : [англ.]. — Berkeley and Los Angeles : University of California Press, 1968. — xix, 412 p. — (Center for Chinese Studies. Publications).
• Sharman L. Sun Yat-sen : His Life and its meaning : A critical biography : [англ.] / Introduction by Lyman P. Van Slyle. — Stanford : Stanford Univ. Press, 1968. — xxi, 420 p. — (Stanford paperback, 75). — First published in 1934 by the John Day Company, Inc. Reissued in 1968 by Stanford University Press.
• Борох Л. Н. Союз возрождения Китая : АН СССР. Ин-т востоковедения. — М. : Наука, 1971. — 203 с.
• Виленский-Сибиряков В. Д. Сунь-Ят-Сен: Отец китайской революции. — 2-е изд. — М. : Гос. изд-во, 1924. — 196 с.
• Ермашев И. И. Сунь Ян-сен. — М. : Мол. гвардия, 1964. — 318 с. — (Жизнь замечательных людей. Серия биографий; Вып. 13 (388)).
• Ефимов Г. В. Буржуазная революция в Китае и Сунь Ят-сен (1911—1913 гг.) : Факты и проблемы. — М. : Наука, 1974. — 415 с.
• Ефимов Г. В. Сунь Ятсен : Поиск пути, 1914—1922. — М. : Наука, 1981. — 239 с.
• Крюков В. М., Крюков М. В. Неизвестный Сунь Ясен: Штрихи к портрету / Отв. ред. А. И. Кобзев. — М. : Институт востоковедения РАН, 2023. — Т. 1: 1866—1913. — 552 с. — (Учёные записки Отдела Китая ИВ РАН. Вып. 45). — ISBN 978-5-907543-73-7.
• Крюков В. М., Крюков М. В. Неизвестный Сунь Ясен: Штрихи к портрету / Отв. ред. А. И. Кобзев. — М. : Институт востоковедения РАН, 2023. — Т. 2: 1913—1925. — 512 с. — (Учёные записки Отдела Китая ИВ РАН. Вып. 46). — ISBN 978-5-907543-74-4.
• Мамаева Н. Л. Гоминьдан в национально-революционном движении Китая (1923—1927). — М. : Наука, 1991. — 208 с. — ISBN 5-02-017072-0.
• Матвеева Г. С. Отец республики : Повесть о Сунь Ят-сене / Ил.: А. А. Астрецов. — М. : Политиздат, 1975. — 398 с. — (Пламенные революционеры).
• Никифоров В. Н. Сунь Ят-сен, октябрь 1896 : Две недели из жизни кит. революционера : (Докум. повесть). — М. : Наука, ГРВЛ, 1978. — 61 с.
• Сунь Ятсен, 1866—1986 : К 120-летию со дня рождения : Сб. ст., воспоминаний, документов и материалов / Редкол.: С. Л. Тихвинский (отв. ред.) и др. — М. : Наука, 1987. — 319 с.
• Тихвинский С. Л. Завещание китайского революционера : Сунь Ятсен: жизнь, борьба и эволюция полит. взглядов. — М. : Политиздат, 1986. — 222 с.
• Юркевич А. Г. Сунь Ятсен // Новая философская энциклопедия : в 4 т. / пред. науч.-ред. совета В. С. Стёпин. — 2-е изд., испр. и доп. — М. : Мысль, 2010. — 2816 с.