Роя́ль (фр.royal — королевский) — музыкальный инструмент, основная разновидность фортепиано, в котором струны и вся механическая часть расположены горизонтально, корпус имеет крыловидную форму, а звуки издаются ударами войлочных молоточков по струнам при помощи клавиш. В отличие от пианино, инструмента для комнатного (камерного) музицирования, рояль – принципиально концертный инструмент для больших залов, его звучание более богатое и наполненное .
В возрасте шести лет, минуя сольфеджио, которое так никогда и не проходил, я начал обучаться игре на рояле. Моими учителями были Анри Гиз, затем Шарль-Рене, с которыми я впервые стал заниматься гармонией, контрапунктом и композицией. [1]:193
Представьте себе весьма напряжённое, закусившее удила животное средней величины, пускай, ни толстое, ни тонкое, но зато сорока шести лет от роду, (а вам-то всего лишь двенадцать!) при этом называющее себя мадемуазель, что само по себе, пожалуй, было бы уже слишком музыкально... Да. Я прерываюсь, чтобы немного набрать воздуха. Совсем немного... Итак, это животное непрерывно насилует все попадающиеся ему на пути рояли и попутно успевает выдавать рекомендации, как вам следует жить, чтобы не стать неудачником.[2]:26
Жду, когда привезут рояль, чтобы снова приняться за «Колокол»; работу над ним я пока прервал. Надеюсь, что мерзкий нарыв на пальце, который выскочил неизвестно почему и причиняет страшную боль, не помешает мне работать.[1]:48
Если понадобится, заберусь ещё выше. Просто не понимаю, почему меня не признали годным для авиации?
Я не работаю: рояль никуда не годится и решительно в разладе с окружающими высотами. Я хочу сказать, что он звучит на целую терцию ниже. Скоро мне пришлют более приличный инструмент. Но это ещё не значит, что я начну работать.[1]:119
— Морис Равель, 25 января 1919, из письма мадмуазель Марно
Море плещет с чисто британской корректностью. На первом плане подстриженная и обихоженная лужайка, по которой прохаживаются фигурки важных империалистических англичан.
Но какое это великолепное место для работы! Нет шума, нет роялей, кроме прелестного механического фортепиано; нет музыкантов, рассуждающих о живописи, и живописцев, говорящих о музыке. [4]:104
Это был интересный для меня опыт – оба концерта были задуманы и написаны одновременно.[комм. 1]
Первый, который я сам буду исполнять, представляет собой концерт в точном смысле слова; он написан в духе концертов Моцарта или Сен-Санса. Я действительно считаю, что музыка концерта может быть весёлой и блестящей; не обязательно, чтобы она претендовала на глубину и драматизм. О концертах некоторых композиторов-классиков говорят, что они созданы не для рояля, а вопреки роялю. Я, со своей стороны, считаю это суждение вполне обоснованным.[1]:204
Сейчас я дней на десять поселился в имении у своего дяди, Нила Александровича Скрябина <...> У дяди Нила деверь – капитан корабля и всё время привозит ему заморские диковинки. В оранжерейке при доме у него растут пальмы, бамбук и даже кактусы, в т��чности как у тебя, только места больше. А в гостиной, где я занимаюсь на рояли, вся обстановка тоже из бамбука, и много всяких странных вещиц – в основном из Китая. Очень хорошо, но жаль, что нельзя так жить достаточно долго.[5]:383
Уезжая за границу, я не знал, останусь ли я там навсегда или вернусь обратно в Россию, а потому квартиру свою с роялем, нотной и книжной библиотекой, архивом и многими ценными для меня и дорогими вещами я оставлял всё как было.[6]
Я знавал детей, которые находили удовольствие... в том, что изо всех сил наступали роялю на ножки... А другие... из чистой вредности... не кладут свою скрипку обратно... в футляр... Тогда, бедное создание... мёрзнет..., простужается... и начинает кашлять... Это некрасиво... Нет... [2]:485
И вот спускаюсь я по трапу, а перед моими глазами клавиатура и миллионы клавиш, миллионы и миллиарды, и нет им ни конца, ни края, Макс. Они бескрайни. Клавиатура бесконечна. А если клавиатура бесконечна, ты не можешь творить на ней музыку. Ты сел не за свой рояль! Это рояль Бога.
– Если бы после долгого восхождения ты вскарабкался на вершину высокой горы и обнаружил там... рояль, то что бы ты сыграл?
– Думаю, что столкнул бы его вниз. И что бы он при этом «сыграл», то и было бы моей музыкой.[8]
Когда мне было пятнадцать лет и наша семья распалась, я не мог ни озвучить, ни прочитать ни одной ноты. Трудно сказать, был ли я обречён стать критиком или же спасён от карьеры артиста, но жизнь моя сложилась так, что когда в нашем доме музыка замолкла, мне пришлось самому взяться за изучение нотной грамоты и игры на рояле при помощи учебника с рисунком клавиатуры, [комм. 2] чтобы не погибнуть от голода по музыке.[3]:41
— Бернард Шоу, из предисловия к сборнику «Лондонская музыка, прослушанная Corno di Bassetto в 1888-1889 гг.»
Наконец мне до того надоело слышать простодушное восклицание: «О! Так вы всё-таки кое-что смыслите в музыке!», что теперь я тщательно избегаю выставлять напоказ свои познания. Когда мне протягивают лист инструментальной музыки и просят выразить моё мнение, я рассматриваю страницу с видом знатока, перевернув её вверх ногами. Когда меня приглашают попробовать новый концертный рояль, я делаю попытки открыть его с узкого конца...[3]:60
— Бернард Шоу, «Каким должен быть музыкальный критик», 30 марта 1892 г.
Этюды и транскрипции Листа, хоть и не отмеченные безупречным вкусом, обнаруживают исчерпывающее знание рояля; и, недоступные для исполнителей с негибкими запястьями и сжатыми за игрой зубами, они не внушают страха хорошим пианистам.[3]:158
Казалось, что в оркестре звучали жалобные протесты Шумана, а рояль с неотразимым напором бросался на него и словно вихрь, вовлекал композитора в безудержную скачку, от которой у него заходил ум за разум и перехватывало дыхание. Никогда ещё быстрые части концерта не заканчивались с таким пренебрежением к лёгким бедного Шумана.[3]:230
— Бернард Шоу, «О Ментер и фортепианном концерте Шумана», 25 апреля 1890 г.
Когда я в среду на прошлой неделе пришёл послушать Падеревского, концерт заканчивался, аудитория была в диком восторге, а рояль – в жалком состоянии.
Падеревский, если смотреть на него как на необычайно темпераментного «весёлого кузнеца», который бьёт по роялю, как по наковальне, и выколачивает звуки, буйно наслаждаясь размахом и силой своей игры, – во всяком случае, взбадривает публику; к тому же молотобойное исполнение не лишено разнообразия и порой становится воздушным <...> Слава Падеревского подобна славе убийцы, совершившего тяжкое преступление в бурном порыве чувств. И помимо всего, рояль не тот инструмент, с которым можно безнаказанно обращаться подобным образом.[3]:221-222
...в нынешний понедельник, направляясь к мсье Янсену на улицу Рояль, (не путать с пианино) я неожиданно наткнулся там на нашего доброго Президента, который, судя по всему, только что заказал новую мебель для своей виллы в Гавре. [9]:401
Это я-с! — начал жалобным голосом Муркин, становясь в позу кавалера, говорящего с великосветской дамой. — Извините за беспокойство, сударыня, но я человек болезненный, ревматический… Мне, сударыня, доктора велели ноги в тепле держать, тем более, что мне сейчас нужно идти настраивать рояль к генеральше Шевелицыной. Не могу же я к ней босиком идти!..
То, о чём я хочу сейчас написать, ужасно трудно выразить в словах… Так и подмывает сесть за рояль, с треском опустить руки на клавиши — и всё, всё как есть, перелить в причудливую вереницу звуков, грозных, тоскующих, жалобных, тихо-стонущих и бурно-проклинающих. Но немы и бессильны мои негибкие пальцы, но долго, ещё будет молчать хладнокровный, неразбуженный рояль, и закрыт для меня пышный вход в красочный мир звуков...
Каждую весну вы думаете: «Вот летом сделают ремонт в квартире, и всё пойдёт иначе. Осенью поставлю диван углом, рояль поверну боком… Как можно будет весело разговаривать вот на этих двух креслах, под пальмой, вдвоём… Вдвоём, так уж всё равно — с кем; ведь с осени все люди будут совсем другими. А если на старую оттоманку да положить подушку с голубыми разводами, так, пожалуй, и муж перестанет в клуб бегать».
Вы увидите очень одинокого, без сверстников, ребёнка на диване, животом вниз, над книгой — или под роялью, а на рояли играет мать Шопена. Два шага от Шопена — и уездное — окна с геранью, посреди улицы — поросёнок привязан к колышку и трепыхаются куры в пыли. Если хотите географии — вот она: Лебедянь, самая разрусская — тамбовская, о какой писали Толстой и Тургенев...[10]
...по обязательности подчиняться законам природы, — совершенно одно и то же. Что кому дано этой природой сделать, тот только это и может сделать. Тенор не запоёт басом. Блондин не станет брюнетом. Тётя Лиза не уяснит себе теории кровообращения. Человек без слуха не станет композитором. И выучить их этим вещам нельзя. Вот переплетать книги, бренчать на рояле, писать фельетоны, — этому выучить можно.
Но я, как назло, был высок, неуклюж, неграциозен и косноязычен на многих буквах. Я отличался исключительной неловкостью: когда я входил в маленькую комнату, спешили убирать статуэтки, вазы, которые я задевал и разбивал. Однажды на большом балу я уронил пальму в кадке. Другой раз, ухаживая за барышней и танцуя с ней, я споткнулся, схватился за рояль, у которого была подломана ножка, и вместе с роялем упал на пол.
...Когда же все запасы и заготовки были сделаны, гениальность исчезла, как бывает оно с вундеркиндами в узком значении слова — с каким-нибудь кудрявым, смазливым мальчиком, управлявшим оркестром или укрощавшим гремучий, громадный рояль, у пальмы, на освещенной как Африка сцене, но впоследствии становящимся совершенно второстепенным, лысоватым музыкантом, с грустными глазами и какой-нибудь редкой внутренней опухолью, и чем-то тяжёлым и смутно-уродливым в очерке евнушьих бёдер. Пусть так, но индивидуальная тайна пребывает и не перестает дразнить мемуариста.
Скажем, звуки рояля, на котором исполняют «Фантазию– экспромт» Шопена менее слышны, чем работающая рядом пилорама. В оные годы по приказу литфонда рабочие, разломав, выкинули из переделкинского дома Пастернака рояль, на котором играл Генрих Нейгауз. Так вот, после того как крышку рояля разбили топором, играть на нём было безнадёжно даже самому совершенному музыканту. Сейчас же на каждом дне рождения Пастернака этот рояль вновь звучит прекрасно. Но для этого его надо было восстановить и настроить.
— Леонид Латынин, «В пространстве тысячелетия» (интервью Дмитрию Бавильскому).
Летний дождь. Сначала – как лёгкое прикосновение. Потом сильнее, обильнее. Застучал по тротуарам и крышам, как по клавишам огромного рояля.
Жил в Германии хрупкий болезненный юноша. Заикался от неуверенности. Избегал развлечений.
И только за роялем он преображался. Звали его Моцарт. Говорят, Сальери выглядел куда более полноценным...
А ещё я играю на пианино. Здесь как раз в кустахслучайно стоит рояль, я могу сыграть... Я исполню вам «Полонез» Огинского. — эта эстрадная миниатюра стала источником расхожего идиоматического выражения «рояль в кустах»
— Когда-нибудь Бруно получит в консерватории первую премию за игру на рояле. Он мне обещал. Он будет знаменитым. Впрочем, через несколько лет мы все будем знаменитыми. Тад будет великим путешественником, Бруно будут аплодировать во всех концертных залах, я буду второй Гарбо, а ты...
С минуту она изучала меня.
— Ну ничего, — сказала она.
Бруно складывал свои партитуры в ящик.
— Пропал рояль, — сказал он мне.
— Святой эгоизм, — проворчал Тад. — Посмотри на этого типа! Мир может рухнуть — а для него единственное, что имеет значение, это ещё немножко музыки.
Многие женщины почему-то думают, что родить ребёнка и стать матерью – одно и то же. С тем же успехом можно было бы сказать, что одно и то же – иметь рояль и быть пианистом.
Я очень часто слушала за всё это время игру Александра Николаевича, так как он почти всегда оставался после урока и садился за рояль. Это было отдыхом для него, как он говорил. Я так живо помню большую анфиладу чуть освещённых комнат, большой зал в полумраке, у самого рояля маленькая лампочка с бронзовым рефлектором, освещающим клавиатуру, и мечтательную тонкую фигуру Скрябина. <…> Меня часто поражало его лицо, когда он играл. Видно было, что он забывал всё окружающее и уходил своей мечтой куда-то, глаза смотрели вдаль, как будто поверх всего, и по лицу блуждала какая-то странная блаженная улыбка.[12]
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нём дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.[13]:184
Я человек, я жду, когда косой
ударит дождь по стеклам в подтвержденье,
сутулюсь над бумагою ― и вдруг
в квартирное мое воображенье
всей тяжестью вторгается сундук,
рояль, как оплывающая туча,
гнетет, лиловым зноем исходя,
все двери настежь, хлопают трескуче,
и соприродно жаждется дождя, ―
и вроде я живой…[15]
— Глеб Семёнов, «Не понимаю, гром иль просто мебель...», 1948
Я хочу учиться на рояле,
Так, чтобы ровно пальчики стояли,
Чтобы извлекаемые звуки
Были просто-напросто особы,
Чтобы их воспринимали суки,
Жеребцы и милые особы,
Чтобы совы, возвращаясь в гнезда,
Детям их дарили вместо пищи,
Чтобы в городе весенний воздух
Был живей, живительней и чище <...>
Я хочу учиться на рояле,
Я,
Бесплодно мучивший гитару.[16]
↑В этом интервью Морис Равель отвечает на вопросы корреспондента «Daily Telegraph» о двух своих концертах для фортепиано с оркестром, написанных практически одновременно. Во время гастролей по Англии и США Равель лично (собственноручно) исполнял оба своих концерта как пианист.
↑Бернард Шоу занимался самостоятельно изучением фортепиано и музыки по самому известному в то время учебнику Уила.
.svg){kind=logo}
