Даме в розовом платье (Готье/Василой)

© Адела Василой:

Даме в розовом платье

Как в этом платье хороша,
Что раздевает так умело…
Из кружев — шейка и душа,
Выглядывают очень смело!

Хрупка — что крылышко пчелы,
Свежа — как сердце чайной розы,
И ткани — розово-белы,
Не скроют грациозность позы.

По коже шелковая ткань
Скользит от сладострастной дрожи,
И посылает телу дань
Искристой розовой пороши.

Откуда странный твой наряд,
Что сделан будто бы из плоти?
Одушевлён будь и крылат —
Придал бы лёгкости в полёте.

Заря, сияньем пробуди
Румянец нежной Афродиты
В бутонах зреющей груди,
Что будто в жемчуге отлиты!

Подкрасили сей нежный шёлк
Не добродетели твои ли?
Но разум в форме знает толк,
А чары форму вдохновили.

Отбросив бытия покров,
Сведя его к вещей основе,
Боргезе^[1] из оживших снов
Позировала бы Канове.

И эти складки — страстный рот
Моих желаний беспокойных,
Что к телу жаркому прильнёт
Туникой поцелуев знойных.

Théophile Gautier

À une robe rose

Que tu me plais dans cette robe
Qui te déshabille si bien,
Faisant jaillir ta gorge en globe,
Montrant tout nu ton bras païen !

Frêle comme une aile d’abeille,
Frais comme un cœur de rose-thé,
Son tissu, caresse vermeille,
Voltige autour de ta beauté.

De l’épiderme sur la soie
Glissent des frissons argentés,
Et l’étoffe à la chair renvoie
Ses éclairs roses reflétés.

D’où te vient cette robe étrange
Qui semble faite de ta chair,
Trame vivante qui mélange
Avec ta peau son rose clair ?

Est-ce à la rougeur de l’aurore,
À la coquille de Vénus,
Au bouton de sein près d’éclore,
Que sont pris ces tons inconnus ?

Ou bien l’étoffe est-elle teinte
Dans les roses de ta pudeur ?
Non ; vingt fois modelée et peinte,
Ta forme connaît sa splendeur.

Jetant le voile qui te pèse,
Réalité que l’art rêva,
Comme la princesse Borghèse
Tu poserais pour Canova.

Et ces plis roses sont les lèvres
De mes désirs inapaisés,
Mettant au corps dont tu les sèvres
Une tunique de baisers.