У этого термина существуют и другие значения, см. Нитка (значения).
У этого термина существуют и другие значения, см. Дождь (значения).
Промо́кнуть до ни́тки или промочи́ть до (последней) ни́тки — устойчивое фразеологическое сочетание, означающее, что на одежде не осталось ни одного сухого места (после дождя, от пота, после «непреднамеренного купания» в водоёме или вследствие какой-то другой причины).
Особую стилистическую выпуклость выражению и метафорическое усиление смысла придаёт присутствие некоей «нитки» (вероятно, последней), которая тоже стала мокрой, вместе со всей остальной одеждой.
Промокнуть до нитки в афоризмах и кратких высказываниях
Наконец медный грош летит мимо нас, и жалкое созданье, в обтянувшем его худые члены, промокшем до нитки рубище, качаясь от ветра, в недоумении останавливается посреди дороги и исчезает из моих глаз.[2]
Он промок до последней нитки и действительно замочил себе и длинные баки. Вода текла по его одежде; полные воды лакированные голенища раздулись, а он все кричал...[3]
Нетронутым остался лишь бетонный пол в четырех просторных комнатах. На него к ночи ложилось четыреста человек в одежде, промокшей до последней нитки и облепленной грязью. Люди выжимали у дверей одежду, из нее текли грязные ручьи.[6]
На прошлой неделе группы промокших до нитки бедняков почти ежедневно приходили на Капитолийский холм в попытках встретиться с законодателями и передать им свои требования. Чаще всего их встречали закрытые двери и заслоны полицейских.[11]
Мы сидели смотрели, как сражается под дождём очередная сумасшедшая пара. <...> Президентская семья не двигалась, все промокли до нитки, но переживали страшно: такой уже был интерес...[12]
Дождь хлестал с таким остервенением, что дома, деревья в чахлых сквериках, редкие троллейбусы и прохожие ― всё стало похожим на промокших до нитки бездомных кошек.[16]
В этот день все от мала до велика поливают друг друга водой. <...> Можете не сомневаться: за порогом вас поджидает толпа промокших до нитки людей, которые с диким криком и хохотом выльют на вас тонну воды.[17]
Между тем дождь, пошедший с 10 часов, не прерывался в течение всего дня и напоил землю в низинах словно губку. Наиболее сильный был около 11-12 часов, когда вдруг пришли с шумом грязные потоки от гор и сразу подняли уровень нашей речонки, которая грозно неслась в пустынную впадину. Обыкновенно после таких потоков в первые светлые проблески идем «гулять» по руслам в надежде собрать что-либо в области палеонтологии. Мои экскурсанты в горы промокли до нитки, но все же привезли несколько №№ цветковых растений. В юрте у меня грустно: нет дневного света. По случаю дождя верх закрыт, и я довольствуюсь дверным освещением.[18]
— Пётр Козлов, «Географический дневник Тибетской экспедиции 1923-1926 гг.», 1925
Он добрался до острова вдвоем с казаком Четыркиным на имевшейся в экспедиции складной лодке с большим риском, так как в конце августа погода была бурная и озеро сильно волновалось; расстояние до острова около 25 верст от южного берега. Промокшие до нитки путники причалили к острову поздно вечером и провели ночь в маленькой пещере, где нашли запас аргала, позволивший развести огонь и обсушиться.[19]
— Владимир Обручев, «Путешествие в Центральную Азию и Китай», 1940
…Тихо и тревожно по ночам на площадке между памятником Линкольну и зданием конгресса. Тихо и тревожно, как бывает перед бурей. Только ветер хлопает брезентом, монотонно шумит дождь, да в фанерных шалашах чуть слышно плачут дети. На прошлой неделе группы промокших до нитки бедняков почти ежедневно приходили на Капитолийский холм в попытках встретиться с законодателями и передать им свои требования. Чаще всего их встречали закрытые двери и заслоны полицейских. Законы на Капитолийском холме строгие: под страхом тюремного заключения и крупного денежного штрафа здесь запрещено устраивать демонстрации, произносить речи и даже петь песни.[11]
Под утро проснулся от грома и молний. Дождь хлестал с ��аким остервенением, что дома, деревья в чахлых сквериках, редкие троллейбусы и прохожие ― всё стало похожим на промокших до нитки бездомных кошек. И вдруг стало жалко весь этот Содом на Москве-реке. Не то чтобы очень, но всё же. И ещё подумалось, что если придёт в этот город ураган, тайфун или бог весть откуда взявшееся цунами и разрушит всё до основания, то я, наверное, даже смогу полюбить оставшиеся обломки. Ну да… «они любить умеют только мертвых».[16]
На кожаный верх брички тяжело упала крупная капля дождя… другая, третья, четвёртая, и вдруг как будто кто-то забарабанил над нами, и вся окрестность огласилась равномерным шумом падающего дождя. По движениям локтей Василья я замечаю, что он развязывает кошелёк; нищий, продолжая креститься и кланяться, бежит подле самых колёс, так что, того и гляди, раздавят его. «Подай Христа ради». Наконец медный грош летит мимо нас, и жалкое созданье, в обтянувшем его худые члены, промокшем до нитки рубище, качаясь от ветра, в недоумении останавливается посреди дороги и исчезает из моих глаз. Косой дождь, гонимый сильным ветром, лил как из ведра; с призовой спины Василья текли потоки в лужу мутной воды, образовавшуюся на фартуке.[2]
Я видел кукушку. Говорят, это к счастью, хотя у меня тут же начались всякие мелкие неприятности. Это было в лесу, что слева от высоковольтной, послевнезапного дождя, промочившего меня до нитки. Я подходил к поляне, где прежде находилось озерцо, давно уже пересохшее, и вдруг услышал небывало отчетливое, ясное, не из чащи, не из-за деревьев, а в чистом, звонком просторе кукование. Оно было как приветствие солнцу, вновь наполнившему лес и засверкавшему в каждой капле.[20]
Проводили в Сочи «Большую Шляпу», и однажды финал попал под страшный дождь. Навес над кортами не спасал, а на площадке ― ручьи. Мы сидели смотрели, как сражается под дождём очередная сумасшедшая пара. Матчболы без конца. Но никто не уходил. Президентская семья не двигалась, все промокли до нитки, но переживали страшно: такой уже был интерес, так они втянулись в теннисную жизнь. А игроки разошлись вовсю: падали в лужи, боролись за каждый мяч.[12]
― А кто даст второе поручительство?
― Я попрошу Григория Шнеерсона. Это друг Эрнста Буша. Думаю, он не откажет.
― Не опасно ли это? ― спросила меня жена.
― Как говорится, ― ответил я, ― чего бояться дождя, если уже промок до нитки. Уверяю тебя, для моего теперешнего положения не имеет ни малейшего значения, дам я Марии такое поручительство или не дам.[13]
Летом в Армении празднуют Вардавар ― очень радостный и светлый, уходящий корнями в далекое языческое доисторье, праздник. В этот день все от мала до велика поливают друг друга водой. С утра и до позднего вечера, из какой угодно тары. Единственное, что от вас требуется, ― хорошенечко намылиться, открыть входную дверь своей квартиры и встать в проёме. Можете не сомневаться: за порогом вас поджидает толпа промокших до нитки людей, которые с диким криком и хохотом выльют на вас тонну воды. Вот таким нехитрым способом можно помыться. Шучу. На самом деле, если вас на улице незнакомые люди окатили водой, обижаться ни в коем разе нельзя ― считается, что вода в этот день обладает целительной силой.[17]
К десяти часам надвинулись со всех сторон страшные тучи; ударил гром, и дождь хлынул, как водопад. Вода падала не каплями, а целыми струями хлестала на землю. Молния сверкала поминутно, и можно было сосчитать до пяти раз в продолжение каждого зарева. Весь промокший до нитки, дошел он домой, заперся, отворил свое бюро, вынул все свои деньги и разорвал две-три бумаги. Затем, сунув деньги в карман, он хотел было переменить на себе платье, но, посмотрев в окно и прислушавшись к грозе и дождю, махнул рукой, взял шляпу и вышел, не заперев квартиры. Он прошел прямо к Соне.
Виновник всей этой суматохи, уже успевший вытащить ноги из вязкого дна и выйти из воды, величественно стоял на берегу, смотря на барахтавшуюся в воде массу людей. Он промок до последней нитки и действительно замочил себе и длинные баки. Вода текла по его одежде; полные воды лакированные голенища раздулись, а он все кричал, поощряя солдат:
― Вперёд, ребята! По-суворовски!
Мокрые офицеры с мрачными лицами толпились вокруг него. Тут стоял и Венцель с искаженным лицом и уже без сабли. Между тем генеральский кучер, походив у берега и посовав в воду кнутовищем, сел на козлы и благополучно переехал через воду немного в стороне от того места, где перешли мы; воды едва хватало по оси коляски.[3]
Чехлы были белоснежны, несмотря на то, что были промочены до последней нитки. Они так резко бросались в глаза, что при взгляде на них одного цвета становились: обглоданный непогодой булыжник, продроглая подзаборная вода, птицы, летевшие с конных дворов, летевшие за ними деревья, обрывки свинца и даже тот фикус в кадушке, который колыхался, нескладно кланяясь с телеги всем пролетавшим.[21]
Осталось одно ― идти. Непременно идти. И мы шли. Медленно, едва продвигаясь в чаще. Шли почти без надежды увидеть людей. Скупо посветившее солнце снова ушло за завесу нудного, мелкого дождика, и мы ― в который уж раз ― промокли до нитки. Но вот во второй половине дня мы повстречали один за другим несколько стогов. Эти стога были свежее того, прежнего, где мы ночевали.[22]
— Николай Шпанов, «Голубеграмма из Усть-Сысольска», 1926
Распахнулась дверь, и я так и прилип к кровати раздетый и с подсвечником в руке. В дверях, с глазами, полными слез, стояла счастливая, смеющаяся мать, а рядом с нею ― заросший щетиной, перепачканный в глине, промокший до нитки, самый дорогой для меня солдат ― мой отец. Один прыжок ― и я уже был стиснут его крепкими, загрубелыми лапами. За стеною в кровати зашевелилась потревоженная шумом сестренка.[23]
А в середине мая была гроза и такой ливень, что по улице ― она была не ровная, а покатая, ― бурно катилась целая река желтой воды. Река эта хлынула через ворота к ним на двор и сразу затопила его и весь сад, и она, Женя, помогала матери и Митрофану, который оказался в этот день дома, делать перед воротами запруду из глины и камней. При этом не только мать подоткнула юбку до колен, но даже и важный Митрофан, хотя и ругался все время, но засучил брюки и рукава рубахи; она же, Женя, радостно мокла вся сплошь, и потом, когда сделали уже плотину и отвели от себя воду, минут пять с визгом носилась под дождём: всё равно уж намокнуть до нитки, а потом переменить платье!..[5]
Вместо окон и дверей ― дыры; вместо печных дверок ― черные пробоины. Сквозь дыры ободранной крыши видны ребра стропил. Нетронутым остался лишь бетонный пол в четырех просторных комнатах. На него к ночи ложилось четыреста человек в одежде, промокшей до последней нитки и облепленной грязью. Люди выжимали у дверей одежду, из нее текли грязные ручьи. Отборным матом крыли они распроклятый дождь и болото.[6]
― Что, сильный дождь? ― спросил он своим обыкновенным тоном.
― Тропический ливень! ― решительно и быстро ответил Ланэ.
― И, наверное, промокли до нитки? ― спросил отец сочувственно.
― Весь плащ был мокрый, ― сказала мать.
― Так надо просушить. ― Он посмотрел на мать. ― Как же так, Берта? А где у нас…[24]
Как раз в эти дни нас застиг в поле дождь. Он наскочил стремительно и внезапно. Это был буйный степной ливень с градом. Воздух загудел, земля вмиг покрылась вспученными, кипящими лужами. Но Абакир не остановил трактора. Наоборот, он его припустил быстрее и ни разу не оглянулся на меня, а я ведь сидел под ливнем и градом. Набухшие водой вспаханные пласты уже не отваливались за лемеха. Наверно, Абакир вообще не остановился бы, если бы на гусеницы не налипли вязкие невпроворот комья. Тогда он заглушил мотор и закурил, развалясь у себя в кабине, наверно, ожидая, что я попрошусь к нему под крышу. Но мне теперь было все равно. Я уже промок до нитки. Я не сошел с плуга и сидел под дождём, смывая с себя грязь. Единственное, что я постарался уберечь от воды, это блокнот с кое-какими записями и выписками из прочитанных книг. Я сунул блокнот за голенище.[8]
Валя поддержала меня, и впервые за весь этот день мы остановились и прижались друг к другу. Под её платьем, мигом промокшим до нитки, я остро и обнаженно почувствовал ее грудь, ноги, её сильные, обнявшие меня руки. Дождь хлестал, как бешеный, и попадал даже в рот, когда мы отрывались друг от друга, чтобы перевести дыхание.[10]
Даже стало страшно, хотя мостки были уже рядом: Даша, сопя, легла на их край животом и, молотя ногами по воде, кое-как вскарабкалась на сбитые вместе, прочные доски. Тимошка одним рывком оказался рядом с ней и, борясь с непрерывно падавшими сверху потоками воды, несколько раз яростно отряхнулся, затем сел и, словно спрашивая, что же будет с ними дальше, посмотрел на совершенно промокшую, до последней нитки, Дашу. Дождь весело шумел в листьях яблони, вокруг все по-прежнему кипело от дождя, деревья стояли грузные, наполненные доверху водой.[25]
В чувство пришёл глубокой ночью от страшного грохота и ещё от того, что промок до нитки. Вокруг тьма непроглядная, лишь время от времени вспыхивают ослепительно-яркие молнии, причём все, как мне тогда казалось, норовят угодить именно в меня. Дождина как из ведра. Ни лошадки, ни телеги поблизости не наблюдается. Голова тяжеленная, во рту сушняк неимоверный, все тело ноет, будто меня пару раз подбросили высоко над землей и ни разу не поймали. Короче, состояние и так плачевное, а тут ко всем несчастьям ещё и темень, и дождина проливной, и громы с молниями.[15]
Ветер, хиной крась чадру и ногти,
Влагу, лейся из грудей кумыс.
Шакья в золоте и зге по локти
Пополам капканы перегрыз.
Нет! он с дымом липнет на кибитки,
В обалделый от жары овраг;
Нет! в поту до зарева, до нитки
Воздух бьется в розовых коврах.[26]
— Борис Лапин, «Спит тютюн. Не движется осока...», 1921
Как будто бы город до нитки раздет,
как будто во тьме истерической вымок,
и только созвездье ― клинок и кастет ―
сверкает в запястьях никем не любимых.[27]
На транспорте били тревогу,
На транспорте звали подмогу,
И с транспорта он не ушел
И радостно чинит котел.
Он горд, он доволен, он счастлив,
Свой фартук до нитки промаслив,
И лоб у него маслянист,
И должность его ― машинист![29]
Да я ж не лодырь, не злодей,
Да я ж не хуже всех людей.
Как хватит, хватит Моргунок,
Как навернет рогатками…
Сопит, хрипит, до нитки взмок,
Колотье под лопатками.[30]
Пробудись же, красавица, встань, посмотри, как на шёлковом свитке птица Феникс и птица Луань, тихо плача, промокли до нитки.
Как влюбленный с синицей в руке
ждет во сне журавля до рассвета,
как колеблется в мелкой реке
мир в одежде зеленого цвета.[33]
диспетчер погоды грозу громоздит из угла пейзажного дня где луга в котловине пологи в полуденном поздняя небе нелепа луна но вспученно дачный ручей обивает пороги
он вымок до нитки в чём прошлую ночь провожал
на выдохе бег и повадка погоды опасна
вдомек ли кому осторожный народ горожан
что скоро гроза и луна в голове неотвязна...[14]
— Алексей Цветков, «диспетчер погоды грозу громоздит из угла...», 2004
.jpg)