Жил однажды маленький честный юноша, которого звали Гансом. У него было доброе сердце и добродушное лицо. Будучи сиротой, он жил совершенно один.
Каждый день с утра до вечера он неустанно работал в своём саду: копал гряды, ровнял их и ухаживал за цветами и овощами.
Нигде кругом не было сада лучше, чем у нашего Ганса. В его саду росли: душистая гвоздика, левкой, белоцвет, петуший гребешок, пышные розы, разноцветные крокусы, голубые фиалки, лилии, васильки, ирисы, нарциссы и майорины.
Всё это цвело в продолжение нескольких месяцев; если один цветок отцветал, его сменял другой. И красота и аромат сада не терялись ни на минуту.
Много имел друзей маленький Ганс, но лучшим из всех он считал мельника Гуго. Правда, маленького Ганса нередко смущало то обстоятельство, что мельник, когда бы только ни проходил мимо его сада, всегда нагибался через изгородь и рвал цветы или фрукты. Если Ганс заставал его врасплох, то мельник без всякого смущения говорил:
— А, здорово друг! ты, конечно, не обижаешься? Ведь истинные друзья, как мы с тобой, должны всё делить пополам.
Ганс улыбался и, разделяя мысли своего преданного друга, утвердительно кивал головою.
— Удивительное дело, — говаривали иногда соседи, — мельник ещё ничем ни разу не отплатил Гансу за его цветы и фрукты; а ведь у него на мельнице сотни мешков муки лежат в запасе; а сколько у него молочных коров, а какое громадное стадо кудряво-шёрстных овец. — Но Ганс не размышлял об этом. Он всё забывал, когда мельник заговаривал красноречиво о верной дружбе искренних друзей.
Работая в своём саду, Ганс был доволен своей судьбой, и вполне счастлив. Временные неудачи не смущали его. И если он страдал зимой от холода и голода, то весной и летом с избытком вознаграждал себя продажей цветов и фруктов.
Зиму Ганс проводил в полном одиночестве. Иногда он раздумывал о том, почему же его не навестит «преданный ему друг» мельник. Но эту мысль он тотчас же отбрасывал, когда вспоминал большое и сложное хозяйство мельника. «Надо бы мне навестить его, — думал Ганс, — да жаль, что нет тёплой одежды».
Между тем мельник, случайно вспомнив Ганса и его цветы, говорил жене:
— Зачем я пойду к нему, пока не сойдёт снег? Когда человек находится в нужде, его нужно предоставлять самому себе. Посетитель может только надоесть ему. И даже друг не должен в это время докучать ему. Когда придёт весна, я навещу Ганса и он, наверное, подарит мне ящик первоцвета, чем доставит себе большое удовольствие.
— Ты, мой друг, очень заботлив, — говорила мельнику его жена, удобно расположившаяся у камина. — Твои рассуждения о дружбе доставляют мне гораздо большее наслаждение, чем проповедь священника.
— Папа, а ты бы позвал маленького Ганса сюда, — говорил отцу его маленький сын. — Если он, бедный, плохо живёт, я уделю ему половину моего кушанья и поведу его в сени, где находятся мои белые кролики.
— Вот глупый мальчишка! — восклицал мельник, — а ещё учишься в школе; ведь если Ганс явится сюда и посмотрит на наше довольство, в нём может возгореться зависть; а зависть — порок, который портит всякое сердце. Я, как лучший друг Ганса, не должен допускать, чтобы его сердце испортилось. А потом Ганс может попросить у меня в долг и муки́, придя сюда. Это может испортить наши отношения, потому что мука — одно, а дружба — другое.
— Ах, как ты хорошо говоришь! — одобряла мужа мельничиха.
С наступлением весны мельник однажды заявил жене, что навестит своего друга Ганса.
— Это хорошо, что ты думаешь о других и не покидаешь друзей. Только не забудь вон ту длинную корзину для цветов.
Мельник взял корзину и направился к садику Ганса.
— Здравствуй, друг, — приветливо сказал он.
— Доброго здоровья и вам, — ответил Ганс, облокачиваясь на лопату и добродушно улыбаясь.
— Ну, как ты высидел зиму?
— Вы, право, очень добры, справляясь об этом, — ответил Ганс. — Да, мне было тяжело, но, слава Богу, теперь это кончилось, наступила весна, и я опять с моими цветами. Вы знаете, они очень хорошо идут…
— Зимой мы не раз вспоминали тебя: как-то ты живёшь…
— О, вы очень, очень добры! — воскликнул Ганс. — А я уж порешил было, что вы совсем забыли о моём существовании.
— Ганс! — вскричал мельник, — можно ли так думать?! В том и состоит дружба, что она никогда не забывается… Однако как красив твой первоцвет…
— Да, он, правда, хорош, — подтвердил Ганс, — я очень доволен, что у меня его много. По крайней мере я могу отнести его на рынок, продать и на те деньги купить нужную мне тачку.
— Тачку? — удивился мельник. — Да у тебя была хорошая тачка… Неужели ты дошёл до такой глупости, что продал её?
— Видите ли, меня вынудили к этому тяжёлые обстоятельства. Зимой мне не на что было купить хлеба и я продал сперва серебряные пуговицы моей праздничной куртки, потом отцову трубку — дорогое для меня наследие — и затем уж тачку. Но я уверен, что всё это я опять верну.
— Вот что, Ганс, — сказал, подумав, мельник. — У меня есть тачка; хоть она и не совсем цела — у неё кое-что неисправно, — но это пустяки! я отдам тебе её. Многие будут осуждать меня за это великодушие, но пусть, — я не таков, как прочие. Преданный друг должен быть великодушным… Так вот: будь покоен, я подарю тебе мою тачку, а у меня останется новая, которую я купил.
— Ах, как вы великодушны! — воскликнул Ганс, просияв от удовольствия. — У меня как раз есть новая доска и я легко починю вашу тачку.
— У тебя есть доска? — радостно вскричал мельник. — Видишь ли, мне она очень нужна для крыши, иначе дождь многое у меня попортит. Это хорошо: ты дашь мне доску, а я отдам тебе тачку. Ты ведь понимаешь, что тачка дороже доски, но я не считаюсь: истинные друзья не ведут счёты в мелочах. Так неси же мне сейчас твою доску, я сегодня же починю крышу.
— О, сию минуту! — воскликнул Ганс и побежал за доской.
Вернувшись с ней, он передал её мельнику.
— Да, она не велика, — сказал мельник, — ну, да ничего… А теперь, надеюсь, ты не откажешь мне в цветах. Помни: у тебя будет моя тачка… Бери-ка вот корзинку, да смотри, доверху наложи в неё цветов!
— Доверху? — озабоченно спросил Ганс.
Он взглянул на громадную корзинку и сейчас же сообразил, что, наложив её доверху, он тем самым лишится почти всех цветов. А ему очень хотелось продать их и выкупить свои пуговицы.
— Чего ж ты думаешь? — оскорблённо сказал мельник. — Неужели за тачку я не могу попросить у тебя цветов? Мне кажется, что ты заботишься больше о себе. Истинные друзья не должны так поступать.
— О, нет, дорогой друг! — восторженно вскричал Ганс, — я все, все цветы отдам вам, лишь не думайте обо мне дурно!
С этими словами Ганс стал срезать цветы и укладывать их в корзину.
Когда он наложил корзину доверху, мельник положил на плечо доску, поднял корзину и, небрежно проговорив: «прощай, Ганс», пошёл домой.
— Прощайте, до свиданья! — кланялся Ганс и стал продолжать работу, думая о тачке.
Подвязывая на другой день кусты жимолости, Ганс услыхал вдруг из загородки голос мельника:
— Милый Ганс, — говорил он, — будь добр снести вот этот мешок на рынок и продать.
— Простите, — отвечал Ганс, — мне некогда сегодня: я должен подвязать все эти растения, полить цветы и выполоть гряды.
— Да ведь это не по-дружески, — недовольно проговорил мельник. — Я же обещал ему тачку, а он отказывает мне в таких пустяках.
— О, что вы! я никогда не стану поступать не по-дружески, — ответил Ганс и, надевши фуражку, поднял здоровенный мешок и направился к городу.
Было очень жарко и пыльно. Ганс пришёл в город усталым и разбитым. Продав за хорошую цену муку, он вернулся только к вечеру и, утомлённый, скоро лёг.
На другой день мельник пришёл к Гансу очень рано и застал его в постели.
— Вот так лентяй! — сказал он. — Я вовсе не хотел бы, чтобы мой друг лентяйничал или же любил долго спать. Ты прости за откровенность, но истинный друг всегда должен прямо высказываться.
— О, мне очень стыдно, но я так утомился вчера, — сказал Ганс, вскакивая с постели.
— Ну, ладно уж, — сказал снисходительно мельник, потрёпывая его по плечу. — Видишь ли, я пришёл к тебе за вырученными деньгами, а потом хотел взять тебя сейчас на мельницу, чтобы ты исправил мою крышу; я знаю — ты хороший мастер.
Бедный Ганс! Он так хотел поработать в саду, где были два дня не политы его цветы, и вдруг его опять отрывали… Но он не хотел обижать мельника отказом и робко спросил:
— Мне страшный недосуг; вы думаете, что это будет не по-дружески, если я откажусь?
— После того, как я обещал подарить тебе тачку, я прошу очень немногого. Но я не настаиваю; если ты отказываешь, я и сам хоть и плохо, но сделаю то, что мне нужно.
— И, что вы, я не допущу до этого! — воскликнул Ганс.
Он быстро оделся и пошёл с мельником к его дому. Там он проработал весь день. К вечеру мельник пришёл к нему и весело спросил:
— Ну, как?
— Я всё окончил, — сказал Ганс, слезая с крыши.
Поговорив немного о погоде и о хорошем вечере, мельник проговорил:
— Ну, до свиданья; ступай, отдохни у себя, а то ты и вправду устал; завтра приходи опять: ты поведёшь моих овец в горы.
Бедный Ганс ни слова не сказал и на следующее утро отправился с овцами мельника в горы. На это он потерял целый день и вернулся к вечеру очень утомлённым. Проснувшись рано, он тотчас принялся за работу в саду. Но поработать как следует ему не удалось.
В полдень пришёл мельник и уговорил его снести деньги к торговцу в соседнее поместье.
И так продолжалось почти изо дня в день: мельник то и дело отрывал Ганса для разных услуг себе.
Ганс страшно горевал о своём запущенном саде, но утешался лишь тем, что мельник — его преданный друг. При этом он вспоминал и о его великодушном обещании подарить тачку.
Мельник же продолжал рассуждать об истинной дружбе и посылать Ганса то туда, то сюда.
Как-то Ганс собирался уже в постель. Приятно потянувшись, он потушил свечу и сел на кровать. Его глаза слипались от дремоты. К этому располагала и ненастная погода, бушевавшая на улице. Весенний ветер выл и шумел. Было темно. Вдруг раздался стук в дверь… Ганс подумал, что это от ветра. Но удары повторялись чаще.
— Это какой-нибудь несчастный путник, — сообразил Ганс и пошёл отпирать дверь.
На пороге стоял мельник с фонарём.
— Милый Ганс, — взволнованно произнёс он, — у меня случилось большое горе. Мой сынишка нечаянно упал с лестницы и расшибся. Я иду за доктором. Но ты знаешь, как я медленно хожу. Я вспомнил о тебе, моём друге, и пришёл просить тебя сходить за доктором. Он живёт далеко, и ты гораздо скорей сбегаешь за ним, чем я. А это очень важно. Я прошу тебя ради нашей дружбы, ты знаешь меня, и я пригожусь тебе: вспомни тачку…
— О, конечно, я так ценю то, что вы в этом [не]счастье[1] обращаетесь именно ко мне — к вашему другу… Я сию же минуту отправлюсь за доктором. Дайте лишь ваш фонарь. Я боюсь в потёмках свалиться в канаву.
— Ах, как жаль, что я не могу исполнить твоей просьбы, потому что фонарь новый и его можно разбить или потерять, а это — большой ущерб. Может быть, ты обойдёшься без него?..
— Ну, ладно, я и без него справлюсь, — сказал Ганс.
С этими словами он быстро оделся, надел тёплую шапку, повязал платком горло и отправился. Ночь была ужасная. Дул страшный порывистый ветер и было темно. Ганс три часа боролся с бурей и кое-как достиг дома доктора.
На его стук вышел сам доктор и, расспросив о причине посещения, велел оседлать лошадь и подать фонарь. Через несколько минут доктор верхом направился к дому мельника, а Ганс последовал за ним.
Буря разыгралась вовсю. Ударил дождь. Следуя за лошадью, Ганс как-то поскользнулся в темноте и упал. Пока он поднимался, доктор уехал вперёд. Через полчаса Ганс сбился окончательно с дороги. Блуждая, он попал в топкое болото и завяз в нём. Как он ни бился, но не мог выбраться из него. Силы оставили его и он утонул…
Через несколько дней пастухи нашли его тело и принесли домой. На похороны Ганса пришли все его соседи. Они страшно сожалели о нём. Но больше всех плакался мельник. Заняв первое место в похоронной процессии (шествии), он говорил:
— Я был его истинным и лучшим другом. Для меня это большая потеря. Вы понимаете: я обещал ему даже мою тачку. И теперь она попусту занимает у меня место. За это время она попортилась и её едва ли кто купит. В этом случае я наказан за свою доброту…