Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского/Февраль/4

[41]

---

‎реподобный Исидор был родом из Александрии^[1]. Он происходил от благородных и благочестивых родителей и был родственником Феофилу, архиепископу Александрийскому и святому Кириллу, преемнику Феофила^[2]. С успехом изучив светские науки и навыкнув в божественной премудрости, Исидор пожелал посвятить себя на служение Богу. Еще в молодых летах он оставил славу мира сего и богатство и, презирая знатность своего происхождения и всё почитая как бы за прах, ушел в гору Пилусиотскую^[3]. Там, при[42]няв иночество, он проводил строгую подвижническую жизнь^[4]. Духовная мудрость и строгая жизнь Исидора собрали к нему многих ревнителей благочестия, которыми он избран был в сан настоятеля и пресвитера^[5]. Строгими подвигами и высокой образованностию преподобный Исидор приобрел себе такое уважение, что не только епископы и вельможи, но и сам император и патриархи александрийские обращались к нему за советами и наставлениями, и он у всех был в большом уважении.

Церковный историк Евагрий^[6], воспоминая об Исидоре, так говорит: «В царствование Феодосия^[7] был в великой почести Исидор Пилусиотский; слава о нем, как о добродетельном и учительном муже, распространилась далеко и широко, и имя его прославлялось всеми устами. Трудами он так изнурял плоть свою, что жизнь его казалась всем жизнью ангельскою на земле. Он служил живым образцом монашеской жизни и богомыслия, и много писал весьма полезного в наставление другим».

Историк Никифор^[8], свидетельствуя о добродетельной жизни Исидора, говорит: «��ожественный Исидор от юности своей столь много пролил пота в иноческих трудах и так умерщвлял плоть свою, согревая душу таинственными и высокими учениями, что всем казался ведущим в полном совершенстве евангельский образ жизни. Он был живым и одушевленным столпом иноческих уставов и Божественного видения и как бы самым высшим образцом теплейшего подражания и учения духовного. Исидор написал множество различных полезных наставлений. После него осталось до десяти тысяч посланий к [43]различным лицам, исполненных божественной благодати и мудрости человеческой, в которых он изъясняет всё Божественное Писание, и исправляет нравы в людях».

Из этих свидетельств ясно видно, сколь великим угодником Божиим был преподобный Исидор. Хотя и не сохранилось подробно написанного его жития, но уже и кратких слов историков достаточно для того, чтобы видеть святость и мудрость его, ибо он был для всех образцом добродетельной жизни, и вселенную наполнил своими богомудрыми писаниями. Он явился великим защитником святаго Иоанна Златоустого^[9] несправедливо лишенного епископской кафедры, и много писал к Феофилу, архиепископу Александрийскому, и к императору Аркадию^[10], увещевая их оставить свое злое дело, и, хотя не достиг успеха, однако изобличил их злобу и неправду. А по преставлении Златоустого письменно убедил святаго Кирилла Александрийского, преемника Феофила, вписать имя Иоанна в церковные диптихи^[11] — как великого исповедника, много пострадавшего за [44]истину от злых людей. Писал он и к Феодосию царю, наставляя его заботиться о церковном мире. И побудил его созвать Третий Вселенский Собор в Ефесе^[12] против злочестивых еретиков; ибо сам он был великим ревнителем благочестия, являясь сильным противником еретиков, готовым страдать и умереть за Православную веру, как это видно из его слов. В послании к одному хулителю Ферасию он говорит:

«Спрошу тебя, издевающегося над нами и показывающего себя нам столь остроумным и строгим судиею: если бы царь поставил тебя на городских стенах, приказав стеречь и защищать город, и ты бы увидел, что враг прокапывает и разрушает стену, дабы удобнее войти в город, — то ты не стал ли бы сопротивляться, с помощию всех орудий и оружий, препятствуя разорять стену и не пуская врагов; конечно, ты так стал бы делать, дабы защитить город и себя от врагов, и чтобы оказать верность и усердное повиновение царю. Не подобает ли и нам, которых Бог поставил в Церкви Своей учителями, крепко восстать против Ария^[13], не только ополчившегося бранию на стадо Христово, но и многих погубившего? Претерпеть всякое бедствие за сие дело я считаю за ничто, и ничего так не желаю, как перенести всякие беды за истинную веру».

Из сих слов святаго ясно видна его ревность о благочестии; но из его посланий можно узнать и о других его добродетелях.

Девство, которого Исидор сам был строгий хранитель, он восхваляет преимущественно пред прочими добродетелями, называя его царицею, которую всякий почитать должен, хотя не унижает и супружества честнаго. В послании своем к Антонию [45]схоластику он говорит: «Хранящих девство должно уподоблять солнцу, вдовствующих непорочно — луне, а живущих честно в супружестве — звездам, подобно тому, как и святый Апостол Павел говорит: и҆́на сла́ва со́лнцꙋ, и҆ и҆́на сла́ва лꙋнѣ̀ и҆ и҆́на сла́ва ѕвѣзда́мъ^[14].

Людей, увлекающихся светской наукой, он увещевает поучаться более добродетельной жизни, чем красноречию. В послании к некоему монаху Патриму он говорит: «Я слышу о тебе, что ты имеешь большой ум и природные дарования, так что с усердием изучаешь риторское искусство, дабы стать красноречивым, но путь духовной жизни благополучно проходится только при совершении добрых дел, а не при помощи красноречия; посему, если ты желаешь получить бессмертную награду, то не заботься о красноречии, более попекись с усердием исполнять добрые дела».

Подобно сему Исидор пишет к епископу Аполлонию: «Так как неприлично и не следует с принуждением привлекать к благочестию людей, созданных с свободной волею, не выражающих своего изволения и противящихся, то должно тебе озаботиться о том, чтобы просвещать пребывающих во тьме добрым наставлением, доброю жизнию и добрыми нравами».

Сей святый поучает также, что добродетельному человеку не следует гордиться своими добрыми делами, но до́лжно смиренно о себе думать: «Добродетельный в одной добродетели, — говорит он, — светлый венец имеет, а совершающий много добродетелей, но думающий о себе, что мало добра сделал, чрез такое смиренное мнение о себе будет иметь венец светлейший; при добродетелях самое помышление в себе о том, что мало сотворено, заслуживает не меньшей похвалы, чем самые (сотворенные) добродетели; но со всею истиною скажу: у кого сохраняется смиренное помышление, у того и добродетели бывают светлее, у кого же нет сего помышления, то и добродетели его светлые потемняются, а великие умаляются. Посему, кто желает, чтобы добродетели его были велики, пусть не считает их великими, и они окажутся на самом деле великими».

Поучая так других, преподобный Исидор сам прежде всех был исполнителем того, чему поучал. В сем он [46]подражал Господу, Который прежде Сам исполнял, а потом уже поучал. Своими добрыми делами Исидор не гордился, но смиренномудрствовал; со смиренномудрием же соединял и целомудрие — как пару волов трудящихся, влекущих благий ярем Христов.

Целомудрие святаго Исидора обнаруживается из послания к Палладию, епископу Еленопольскому^[15], в котором он много поучает блюстись со всею строгостию от собеседований с женщинами. «Если какие собеседования, — говорится в Писании, — и растлевают добрые нравы^[16], то именно беседы с женщинами, хотя бы и приличные, потому что они могут растлить тайным образом внутреннего человека посредством дурных помыслов, и хотя бы тело оставалось в чистоте, душа будет осквернена. Посему преподобный Исидор обращается с советом к сему епископу, имевшему обыкновение в устных беседах наставлять женщин полезному, — и похвалявшемуся, что не ощущает в себе никаких вожделений. «Избегай, — пишет он, — сколько можешь собеседований с женщинами, добрый муж! Ибо имеющим на себе сан священства надлежит быть святее и чище поселившихся в горах и пустынях. Первые имеют попечение и о себе и о народе, а последние — только о себе. Притом, первые поставлены на высоте такой чести, что все разведывают и разбирают их жизнь, а последние живут в пещерах, или врачуя свои раны, или изучая свои недостатки, а иные и соплетая себе венцы. Если же вынужден будешь свидеться с женщинами, то склони очи долу, и тех, к кому пришел, поучай иметь целомудренные взоры. И после краткой беседы, достаточной для утверждения и просвещения их душ, тотчас быстро уходи, чтобы продолжительное свидание не расслабило и не расстроило твоих сил, и, овладев тобой, как грозным и величавым [47]львом, не остригло гривы, которая льва действительно делает львом и охраняет царственное его достоинство. Если же хочешь быть в почтении у женщин (а о сем в особенности должен заботиться духовный муж), то не имей с ними содружества, и тогда ты будешь у них в почести. Ибо тогда это наипаче делается возможным, когда всего менее сего ищем. Человеку обычно пренебрегать теми, которые ему услуживают, а благоговеть пред теми, которые не льстят. Всего же более сему недугу подвержена женская природа. Женщина, когда ей льстят, несносна; а всего более благоговеет и приходит в изумление пред теми, которые ведут себя с нею свободно и повелительно. Но ты говоришь, что имеешь продолжительные беседы с женщинами и не терпишь никакого вреда. Пусть будет и так. Но всякому известно, что вода камни протачивает, и капли дождевые, непрестанно падающие на них, пробивают их. Рассуди, что мягче воды, или водяных капель? Однако их непрестанное действие преодолевает и естество. Если почти непреодолимое вещество преодолевается, — и от такой вещи, которая ничто по сравнению с ним, страждет и умаляется, то неужели воля человеческая, легко колеблемая, от продолжительного воздействия не будет побеждена и развращена?» Наставляя так епископа Палладия, преподобный Исидор поучает и нас всех целомудренной жизни, чтобы мы не только тело свое хранили от плотского грехопадения, но и душу блюли в чистоте от греховных мыслей.

Преподобный Исидор оставил в своих писаниях много наставлений о всяких добродетелях, и в устных беседах научив всех сим добродетелям, достиг глубокой старости, и благоугодив Богу, скончался в мире^[17].

---

[48]

Денни́цꙋ дрꙋгꙋ́ю тѧ̀ це́рковь ѡ҆брѣ́тши пресла́вне, твои́хъ слове́съ мо́лнїѧми ѡ҆свѣща́ема, взыва́етъ тѝ: ра́дꙋйсѧ, всебл҃же́нне бг҃омꙋ́дре і҆сі́дѡре.

‎реподобный отец наш Николай родился^[18] на острове Крите^[19], в селении, называемом Кидониею, откуда был родом и святый мученик Василид, пострадавший в числе десяти мучеников на острове Крите^[20]. Родители блаженного Николая были христиане. В раннем детстве он был отдан обучаться слову Божию. Когда же отроку исполнилось десять лет и он уже достаточно навык в чтении священных книг, родители отослали его в Константинополь — к дяде его, блаженному Феофану, который был иноком в Студийской обители^[21]. Феофан любезно [49]принял своего племянника и отвел его к игумену Студийской обители, преподобному Феодору^[22]. Преподобный Феодор, провидя, что отрок имеет быть избранным сосудом Божиим, благословил его и велел ему до времени оставаться вне монастыря, в особом здании, где помещалось училище для юношей. Когда же Николай пришел в возраст, игумен, видя его благоразумие, а равно кроткий и смиренный нрав, поместил его внутри монастыря и постриг в иноческий чин. После нескольких лет добродетельной жизни в монастыре игумен принудил Николая принять и священство. Сюда же в Студийскую обитель пришел к Николаю и родной его брат, по имени Тит. Он бежал с острова Крита после нападения на остров сарацин^[23] и пришел к брату с печальною вестью, что родители их уведены в плен. Тит с великою скорбию и слезами передавал это известие брату. Николай, получив столь скорбную весть, хотя и болел сердцем о родителях, но старался утешить брата, увещевая его не скорбеть.

— Так угодно было Богу, — говорил он брату, — ибо без воли Его не падает и волос с головы^[24]. Он знает, что делать для пользы человека. Посему возложим на Него нашу печаль и промышление о наших родителях. Нам же нужно самим забо[50]титься о том, чтобы не быть плененными похотью плотскою и прелестями века сего, и чтобы рука невидимых врагов не отвела нас в землю тьмы и мрака непросветного.

Тит умилился и утешился этими словами брата и, по настоянию его, был пострижен и сам сделался добрым иноком.

В то время Церковь Христова, управляемая добрыми пастырями, пребывала в мире и тишине, но спокойствие ее внезапно было нарушено бурею возмущения, произведенного еретиками-иконоборцами, во главе которых стал злочестивый царь Лев Армянин^[25]. Лев Армянин был патрицием^[26] в царствование благочестивого царя Михаила, прозванного Рангавом^[27], но хитростью сместил Михаила с престола, заняв его сам. Для этой цели он воспользовался войною греков с болгарами. Царь, отправляясь на войну, начальником над восточными отрядами своего войска поставил Льва, не подозревая, что тот домогается обманом свергнуть его с престола. Когда произошла битва, греки начали побеждать и болгары готовы были обратиться в бегство. Но Лев, условившись заранее со своими, им же самим подкупленными военачальниками, внезапно обратил свои отряды в бегство, хотя их никто не преследовал. Болгары, видя беспричинное отступление греков, сначала подозревали со стороны их обман, но потом, увидев, что греки не останавливаются в бегстве, ободрились и, выступив на них, долго преследовали их, уничтожив большое количество греческих воинов, так что царь Михаил потерпел полное поражение. Лев достиг своей цели, ибо войско и народ сочли царя трусливым и малодушным, не умеющим вести битву. Он поспешил воспользоваться таким настроением народа и войска против царя. Михаил после поражения вернулся в Константинополь. Лев же, оставшись с войсками в Вифинии^[28] для охраны границы, тотчас приступил к исполнению своего давно задуманного злого намерения против царя. Он распустил слух, что греки понесли [51]поражение по причине лишь малодушия и совершенной неопытности царя в военном деле. Этим он возбудил против Михаила всё свое войско, которое отказалось признавать Михаила царем и провозгласило царем самого Льва. Когда слух о таком поступке Льва дошел до Михаила, то царь, несмотря на советы окружающих, отказался противодействовать ему, говоря, что он не желает, чтобы ради него была пролита хотя бы одна капля христианской крови в междоусобной войне. Тайно от других послал он Льву царскую корону и порфиру, причем сказал ему:

— Я уступаю тебе царство, приходи в Царьград безбоязненно и царствуй.

Но Лев весьма жестоко поступил с Михаилом, столь смиренно уступившим ему царствование. С великою пышностью вступив в Константинополь, он тотчас заточил Михаила и супругу его на один из островов; двоих же сыновей его — Феофилакта и Игнатия — приказал оскопить.

Спустя несколько времени по воцарении, нечестивый Лев восстал и на Самого Христа Бога и на Его святую Церковь. Он созвал нечестивое соборище против иконопочитания и приказал выбросить святые иконы из храмов Божиих. Святейший патриарх Никифор^[29] с собором благочестивых архиереев и архимандритов и всех богодухновенных отцов противостал такому злочестию царя, увещевая его не озлоблять и не смущать ересью Церковь Христову. Но нечестивый царь всех с бесче[52]стием выгнал из палат, где происходило благочестивое собрание, и разослал в заточение в различные страны.

Святому Феодору Студийскому с учеником его, блаженным Николаем, пришлось особенно много пострадать от руки злочестивого Льва, так как они особенно сильно и смело противодействовали злочестию царя. Сначала они оба вместе были сосланы царем в местность близ озера Аполлониадского, в крепость Метопу^[30]. Оставаясь здесь в темничном заключении целый год, они всё-таки продолжали проповедывать истинное учение о почитании святых икон и успели многих отвратить от ереси. Услыхав об этом, царь отослал их в восточные страны, в местечко Вонита^[31]. Здесь они опять были заключены в темницу, где, по приказу царя, держали их под самым строгим надзором, так что вход к ним никому не был доступен, и они ни с кем не могли беседовать. Но исповедники, не имея возможности устно поучать людей благочестию, проповеды��али свое учение письменно. Они посылали из темницы к верующим свои послания и, таким образом, как бы громогласными трубами, разрушали еретические учения, как стены иерихонские, исправляя и восстановляя разрушаемые еретиками догматы благочестия. Узнав об этом, царь послал жестокого воина, по имени Анастасия, с целию наказания их. Анастасий, прибыв на место, подверг исповедников жестокому истязанию, нанеся им посредством побоев ужасные раны, от которых тело их разрывалось на части. Отправляясь обратно, мучитель опять запер блаженных в темницу, закрыв совершенно к ним вход, и приказал морить их голодом. Страшные муки пришлось испытать святым узникам — как от ужасных ран, так вместе и от голода и жажды, ибо стража подавала им хлеба и воды в самом малом количестве, — и то только через три, четыре дня, а иногда и через семь дней, причем бросала пищу им через окно с ругательством и издевательством. В этом заключении узники пробыли три года. Но не успели еще надлежащим образом закрыться раны на теле узников, как им пришлось испытать еще более ужасное мучение от нового мучителя, присланного царем. Сей посол пришел для разыскания [53]о письме, перехваченном и доставленном царю. Письмо было написано к православным от лица Феодора рукою блаженного Николая. Послание сие заключало в себе самое строгое обличение царского злочестия и душепагубной иконоборческой ереси, и вместе содержало в себе прекрасное поучительное наставление в благочестии. Посол вызвал узников из темницы, показал им письмо и спросил, признают ли они его своим, на что исповедники открыто отвечали, что преподобный Феодор излагал устами, а блаженный Николай писал его своею рукою. Тогда разгневанный посол приступил к истязанию узников. Сначала он приступил к блаженному Николаю. По приказанию мучителя, с Николая сорвали одежды, и, обнажив его, распростерли на земле и били продолжительное время. Оставив избитого полумертвого Николая, он начал истязать Феодора, которого били по телу, едва не сокрушив костей. Оставив полуживым Феодора, мучитель снова обратился к Николаю, желая ласкою склонить его к единомыслию с царем. Но блаженный не внял его словам и не склонился на его ласкательство, оставаясь непоколебимым в благочестии. Придя в сильнейший гнев, мучитель приказал истязать Николая самым жестоким образом. Его долгое время били по всему телу и, причинив ему многочисленные раны, оставили на всю ночь нагим, распростертым на земле; время же было зимнее, холодное, ибо был февраль месяц. Но блаженный все муки терпел, благодаря Господа. После этого мучитель опять заключил обоих исповедников в темницу и, закрыв к ним вход, возвратился к царю. Преподобные же отцы испытывали ужасные страдания от многочисленных, причиненных им, ран, ибо язвы на теле их проникали до костей, а кожа была так истерзана, что висела на них, как рубище. Вид истерзанных страдальцев был столь ужасен, что возбуждал сострадание даже в грубых сердцах воинов, составлявших стражу их. Из жалости воины подавали им теплую воду и масло. Страдальцы омывали омоченною в воде губою свои раны и помазывали их маслом, отчего раны их понемногу стали закрываться; кожу же, висевшую и не прираставшую к телу, они отрезали небольшим ножом.

Но вот прошло девяносто дней, как блаженные томились в темнице, и еще следы от ужасных ран оставались на их [54]теле, как злочестивый царь вызвал их в смирнские пределы^[32] и там, опять немилосердно истязав их, приказал заключить в темницу, забив им ноги в колодки. Здесь блаженные томились в течение двадцати месяцев, среди скорбей и утеснений. И Бог услышал рабов Своих, вопиющих к Нему день и ночь и, промышляя о заключенных, благоизволил, дабы злочестивый царь погиб: Лев был убит своими воинами в храме.

По смерти Льва скипетр греческого царства принял Михаил, называвшийся Валвос^[33]. Этот царь, хотя сам склонялся на сторону иконоборцев, однако не преследовал верующих за почитание святых икон, и позволял веровать каждому, кто как желает. Он даже издал повеление освободить всех, кто был заключен в темницы за иконопочитание. В это время блаженный Николай с великим Феодором, выпущенные из темницы, прибыли в Халкидон^[34] к патриарху Никифору, находившемуся здесь в заточении. Блаженный Никифор был весьма утешен их пришествием и, видя на теле их страдальческие раны, почитал их наравне со святыми мучениками. Пробыв в Халкидоне несколько времени, они вместе с патриархом Никифором отправились в Царьград с целию убедить самого царя оставить иконоборчество и склонить его к благочестию. Но святые исповедники благочестия не имели успеха в своем благом деле, ибо царь, по своему глубокому невежеству, не внял их увещаниям и не склонился к почитанию святых икон, хотя по-прежнему другим не возбранял поклоняться им. Впрочем, не воспрещая в окрестностях и в предградии ставить святые иконы, царь строго воспретил делать это в самом царствующем граде. По этой причине святые отцы Феодор и Николай, простившись с патриархом, оставили Царьград, дабы иметь возможность свободно сохранять свое благочестие, в соединении с почитанием святых икон. Они поселились в Акрите^[35], близ [55]храма святаго мученика Трифона. Здесь святый Феодор, спустя несколько времени, окончил свое земное поприще и в мире преставился Богу^[36]. Блаженный же Николай, оставшись при гробе своего духовного отца, проводил житие свое в иноческих подвигах.

После смерти Михаила воцарился сын его Феофил^[37]. Сей царь был ревностным иконоборцем и со всею жестокостию начал преследование верующих за почитание святых икон. Опять верующие стали терпеть гонения и мучения от иконоборцев. В это время много пострадали два брата по плоти и по духу, преподобные отцы Феодор и Феофан Начертанные^[38]. Тогда и блаженный Николай оставил местопребывание при гробе духовного отца своего Феодора и скитался, переходя с места на место, пока не умер царь иконоборец Феофил.

По смерти Феофила царская власть перешла к супруге его — благочестивой царице Феодоре, которая правила государством совместно с сыном своим Михаилом^[39]. В церкви Христовой, управляемой в Царьграде патриархом святым Мефодием^[40], наступила опять тишина, и снова воссияло благочестие. Тогда и блаженный Николай пришел в Студийскую обитель. Здесь, по смерти Навкратия исповедника^[41], при патриархе святом Игнатии^[42], бывшем вслед за святым Мефодием, он был поставлен игуменом. Спустя три года блаженный Николай, предоставив игуменство свое блаженному Софронию, мужу добродетельному, сам удалился в уединение, где пребывал в безмолвии. Но, по истечении четырех лет, как только Софроний преставился ко Господу^[43], [56]братия пришли к преподобному Николаю и после многих просьб убедили его опять принять игуменство. После этого блаженный Николай игуменствовал несколько лет.

Между тем царь Михаил, возмужав, стал весьма развратен нравом. По совету дяди своего, брата матери, по имени Варды, он изгнал мать свою блаженную Феодору из царских палат и принудил ее постричься в одной из женских обителей, а сам пригласил к совместному царствованию дядю Варду. Такой поступок царя с матерью возбудил сильное волнение в народе. Соблазн был еще сильнее оттого, что и соправитель царя — Варда позволил себе страшное беззаконие, оставив жену свою и взяв вместо нее жену своего сына. Святейший патриарх Игнатий, желая исправить такое развращение царей и прекратить беззаконие Варды, непрестанно увещевал их, но без всякого успеха. Однажды царь Варда явился в праздничный день с намерением причаститься Пречистых Таин; — патриарх же не только не позволил ему причаститься, но пред всем народом изобличил в беззаконии и отлучил от Церкви. Варда воспылал сильнейшею злобою на патриарха и возбудил против него и Михаила: оба царя, согласившись, лишили патриарха престола, сослав его в изгнание, а вместо него поставили патриархом Фотия асинкрита^[44]. Видя такое нестроение в церкви, блаженный Николай покинул монастырь свой и, взяв брата своего, ушел с ним в одно монастырское селение на острове Прикониссе^[45] и там проводил жизнь в безмолвии, не желая ничего слышать о беззаконии царей. Но здесь он недолго прожил, будучи изгнан отсюда. Однажды оба царя плыли на корабле мимо того места, где имел свое пребывание святый. Зная, что Николай, как муж добродетельный, пользуется большою славою у людей, они свернули к нему, дабы ласкательством склонить его к единомыслию с собою, чтобы он подтвердил своими словами справедливость изгнания патриарха, а равно признал бы и беззаконный брак Варды. Но он не только не одобрил их злодеяний, но и предрек им, что они погибнут внезапною и злою смертию, если не раскаются в своих злых [57]делах, что и исполнилось впоследствии. Услышав это от святаго, цари озлобились на него и изгнали его оттуда, а игуменом Студийской обители, по их повелению, был поставлен другой. И вот блаженный Николай опять в свои старческие годы принужден был скитаться с места на место^[46]. Но и после этого беззаконные цари не оставили его в покое. По их повелению он опять был взят и в узах приведен в монастырь, где томился в темнице в течение двух лет^[47], пока оба царя действительно не погибли злою смертию: Варда был убит слугами Михаила во время ссоры между царями, когда они были в походе против сарацин на острове Крите, а Михаил был убит своими домашними в своем дворце.

После Михаила царский престол занял благочестивый Василий^[48]. Он тотчас возвратил на патриарший престол Игнатия^[49], а блаженный Николай был освобожден из темницы. Царь призвал его к себе и убеждал его опять принять в управление свой монастырь. Николай, по старости лет, сильно не желал этого, и только по настоятельной просьбе царя согласился принять управление монастырем. Царь часто призывал святаго к себе, беседовал с ним, поучаясь добродетельной жизни от его наставлений, и воздавал святому большую почесть.

Бог даровал Своему угоднику дар исцелять недуги в людях. Супругу царя Евдокию постигла тяжкая болезнь, так что она, не получая никакой помощи от врачей и совершенно отчаявшись в своем исцелении, ожидала близкой кончины. Но вот однажды, забывшись во сне, она увидела старца в иноческом одеянии, сиявшего светом славы. Приблизившись к ней, старец сказал:

— Уповай на Бога, ибо ты не умрешь ныне, но получишь исцеление и будешь здрава.

Проснувшись, она тотчас рассказала виденное во сне мужу и умоляла его призвать к ней из всех монастырей старцев, известных своею добродетельною жизнию. Вместе с другими старцами, приглашенными в палату к царице, явился и блаженный Николай, лицо которого сияло светом, как у Мои[58]сея^[50]. Царица узнала в нем старца, виденного ею во сне, и, вставши, поклонилась ему, и тотчас сделалась совершенно здоровою.

Также тяжко заболела другая женщина, по имени Елена, жена патриция Мануила. Она точно так же была близка к смерти и родственники приготовили уже для нее погребальные одежды; но блаженный Николай, придя поспешно к ней в дом, перекрестил рукою своею главу ее и все тело, и умирающая встала от одра болезни, совершенно исцелев от тяжкого недуга. Заболел тяжко и сам супруг ее Мануил. Отчаявшись в выздоровлении, ибо врачи не оказали никакой помощи, Мануил ожидал приближения смерти. Перед смертию он пожелал принять иноческий чин; с просьбою о пострижении он обратился к блаженному Николаю. Но Николай на этот раз отказался исполнить его желание и предрек ему, что Бог исцелит его, и что он будет занимать высшее положение при дворе, проходя должным образом свое служение, и потом уже, приняв пострижение в иноческий чин, отойдет в другой мир с добрыми делами. Предсказание его сбылось. Мануил вскоре выздоровел, занимал высшие саны при дворе и потом уже под конец жизни, сильно разболевшись, будучи пострижен блаженным Николаем, отошел к Богу в иноческом чине.

Другой патриций, по имени Феофил Мелиссен, со своею супругою были в большой скорби, потому что все дети их внезапно умирали после рождения. Когда однажды родилась у них дочь, они принесли новорожденную к святому и просили его быть восприемником ее от купели, веруя, что молитвы святаго спасут ее от смерти. Блаженный отказался быть восприемником, но, возложив на младенца руку, помолился Богу и сказал патрицию:

— Дух Святый говорит: жива будет дочь ваша, и вы увидите сыно�� сыновей ее.

И все сбылось по его предречению: дочь их возросла в полном здоровье и, будучи красивою девицею, вскоре была отдана в замужество и имела добрых детей.

Под конец своей жизни блаженный Николай разболелся.

[59]Когда все братия окружали его одр, блаженный обратился к инокам с вопросом:

— Скажите, братия, в чем вы в настоящее время имеете недостаток?

Они, удивившись такому вопросу, отвечали:

— Не имеем жита.

Блаженный сказал им на это:

— Бог, питавший Израиля в пустыне, не оставит и вас: в третий день, по моей кончине, Он в изобилии даст вам пшеницы.

Поставив игуменом Климента, бывшего экономом, преподобный Николай с миром почил в четвертый день февраля, прожив семьдесят пять лет, и был погребен с честию^[51]. На третий же день, как предрек святый, в монастырь прибыл корабль с пшеницею, присланный царем Василием. Климент с радостию принял дар царя и сказал инокам:

— Вот, отцы и братие, преподобный отец наш Николай исполнил свое обещание, прислав нам в изобилии пшеницы.

В том же монастыре был инок, по имени Антоний, много лет страдавший болезнью кровотечения. Потеряв надежду на врачей, он был близок к смерти. Игумен велел ему занять хижину преподобного отца Николая, в которой бы он и оставался до смерти. И вот, когда Антоний, войдя в хижину ту, лег и забылся во сне, ему явился преподобный Николай и спросил:

— Чадо Антоний, чем ты болеешь?

Он назвал ему свою болезнь. Преподобный сказал:

— Не бойся, от сего времени ты будешь здрав.

Быстро пробудившись, Антоний не во сне, а уже наяву увидел преподобного выходящим из хижины, в которой осталось сильное благоухание. Он тотчас почувствовал исцеление и встал здоровым. После этого Антоний жил четырнадцать лет и не имел никакой болезни по молитвам преподобного Николая. Предстательством его да избавимся и мы от всяких болезней душевных и телесных о Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава во веки. Аминь.

[60]

‎реподобный Кирилл родился от благочестивых и богатых родителей в городе Галиче^[52]. Еще будучи отроком, Кирилл почувствовал непреодолимое желание быть иноком. Тайно оставив родительский дом, Кирилл ушел из Галича на реку Обнору^[53], в обитель преподобного Корнилия^[54], о которой слышал от своих родителей^[55]. На пути туда Кирилл увидел старца, украшенного сединами. На вопрос старца, куда идет он, Кирилл отвечал, что идет к обители преподобного Корнилия. Одобрив его намерение, старец велел ему идти туда вместе с собой. На другой день они подошли вдвоем к обители преподобного Корнилия. Не доходя немного до обители, старец, дав наставление отроку, долгое время молился о нем и затем, показывая рукою на обитель, сказал:

— Иди, чадо, к блаженному Корнилию, а я буду просить блаженного Корнилия принять тебя в иноки.

После того старец благословил отрока и стал невидим. Оглядываясь вокруг и не видя старца, Кирилл уразумел, что то было Божие посещение, и возблагодарил о сем Бога. Придя затем в монастырь, отрок со слезами умолял преподобного Корнилия принять его иноком в свою обитель. Предвидя в нем избранный сосуд Святаго Духа, Корнилий принял его с любовию и постриг в иноческий чин^[56]. Молодой инок весь [61]предал себя Богу и с горячею любовию начал совершать подвиги иноческого жития.

Родители Кирилла долго искали его всюду и, не найдя нигде, плакали о лишении сына. Чрез несколько лет родители узнали, что Кирилл пребывает в обители Корнилиевой. На 12-й год пребывания там Кирилла отец его пришел туда и постригся с именем Варсонофия, а чрез некоторое время получено известие о матери Кирилла, что и она, пожив добродетельно и благочестиво, также скончалась в иночестве с именем Елены. Отец Кирилла, прожив в обители три года в посте и молитвах, преставился ко Господу.

По кончине родителей преподобный Кирилл стал подвизаться еще усерднее, прилагая труды к трудам, работая и в поварне, и в пекарне, и обходя все монастырские службы.

Стремясь к высшему совершенству, преподобный Кирилл решился вести жизнь отшельническую в глуши лесов. По благословению святаго Корнилия, отправился он на север ходить по пустыням; пищу его составляли то разные травы и коренья, то кора сосновая; чаще приходилось ему видеть зверей, чем людей. Оттуда приходил он по временам в пределы Новгородские и Псковские и там поклонялся святым местам, молясь Господу, да укажет ему место для постоянного пребывания.

По небесному указанию блаженный Кирилл отправился оттуда к Белу-озеру^[57], а затем пошел к Тихвинскому монастырю^[58] [62]во имя Пресвятыя Богородицы, где три дня молился Богу и Пречистой Его Матери. Во сне явилась ему Богородица и велела идти к Новому озеру. С Кобылиной горы преподобный увидел посреди озера Красный остров, поросший лесом. На этом острове увидел Кирилл огненный столп на том месте, где ныне стоит монастырь, из чего он понял, что то место указано ему Богом и Пречистой Богородицей.

Прибыв на тот остров, преподобный поселился там под высокою елью, устроив из ветвей ее хижину себе. Здесь явился ему во сне Ангел Господень и сказал, что это место уготовано ему Господом. Пробудившись от сна, блаженный пошел по тому острову и увидел около своей хижины следы от ног человеческих. По этим следам он дошел до селения Шиднем и у крестьян этой деревни просил разрешения поселиться на том острове; получив просимое, он построил себе там келлию. На следующий год он построил здесь две малые церкви: одну — во имя Воскресения Христова, а другую — во имя Пречистыя Богородицы Одигитрии.

��о время пребывания своего на острове преподобный усердно подвизался в посте и молитвах, претерпевая многие напасти и скорби от бесов и от злых людей. С течением времени вокруг Кирилла собралось много братии и на Красном острове основалась обитель, известная под именем Новоезерской^[59].

Достигнув глубокой старости, преподобный Кирилл был награжден от Господа даром прозорливости и чудес. Пред кончиною своею преподобный предрек о бедствиях, готовившихся для Российской земли.

— Будет, — говорил он, — на нашей земле мятеж между людьми и беды великие, прольется сильный гнев Божий, падут от меча многие, а другие будут отведены в плен.

Когда же к нему подошел ученик его Дионисий и начал спрашивать преподобного:

— Скажи нам, отче, а потом что будет?

[63]Преподобный отвечал ему:

— Вслед за этим я видел Царя, Сидящего на Престоле, и пред Ним двух юношей, имеющих на головах своих венцы царские. И дал Господь им в руки оружие на врагов, — и все царства земные поклонятся Сидящему на Престоле, и наше царство будет умирено и устроено Богом. Вы же, отцы и братия, — прибавил преподобный, — молитесь со слезами Богу и Пречистой Его Матери о державе Российского царства.

Причастившись Святых Таин и оградив себя крестным знамением, святый Кирилл предал Господу дух свой, 4 февраля 1532 года, и погребен в основанной им обители^[60].

---

Бж҃їимъ дх҃омъ подвиза́емъ, сле́зъ твои́хъ тꙋ́чами и҆зсо́хшее напои́лъ є҆сѝ, и҆ безпло́тное въ пꙋсты́ни житїѐ показа́лъ є҆сѝ, и҆ є҆́же и҆з̾ глꙋбины̀ се́рдца бо́дренными мл҃твами и҆ посто́мъ, бл҃годѣѧ́нїѧ трꙋды̀ ᲂу҆плодоноси́лъ є҆сѝ, и҆ вселе́ннꙋю всю̀ просвѣти́лъ є҆сѝ сїѧ́нїем чꙋде́съ твои́хъ, ѻ҆́тче на́шъ кѷрі́лле, молѝ хрⷭ҇та̀ бг҃а, сп҃сти́сѧ дꙋша́мъ на́шымъ.

Взбра́нномꙋ и҆ крѣ́пкомꙋ а҆дама́нтꙋ, прогони́телю бѣсѡ́въ, но́вомꙋ чꙋдотво́рцꙋ, побѣди́тєльнаѧ, страсте́й ѕлы́хъ свободи́вшесѧ, бл҃года́рствєннаѧ восписꙋ́емъ тѝ, ѻ҆́тче на́шъ кѷрі́лле: но ꙗ҆́кѡ и҆мѣ́ѧ дерзнове́нїе ᲂу҆ прⷭ҇то́ла хрⷭ҇то́ва, вѣ́рою чтꙋ́щихъ тѧ̀, гра́дъ же и҆ лю́ди, мл҃твою твое́ю сохранѧ́й: ты́ бо є҆сѝ і҆мпера́торꙋ крⷭ҇тоно́сномꙋ, и҆ ста́дꙋ твоемꙋ̀ похвала̀ и҆ ᲂу҆твержде́нїе.

[64]

‎вятый Аврамий схвачен был по приказанию начальника волхвов^[62] в пятый год гонения, воздвигнутого на христиан в Персии^[63]. Начальник волхвов принуждал святаго отречься от Христа и поклониться солнцу^[64], но блаженный Аврамий сказал ему:

— Жалкий нечестивец! К чему ты утруждаешь себя, повелевая мне совершить такое непотребное дело? Какое безумие — оставить Творца и поклоняться твари! Глупец! Разве солнце не есть творение Бога моего?

Эти слова привели в страшный гнев нечестивого мучителя, и он немедленно же повелел раздеть святаго, разложить на земле и бить по всему телу суковатыми палками. Святый Аврамий мужественно переносил страдания и молился за своих мучителей, говоря:

— Господи, не вмени им греха сего, ибо они не знают, что делают.

Видя это, начальник волхвов повелел отсечь святому голову мечом. Мученическую кончину священномученик Аврамий принял в селении, называемом Фелман.

---

В тот же день память святаго мученика Иадора, пострадавшего при императоре Декии^[65].

[65]

‎ сей день воспоминается о некоем богобоязненном и благочестивом отшельнике, который жил в пустынной горе, находившейся в пределах египетского города Антинои^[66]; многие из приходивших к нему получали назидание от его бесед и добрых дел. Враг рода человеческого позавидовал добродетельной жизни отшельника и, пользуясь его богобоязненностью, внушил ему такую мысль: «Не подобает, чтобы тебе работали или служили другие, ибо ты не только недостоин, чтобы кто-нибудь служил тебе, но и сам недостоин служить кому-нибудь, а посему работай только для себя. Итак, иди в город и продай корзины, которые ты делаешь, купи всё необходимое для себя и уходи отсюда, чтобы не быть в тяжесть другим». Диавол вложил этот помысл в ум отшельнику потому, что завидовал его безмолвию и подвигам, от которых и другие получали большую духовную пользу, ибо враг рода человеческого старается всех уловить в свои сети. И вот, всеми уважаемый и прославляемый за свою добродетельную жизнь, отшельник, вняв этому злому совету, как бы благому, вышел из своей келлии, не уразумев хитрых козней диавольских. Чрез некоторое время отшельник встретил женщину и после продолжительной беседы с нею от душевного невнимания своего был увлечен похотию. Придя затем, под внушением диавола, в одно уединенное место к реке, он уразумел, наконец, что впал в согрешение на радость своему врагу-диаволу. В отчаянии, что он опечалил Духа Святаго, Ангелов и святых отцов, из которых многие, живя в городах, побеждали диавола, отшельник намеревался броситься в речную быстрину, забыв, что Господь всегда готов придти на помощь всем уповающим на Него и желающим исцелиться от своих согрешений. От такой духовной скорби отшельник изнемог телом, к великой радости диавола. И если бы Всемилосердый Бог не пришел ему на помощь, то он умер бы без покаяния, на радость [66]бесам. Придя затем в себя, инок стал раздумывать, какой бы труднейший воспринять на себя подвиг покаяния и христианского терпения, и умилостивить Бога — слезами и сердечным сокрушением. И вот он опять пришел в свою келлию и, заградив вход в нее, стал молиться Богу и оплакивать свой грех, проливая над собою слезы, как бы над мертвецом, в то же время постясь, скорбя и подвергая измождению свою плоть; но и всем этим он не надеялся загладить свой тяжкий грех.

Когда же братия по обычаю приходили к нему ради душевной пользы и стучались в его дверь, то он отвечал им:

— Не могу отворить вам, ибо я дал обет целый год так каяться; вы же молитесь о мне недостойном.

Так отвечал им отшельник, не находя, что сказать им, боясь соблазнить их, если скажет им о своем грехопадении, ибо он всем известен был как строгий и искусный инок. Так он провел весь год, строго постясь и каясь в своем согрешении.

Когда же приблизился праздник Пасхи, то отшельник, в самую ночь перед Воскресением Христовым, взял новый светильник, налил в него елея и, положив его в новый сосуд, покрыл, и стал с вечера на молитву, и говорил:

— Щедрый и милостивый Господь, хотящий и язычников спасти и в разум истины им прийти! К Тебе прибегаю, Спасу душ наших: помилуй меня, сильно прогневавшего Тебя и сделавшего многое на радость врагу, так что теперь, послушав врага, я стал как бы мертвецом. Но Ты, Господи, милующий нечестивых и немилостивых и поучающий ближнего миловать, помилуй и ущедри мое окаянство, ибо Тебе Всемилосердому всё возможно. Сотвори милость мне, ибо Ты благ и милостив к Твоему созданию, и даже истлевшие тела хочешь восставить в день Воскресения. Услышь меня, Господи, ибо уныл во мне дух мой и окаянная душа моя истаяла, и изнемогло тело мое, которое я осквернил; я и жить не могу, ибо недостоин того. Ныне же с покаянием прибегаю к Тебе и молю прощения моим согрешениям. Я сугубо согрешил, ибо и пал и отчаялся; но оживи меня сокрушенного и повели сему светильнику возжечься от Твоего огня, дабы отсюда я уразумел, что Ты, превеликий в щедротах, даруешь прощение моим согрешениям. Всё остальное время жизни моей, которое Ты, Господи, мне даруешь, я пребуду в страхе Твоем, соблюдая Твои заповеди.

[67]Так молясь в ночь Воскресения Христова со многими слезами, отшельник встал посмотреть, не возжегся ли светильник, и, открыв сосуд, увидал, что светильник не возжегся. Тогда он снова пал на лицо свое и молил Господа, говоря:

— Знаю, Господи, что мне надлежало увенчаться подвигом добрым, но я не внимал заповедям Твоим, будучи увлекаем плотскою похотью и за это должен подвергнуться мучению вместе с нечестивыми; но пощади, Господи, меня, согрешившего Тебе и исповедующегося в моем согрешении пред всеми Ангелами и праведниками. И если бы люди не соблазнились, то я пред всем миром исповедал бы мое согрешение. Помилуй меня, Господи, кающегося в грехопадении моем, оживи меня, дабы и других я мог наставить.

Так помолившись троекратно, он был услышан. Встав после молитвы, отшельник увидел, что светильник светло горит, и сильно возрадовался тому и укрепился добрым упованием на Бога. И дивился он столь великой благодати Божией и человеколюбию Господа, и возвеселился духом, что Бог простил ему согрешения и услышал его смиренное моление, и говорил:

— Благодарю Тебя, Господи, что Ты в сей временной жизни помиловал меня, недостойного, великим и новым сим знамением подав мне дерзновение к Тебе: ибо Ты с милосердием прощаешь душам, созданным Тобою.

Когда он возносил это благодарение к Богу, воссиял день, и отшельник веселился о Господе и от радости забыл в тот день и о пище телесной. Огонь же того светильника он хранил во всю остальную жизнь свою, подливая в него елей, чтобы огонь не погас. И опять пребывал с ним Дух Божий, опять о нем все узнали и получали от него назидания. Когда же он приблизился к своей кончине, то за несколько дней до скончания узнал час своей смерти и почил в мире, предав душу свою в руце Божии.

---

В тот же день память святаго благоверного великого князя Георгия Всеволодовича^[67].