Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского/Ноябрь/18

‎вятый мученик Платон, брат святаго мученика Антиоха^[1], происходил из страны Галатийской, из города Анкиры^[2], от христианских родителей, и был воспитан в благочестии. Еще до своего совершеннолетия он достиг преуспеяния в добродетелях. Находясь в юношеском возрасте, он уже был зрел разумом. Среди безбожных идолопоклонников он дерзновенно проповедовал Христа, Предвечного Бога, и учил пребывавших в заблуждении язычников, чтобы они познали Истину и обратились от бесовского заблуждения к Богу. За сие он был взят неверными и приведен на суд к областеначальнику Агриппину. [481]Агриппин в это время находился в храме Зевса и там сел судить исповедника Христова. Взглянув на него, он сказал:

— Весь мир чтит своих богов, — ты один заблуждаешься и отвращаешься от них!

Святый отвечал:

— Вы заблудились, оставив Бога, создавшего небо и зе��лю, и все красоты их, и поклоняетесь камню и тленному дереву — делу рук человеческих.

Агриппин сказал:

— Юность твоя делает тебя дерзким и бесчинным. Скажи мне свое имя, как зовут тебя и из какого ты города?

Святый отвечал:

— Родители назвали меня Платоном; я — от чрева матери моей раб Христов, гражданин же — этого города; ныне за благочестие предстою на неправедном твоем суде и жду незаслуженной смерти, которую пламенно желаю принять за Господа моего; делай же то, что намерен делать.

— Не должно тебе, Платон, — возразил областеначальник, — учить о Распятом и даже Имя Его иметь в уме своем, так как царская власть повелевает предавать тяжкой смерти исповедающих Его, а отрицающихся — удостаивать великих почестей: посему советую тебе подчиниться царскому повелению, и тогда ты получишь возможность избежать смертной гибели.

Святый Платон отвечал:

— Я повинуюсь моему Царю — Богу, за Него и воинствую, смерть же временную охотно приемлю, чтобы быть наследником Вечного Царства.

— Подумай, Платон, — сказал на это ��бластеначальник, — что лучше для тебя: оставаться ли в живых, или подвергнуться тяжкой смерти?

Платон отвечал:

— Господь промыслит о том, что мне полезнее.

— Разве не знаешь, — возразил областеначальник, — непреложных царских законов, повелевающих, чтобы христиане или приносили жертвы богам, или подвергались смерти? Как же ты смеешь нарушать царские законы и совращать других?

Святый отвечал:

— Я знаю уставы Бога моего и делаю, что повелевают Его святые и животворные заповеди, а они повелевают, отвергнув [482]бесовские жертвы, служить Единому Истинному Богу. Ему Единому я и служу, а ваших богов презираю. Но ты, согласно царскому повелению, подвергай меня мучениям, как хочешь, — вам уже привычно мучить христиан, а христианам — страдать за Христа.

Областеначальник Агриппин, отличавшейся зверским нравом, увидав, что святый не покоряется его безбожной воле и противоречит, в страшном гневе повелел разложить его нагим на земле и приставил двенадцать воинов попеременно бить святаго. И били его по всему телу беспощадно долгое время, так что бившие воины очень устали, но святый страдалец не устал терпеть и исповедывать Имя Господа своего Иисуса Христа.

Потом, когда воины прекратили побои, областеначальник, как бы щадя его, начал ласково говорить ему:

— По-дружески советую я тебе, Платон: уклонись от смерти к жизни.

Мученик отвечал:

— Хорошо учишь ты меня, Агриппин, чтобы я уклонился от смерти к жизни, я и сам бегаю от вечной смерти и ищу бессмертной жизни.

Агриппин на это с гневом сказал святому:

— Скажи мне, несчастный, сколько смертей?

Святый отвечал:

— Две смерти: одна — временная, а другая — вечная; также и жизни — две: одна — маловременная, а другая — бесконечная.

— Оставь свои басни, — возразил областеначальник, — и поклонись богам, чтобы избавиться тебе лютого мучения.

Святый отвечал:

— Ни огонь, ни раны, ни ярость зверей, ни лишение членов (тела) не разлучат меня с Богом Живым, ибо не нынешний век я возлюбил, но Христа моего, за меня умершего и воскресшего.

Тогда областеначальник повелел отвести святаго Платона в темницу. Когда его вели, за ним следовал народ, смотря на страдание его, как на какое-либо зрелище. Среди народа было множество и христиан. Приблизившись к темнице, твердый и великий духом мученик Христов Платон обратился к народу и, повелев ему замолчать, начал говорить громким голосом:

— Мужи, любящие истину, знайте, что я предпринял сей подвиг страдания не по иной какой причине, как ради Бога, [483]создавшего небо и землю и всё, что в них. Как рабов Христовых, я умоляю вас не смущаться тем, что происходит теперь, ибо мнѡ́ги скѡ́рби пра́вєднымъ, и҆ ѿ всѣ́хъ и҆́хъ и҆зба́витъ ѧ҆̀ гдⷭ҇ь^[3]. Приидите же и прибегнем все вместе к тихой пристани и к Камню, о Коем великий Апостол говорит: «Ка́мень же бѣ̀ хрⷭ҇то́съ»^[4]. И да не изнемогаем в бедах, коим подвергаемся за веру Христову, памятуя, что «недостѡ́йны стра̑сти ны́нѣшнѧгѡ вре́мене къ хотѧ́щей сла́вѣ ꙗ҆ви́тисѧ въ на́съ»^[5].

Сказав сие, мученик вошел в темницу и, преклонив колена на землю, обратился к Богу с следующей молитвой:

«Господи Иисусе Христе, Создатель и Промыслитель всех, дарующий рабам Своим терпение и победу, сподоби и меня, смиренного и непотребного раба Твоего, до конца достойно претерпеть за Имя Твое святое, и пошли Ангела Твоего, чтобы он избавил меня от льстивого и всезлобного змия — Агриппина, да познают все, что не боги те, коих создает рука человеческая, но Ты — Единый Истинный Бог, долготерпеливый и многомилостивый, препрославленный во веки. Аминь».

По прошествии семи дней мучитель снова воссел на судилище в храме Зевса и повелел привести святаго мученика. Сначала он разложил пред ним разные орудия пытки: медные котлы, сапоги с гвоздями, раскаленные ядры, острые прутья, железные рогатки, колеса и многие другие, надеясь устрашить ими доблестного воина Христова. Потом начал говорить ему:

[484]— Возлюбленный Платон! Видя твою юность и благородство твоих родителей и щадя красоту твоего тела, прежде чем начну снова мучить тебя, советую тебе: вкуси от жертвы богов наших и будь в единении с нами, зная хорошо, что никто из противящихся мне, не останется жив и, напротив, никто, повинующийся мне, не лишился чести и даров, мною обещанных. Я же, прекрасный Платон, если пожелаешь послушаться меня, как отца, дающего тебе добрый совет, отдам тебе в жены единственную дочь моего брата со многим богатством и назову тебя своим сыном.

Но блаженный Платон, насмехаясь над ним, сказал:

— Бедный и человеконенавистный сын диавола и слуга сатаны! Если бы я решился связать себя житейскими прелестями и если бы захотел взять себе жену, то разве не нашел бы лучшей, чем дочь брата твоего! Поистине я взял бы лучше вместо нее рабыню. Итак, захочу ли я взять ее теперь, когда, оставляя мир, соединяюсь со Христом?

То��да мучитель, прийдя в ярость, повелел положить святаго на медном одре, а под одр подложить множество углей и разжигать их, поливая на огонь масло, воск и смолу, и опалять тело мученика, а сверху бить тонким прутом, дабы и биением, и палением усилить его муки. После таких продолжительных мучений, Агриппин сказал святому мученику:

— Несчастный, смилуйся, наконец, над самим собою! И если не хочешь поклониться богам, то скажи только эти слова: велик бог Аполлон, — и я тотчас же перестану мучить тебя, и пойдешь с миром в дом свой.

Но святый на это отвечал:

— Да не будет, чтобы я пощадил тело свое, а душе приготовил геенну огненную.

По прошествии трех часов, в продолжение коих Платон был предаваем таким мучениям, он был снят с одра, но тело его оказалось целым, здоровым и не имеющим даже следа от ран и от огня, как будто он вышел из бани. При сем от тела его исходило сильное благоухание, так что все, находившиеся тут, удивлялись и говорили:

— Воистину велик Бог христианский!

Областеначальник же сказал святому:

— Если не хочешь принести жертвы богам нашим, то, по крайней мере, отвергнись только Христа твоего, — и я отпущу тебя.

[485]Но святый отвечал:

— Безумный и безбожный, как говоришь ты, чтобы я отвергся Спасителя моего? Неужели хочешь, чтобы я уподобился тебе, нечестивец? Разве не довольно для тебя твоей погибели, но ты хочешь вовлечь в нее еще и других, принадлежащих к числу воинов Христовых! Отступи от меня, беззаконник. Я верую Богу моему, что Он не оставит меня и не даст мне пасть так же, как пал ты.

Тогда Агриппин встал с своего престола и сам стал мучить святаго. Он разжег железные круги, подложил под его плечи и опалял его ребра. Потом положил на грудь мученика два сильно раскаленных железных круга, — и показался дым из ноздрей его, ибо сила огня проникала даже до его внутренностей. Многие думали, что он уже умер. Но, спустя немного времени, он сказал мучителю:

— Ничтожны мучительства твои, лютый кровопийца.

Потом, возведши вверх свой взор, святый произнес:

— Плещы̀ моѝ вда́хъ на ра̑ны, и҆ лани̑тѣ моѝ на заꙋшє́нїѧ, лица́ же моегѡ̀ не ѿврати́хъ ѿ стꙋда̀ заплева́нїй^[6]. Да не ѿстꙋ́пиши ѿ менѐ, Господи, ꙗ҆́кѡ ско́рбь бли́зъ^[7], да не когда̀ рекꙋ́тъ ꙗ҆зы́цы: гдѣ̀ є҆́сть бг҃ъ и҆́хъ^[8]. Даруй мне, Иисусе Христе, рабу Твоему, освободившись совсем от мучительств противника, с дерзновением предстать пред Страшным Твоим Судом, окончив этот добрый подвиг: ибо Тебе на всяком месте владычества Твоего подобает слава, честь и держава ныне, и присно, и во веки веков.

И когда он произнес: «аминь», поколебался храм, и все устрашились. Несмотря на то, жестоковыйные не хотели познать силу Божию.

Потом мучитель повелел, изрезав кожу святаго Платона на ремни, сдирать ее. Но святый, сорвав один, отвисший от тела его, ремень, бросил его в лице Агриппину с словами:

— Бесчеловечный и свирепейший всех зверей! Как ты, не желая познать Бога, создавшего нас по образу Своему, не пи[486]таешь жалости хотя к такой же самой плоти, какою облечен и сам ты, и находишь наслаждение при виде раздробления моих членов? Но предавай меня еще более лютым мукам, дабы как твое бесчеловечие, так и мое терпение всем были видны, ибо я радостно терплю все это ради Христа моего, чтобы, благодатию Его, обрести себе покой в будущем веке.

— О, до какой степени ты безумен, — возразил Агриппин, — что не щадишь даже своего тела, несмотря на то, что внутренности твои уже выходят сквозь ребра, а ты всё еще не перестаешь хулить богов и возбуждать меня к гневу?

Потом Агриппин повелел повесить святаго на дереве и бить тело его до тех пор, пока не тронутая еще плоть не отпала совсем от костей и не вылилась почти вся кровь. А святое лице мученика он так истерзал железными рогатками, что не оставалось даже и следов человеческого образа, но одни только обнаженные кости. Но святый Платон, имея свободный язык, укорял за жестокость мучителя и проклинал идолов и идолопоклонников.

Тогда мучитель сказал:

— Платон! Если бы ты не был так упорен и непокорен, то уподобился бы тому премудрому Платону, главе философов^[9], который составил божественные учения.

Но святый отвечал:

— Хотя я и одного имени с Платоном, но не одного направления. Имя же не может соединить тех, коих разделяют верования. Посему ни я тому Платону, ни Платон мне не подобен, кроме одного имени. Я учусь и учу той философии, которая — Христова, а он учитель той философии, которая есть безумие пред Богом, ибо написано: «погꙋблю̀ премꙋ́дрость премꙋ́дрыхъ и҆ ра́зꙋмъ разꙋ́мныхъ ѿве́ргꙋ»^[10]. Учения же, принадлежавшие Платону, которые ты называешь божественными, суть ложные басни, посредством хитрых слов развращающие умы бесхитростных простецов.

[487]Когда святый перестал говорить, умолк и Агриппин, ибо он не знал, что еще возразить ему и что сделать с ним, и дивился великому его терпению и смелым ответам. Он приказал отвести его в темницу и не дозволять никому из знакомых его приходить к нему. Но, чтобы святый мученик не умер, мучитель велел каждый день давать ему немного хлеба и воды. Не знал он, несчастный, что «не ѡ҆ хлѣ́бѣ є҆ди́номъ жи́въ бꙋ́детъ человѣ́къ, но ѡ҆ всѧ́комъ глаго́лѣ, и҆сходѧ́щемъ и҆зоꙋ́стъ бж҃їихъ»^[11].

Но Христов мученик не принимал ничего из рук идолопоклонников и оставался без пищи и пития восемнадцать дней, так что на нем исполнились слова Писания: «пра́ведникъ ѿ вѣ́ры жи́въ бꙋ́детъ»^[12]. Надеялся он, что Тот, Кто пропитал Даниила среди львов во рве^[13], пропитает и его в темнице нетленною пищею. Стражи же, видя, что он не принимает ни хлеба, ни воды, сказали ему:

— Ешь, юноша, и пей, чтобы не умереть тебе, и нам не впасть бы в беду из-за тебя.

Но блаженный отвечал:

— Не думайте, братия, что я умру, если не принимаю вашей пищи; вы питаетесь хлебом, я же питаюсь Словом Божиим, пребывающим во веки, — вас насыщают мяса, меня же насыщают святые молитвы, — вас веселят вина, меня же увеселяет Христос, лоза истинная.

После того областеначальник Агриппин, видя, что ничем не может отвратить Платона от Христа, осудил его на усечение мечом. Мученик выведен был из города. Испросив себе час на молитву, он поднял кверху руки свои и сказал:

— Благодарю Тебя, Господи Иисусе Христе, что святым Твоим Именем Ты защитил меня, раба Твоего, от прельщения вражеского и даровал мне благодать достойно совершить течение подъятого ради Тебя подвига. И ныне молю Тебя, — приими в мире душу мою, ибо Ты благословен во веки. Аминь.

Потом, преклонив святую главу свою, сказал воину, который должен был усекнуть его:

— Делай, друже, что тебе повелено.

[488]И тотчас же был усечен.

Так подвизался святый мученик Платон и умер за Христа, дабы жить и царствовать с Ним во веки^[14].

Ст҃а́ѧ твоѧ̀ па́мѧть вселе́ннꙋю весели́тъ, созыва́ющи вѣ̑рныѧ всѧ̑ въ пречⷭ҇ты́й хра́мъ тво́й, и҆дѣ́же ны́нѣ ра́достїю совокꙋ́пльшесѧ, пое́мъ въ пѣ́снехъ и҆ свѣ́тлостехъ. сегѡ̀ ра́ди, платѡ́не, вопїе́мъ тѝ: ꙗ҆зы́ческагѡ наше́ствїѧ и҆зба́ви гра́дъ тво́й, ст҃е.

‎вятый мученик Роман происходил из Палестины и был диаконом Кесарийской церкви. Во время гонения язычников на христиан он жил в Антиохии^[15], проповедуя учение и утверждая верующих, чтобы они пребывали непоколебимо в исповедании Христовом. Когда же нечестивый епарх Асклипиад хотел разрушить до основания тамошний христианский храм, святый Роман побуждал христианский народ оказать сопротивление епарху и не дать ему разрушать святый храм.

— Нам ныне, — говорил он своим единоверцам, — предлежит борьба за алтари Божии; Асклипиад — враг отечества и хочет отнять Бога у нас, и мы хорошо сделаем, если, защи[489]щая алтари Божии, падем, израненные, на пороге святаго храма. Чем бы ни кончилась борьба, мы, христиане, окажемся победителями; если не дадим разрушить дом Божий, то восторжествуем в Церкви, воинствующей на земле; а если падем убитыми при святом алтаре, то воспоем победную песнь в Церкви, торжествующей на Небесах.

Такими словами он возбудил всех стать на защиту святаго храма и с решимостью сопротивляться до самой смерти и не дозволить епарху войти в храм и разрушить его.

В это время наступил один идольский праздник, и множество язычников стекалось в идольское капище с женами и детьми. Тогда святый Роман воспламенился божественною ревностью, вступил в толпы нечестивого народа и громогласно начал обличать его заблуждение. Он остановил даже и самого епарха Асклипиада, когда тот входил в идольский храм, и сказал ему:

— Прельстился ты, епарх, идя к идолам: идолы — не боги, но Един есть Истинный Бог — Иисус Христос.

Епарх тотчас же повелел схватить Романа и сильно бить по устам. Потом, воссев на судилище, долго принуждал его отречься от Христа; когда же увидел его непокорным, повелел мучить. Его повесили, стали бить разными орудиями и терзать железными рогатками. Но святый Роман, мужественно перенося эти муки, исповедывал Единого Бога, Создателя всех, и укорял епарха в безумии за то, что он не хотел познать Истины.

Когда святый страдал так и, претерпевая мучения, мужественно проповедывал Христа, там стояло много народа, как из неверных, так и из верующих, смотревшего на подвиг страдальца Христова. Недалеко стоял там и один христианский отрок, по имени Варул. Взглянув на него, мученик сказал мучителю:

— Сей малый отрок разумнее тебя, старейшего, хотя он еще и малолетен, — так как знает Истинного Бога, а ты, в преклонном возрасте, не знаешь Его.

Тогда епарх, подозвав к себе отрока, спросил его:

— Какого Бога чтишь ты?

— Чту Христа, — ответил отрок.

Епарх спросил его:

— Что лучше — одного ли Бога чтить, или многих?

[490]— Лучше чтить Единого Бога, Иисуса Христа, — отвечал отрок.

Епарх опять спросил его:

— Чем Христос лучше всех богов?

Отрок отвечал:

— Тем Христос лучше, что Он — Истинный Бог и создал всех нас, ваши же боги — бесы и не создали никого.

И многое другое говорил отрок, как будто он был премудрым богословом: Дух Святый, действуя в нем, совершал хвалу из уст его для посрамления нечестивого епарха и всех идолопоклонников.

Мучитель и все бывшие при нем, изумляясь разуму отрока и мудрым словам его, почувствовали великий стыд оттого, что не могли опровергнуть слов его. Посему мучитель повелел безжалостно сечь Варула розгами. После долгого сечения Варул начал изнемогать и попросил пить. Но его мать, стоявшая там в народе и с радостию смотревшая на страдания своего сына, увидав его изнемогающим и просящим пить, с настойчивою строгостью велела ему мужественно переносить страдания до конца. Когда же мучитель приказал усечь отрока мечом, мать взяла его на свои руки и понесла на место усечения. Обнимая и целуя, она утешала его и укрепляла, чтобы он не боялся при виде меча над своею головой:

— Не бойся, сын мой, — говорила она. — Не бойся, милое мое чадо! Не страшись смерти! Не умрешь ты, но жив будешь во веки! Не ужасайся, цвет мой! Ты немедленно же будешь перенесен в райские сады! Не бойся меча! Как только ты будешь усечен, тотчас же отойдешь ко Христу и узришь славу Его. Он приимет тебя с любовию, и ты будешь жить с Ним в радости неизреченной, наслаждаясь блаженством с Его святыми Ангелами.

Так утешая свое дитя, благочестивая мать донесла его до места казни. После усечения отрока, мать собрала его кровь в чистый сосуд и, взяв тело его, обливала его радостными слезами, с любовию лобызая его и радуясь, что сын ее пролил за Христа свою кровь, от нее воспринятую. После того она предала тело своего сына честно́му погребению.

После усечения святаго Варула святый Роман был осужден на сожжение. Связанный и обложенный кругом дровами, [491]святый Роман, когда слуги еще не подлагали огня и не поджигали дров, ожидая последнего слова от судьи, с средины костра громко воскликнул, обращаясь к мучителям:

— Где же огонь? Почему не зажигаете его? Зажгите, чтобы пламень охватил меня всего вокруг.

Когда огонь был зажжен и дрова со всех сторон сильно разгорелись, внезапно полил сильный дождь и погасил огонь. Святый Роман остался жив и нисколько не потерпел вреда от огня. После сего за смелые речи святаго мученика (так как он порицал нечестивых язычников, укоряя их безумие и проклиная их богов, а Христа, Единого Бога, прославлял) мучитель повелел отрезать ему язык. Но он сам отдал мучителям язык свой на урезание. Но, и по урезании богоглаголивого языка, не смолк исповедник Христов, но сверхъестественным образом и без языка говорил ясно, как и прежде, прославляя Единого Бога. Потом ввергли его в темницу, в которой он пробыл долгое время, с забитыми в колодку ногами. Когда же сообщено было о нем императору Максимиану, что и с отрезанным языком он хорошо говорит, тогда император повелел удавить его. Войдя в темницу, воины затянули веревку на шее его и удавили^[16].

Так святый мученик Роман окончил подвиг своего страдания за Христа, в царствии Коего он ныне прославляется, славя Святую Троицу во веки веков. Аминь.

‎ Кесарии Палестинской, с приближением двадцатилетия царствования императоров, заключенным в темницах объявлялось обыкновенно прощение преступлений. Так было и в царствование Диоклетиана. При этом правитель области, даровав свободу даже величайшим преступникам, христиан подверг жесточайшим мучениям. В это время за исповедание Христовой веры был схвачен диакон Гадаринской церкви Закхей^[17]. Спрошенный на судилище о вере, он смело и безбоязненно исповедывал Христа. За это его подвергли жестоким истязаниям: секли розгами, затем терзали когтями и, наконец, забив ноги его в колодки, ввергли в темницу. Святый доблестно переносил мучения. Когда мучили святаго Закхея, приведен был на судилище еще один исповедник за Имя Христово, именем Алфей. Он происходил из знатного рода и был родственником Закхея, родился же в Палестинском городе Елевферополе^[18]. Когда началось Диоклетианово гонение на христиан, Алфей занимал должность чтеца в Кесарийской церкви. Гонение, воздвигнутое на исповедников Христовой веры, было очень жестоким, и многие из христиан не снесли тяжести мучений, отпали от веры Христовой и уже готовы были принести жертвы идолам. Тогда Алфей, ревнуя о Боге, вбегает в толпу отпавших и отвлекает их от идольских жертв. За это он был схвачен и в оковах отведен в темницу. Через несколько дней его подвергли таким же мучениям, как и родственника его Закхея: терзали розгами, раздирали когтями, и, наконец, заковали в одну колодку вместе с праведным Закхеем. В таком положении они пробыли ночь и день. Когда и после сих мучений святые мученики продолжали непрестанно исповедывать Христа, их обезглавили^[19]. Так скончались святые мученики, претерпев многие страдания за Имя Христово.