Закон

Беззаконие никому не может быть зачтено в заслугу, не может вызвать к себе уважения.^{[источник?]}

Благо народа — высший закон.

В истинном средоточии этого закона <сокрыта> тайна ещё более истинная;
В ней вся причина, <почему> я один отличаюсь от <других людей>.^[1]:80

Видимость закона должна соблюдаться, особенно, когда он нарушается.

Всякий раз, когда в этом мире
наступает дхармы упадок,
когда нагло порок торжествует,
Я себя порождаю, Арджуна.
Появляюсь Я в каждой юге,
чтоб восставить погибшую дхарму,
чтобы вновь заступиться за добрых,
чтобы вновь покарать злодеев.

Где кончаются законы, там начинается тирания.

Где царит сила, там закон бессилен.

Горе земле, в которой подчинённые, начальники и суды, а не законы управляют гражданами и делами!

Для меня не важно, на чьей стороне сила; важно то, на чьей стороне право.

Дайте мне контроль над выпуском денег в государстве, и мне плевать, кто будет писать его законы. ^[2]

Если бы природа имела столько законов, как государство, сам Господь не в состоянии был бы управлять ею.

Закон должен быть краток, чтобы его легко могли запомнить и люди несведущие.

Закон должен быть строг, а люди — снисходительны.

Закон есть высшее проявление человеческой мудрости, использующее опыт людей на благо общества.

Закон есть закон. Чтобы попасть в тюрьму, совершенно не обязательно быть виновным, но чтобы выйти на свободу, совсем не достаточно просто быть невинным!^[3]:32

Закон напрасно существует для тех, у кого нет ни мужества, ни средств защитить его.

Закон не может быть законом, если над ним нет силы, могущей принудить.

Закон одинаков что утром, что вечером.

Закон управляет людьми, разум — законом.

Закон — что дышло: куда повернёшь — туда и вышло.

Закон — это не паутина, сквозь которую крупные мухи пробиваются, а мелкие застревают.

Закон — это попытка кодифицировать справедливость, но в большинстве случаев — неудачная попытка.

Законодатель, вводящий законы, противоречащие законам природы..., преступен.

Законопослушные граждане пытаются прожить всю жизнь под наркозом.

Законы бесполезны как для хороших людей так и для дурных: первые не нуждаются в законах, вторые от них не становятся лучше.

Законы должны искоренять пороки и насаждать добродетели.

Законы должны иметь для всех одинаковый смысл.

Законы изданы ради мудрых — не для того, чтобы они не делали зла, а для того, чтобы им не делали зла.

Законы! Их пишут сытые для голодных, спокойные для потерявших голову, старики для молодёжи, в которой бушует кровь. — О суде присяжных

Законы пишут сильные в свою пользу. Остальные их соблюдают, если не хотят неприятностей.

Законы пишутся для обыкновенных людей, поэтому они должны основываться на обыкновенных правилах здравого смысла.

Законы. Произведения письменности, по характеру своему драматические, ибо предназначены не столько для чтения, сколько для исполнения.

Законы существования общества отличны от законов физики. Если в астрономии проблемой становится взаимодействие трёх тел, то в политике неопределённость привносит четвёртый фактор.

Законы подобны паутине: если в них попадается бессильный и лёгкий, они выдержат, если большой — он разорвёт их и вырвется.

Законы придумывают для того, чтобы их нарушать. Каждый шаг человечества в завтра был нарушением законов сегодняшних. И всегда находились те, кто смел нарушить законы.

Искусство законодателя состоит в том, чтобы выгода, извлекаемая злодеем из его преступления, была совершенно несоразмерна тому страданию, которое ему за это угрожает.

Истинное равенство граждан состоит в том, чтобы все они одинаково были подчинены законам.

Каждый человек должен немного знать законы; если он знает их достаточно, чтобы не попадать к ним в лапы, из него получается неплохой адвокат.

Когда бряцает оружие, законы безмолвствуют.

Когда будут справедливы законы, будут справедливы и люди.

Когда ощутительно меняются времена, тогда наступает необходимость и в изменении некоторых законов.

Конечно в эти времена охотливее, чем в другие, советовали не бояться суда, а бояться судьи: суд стоит прямой, да судья сидит кривой. В его руках закон был дышлом: он его куда хотел, туда и воротил. «Зачесали черти затылки от его расправы», и долго сохранялась в народе память о «петропавловской» правде, все время пока поддерживалась она робкими, медленными и неудачными попытками к истреблению в корне тех поводов, которые породили самую пословицу.^[4]

Крайняя строгость закона — крайняя несправедливость.

Лучшие законы рождаются из обычаев.

Мы живём по собственным законам. Делаем то что должны.

Международные законы существуют только в сборниках международных законов.

Многочисленность законов в государстве есть то же, что большое число лекарей: признак болезни и бессилия.

Мудрые люди знают, что неразумное законодательство подобно верёвке из песка, рассыпающейся уже при попытке свить её.

Мудрый законодатель начинает не с издания законов, а с изучения их пригодности для данного общества.

― Мы законы знаем… Закон-то дышло, а ни шиша не вышло… Кто смел, тот и съел… а ты потом расхлёбывай… Тут уж, как говорится… да уж… кто где, а не куй сгоряча…^[5]

Не сдаваться! Не отступать! Таков спартанский закон. И по этому спартанскому закону мы будем стоять! Воевать! Умирать! Наступает новая эра. Эра свободы! И все будут помнить, что три сотни спартанцев до последнего вздоха её защищали!

Над принятием законов думают сотни и сотни, а над тем, как обойти закон, думают миллионы.

Народ должен защищать закон, как свой оплот, как охранительную свою стену.

Не быть подчинённым никакому закону значит быть лишённым самой спасительной защиты, ибо законы должны нас защищать не только от других, но и от нас самих.

Не могу заснуть от мучительной догадки о русском народе. Нельзя сказать, что раньше я об этом не думал. Именно об эту самую догадку я последнее время сломал голову. Дело в том, что те законы, по которым русскому человеку следует жить и по которым он вроде бы и живет, на самом деле не воспринимаются им. В русского человека никак не войдет осознание того, что эти законы серьезные, глубинные и что именно по этим законам его строго спрашивают, судят и карают. И даже те, кто законы изучил и ведет себя в соответствии с ними, приноровились к ним, к законам, не больше. И русский человек прав! И раздраженные руководители рано или поздно начинают вести себя как колонизаторы.^[6]

Нет более вредного животного, чем человек, не следующий законам.

Нет закона, который был бы всем по душе.

Ничто так плохо не знаем, как то, что каждый должен знать: закон.

Нравы — это люди, законы — разум страны.

Незнание закона не освобождает от ответственности.

Отсутствие закона не освобождает от ответственности.^{[источник?]}

Платон влагает в уста одного из софистов следующие прекрасные слова: «Вы все, собравшиеся здесь, я смотрю на вас, как на родных между собой; природа за отсутствием закона сделала вас согражданами. Но закон, этот тиран человека, насилует природу во многих случаях». Противопоставить, таким образом, природу закону и обычаям, это значит напасть на самое основание древней политики. Напрасно афиняне изгнали Протагора и сожгли его сочинения; удар был нанесён, и результаты учения софистов были громадны. Авторитет учреждений исчез вместе с исчезновением авторитета национальных богов; в домах и на общественных площадях установилась привычка обсуждать всё свободно.

Плохие законы — худший вид тирании.

Для юристов чем больше законов, тем лучше: дороже обслуживание клиентов, потому что клиент совсем запутается во всех этих законах^[7]

Робкий закон — это, как правило, плохой закон.

Самая жестокая тирания — та, которая выступает под сенью законности и под флагом справедливости.

Самый заклятый враг права — привилегия.

Создавайте лишь немного законов, но следите за тем, чтобы они соблюдались.

Там где правит совесть, законы не нужны.

Тот может предписывать другим законы, как им поступать, кому не надобно самому их предписывать.

Трудности были связаны не с беспорядком или неорганизованностью, или анархией, а как раз с избытком порядка. Общество создаёт всё новые правила, а вслед за ними противоречащие этим правилам законы, а затем новые правила, противоречащие этим законам. И люди становятся испуганными и боятся шаг ступить за пределы того, что установлено невидимым распорядком, подчиняющим себе жизнь каждого.

Фемида слепа. И слуг своих она не видит?

Хорошие законы надо уважать, плохие отменять или изменять.^{[источник?]}

Хорошие законы порождены дурными нравами.

Цель, которую себе ставят люди, объединённые законами, сводится к образованию общественной власти для предотвращения и пресечения насилия и несправедливости отдельных лиц.

Я видел, как кражу прикрывали именем закона.

Сутяга рад: он убеждён,
Что с дышлом схож любой закон,
Да, он доволен, не пытаясь
Понять, что он и есть тот заяц,
Что, жарен в собственном соку,
Раздарен будет по куску
Как адвокатам, так и судьям
И многим прочим нужным людям...

Закон — на улице натянутый канат,
Чтоб останавливать прохожих средь дороги,
Иль их сворачивать назад,
Или им путать ноги.
Но что ж? Напрасный труд! Никто назад нейдёт!
Никто и подождать не хочет!
Кто ростом мал — тот вниз проскочит,
А кто велик — перешагнёт!

Приняв закон, прими его вериги.
Иль оттолкни — иль всей душою чти:
Не будь ослом, который носит книги
Лишь потому, что их велят нести.

Закон качелей велит
Иметь обувь то широкую, то узкую.
Времени то ночью, то днём,
А владыками земли быть то носорогу, то человеку.

Помни закон:
Здесь не владей!
Чтобы потом —
В Граде Друзей...

Некоторым — не закон.
В час, когда условный сон
Праведен, почти что свят,
Некоторые не спят

Закон, мой друг, суров,
но древо жизни пуще процветает.
Уж скоро вовсе процветёт...^[9]:513