ЭСБЕ/Бактерии

Бактерии. — Под именем бактерий в науке известны мельчайшие, микроскопической величины организмы, принадлежащие к растительному царству. По своей организации, по своим морфологическим особенностям, Б. ближе всего стоят к так называемым циановым или фикохромовым водорослям (Cyanopbyceae s. Phycochromaceae, см. Водоросли). Характерным, общим для той и другой группы организмов признаком является способ деления (размножения) посредством поперечного дробления, откуда и название для тех и других: «растения-дробянки», Schizophyta. Но между только что названными водорослями и бактериями существуют и различия; на первом месте нужно поставить отсутствие у бактерий хлорофилла — факт, имеющий громадное значение, так как является ключом к уразумению своеобразной жизни Б.

По величине своей Б. крайне малы; измеряющиеся тысячными долями мм принадлежат уже к сравнительно крупным. Что касается до их внешних очертаний, то между ними различают три главнейших типа, или формы: круглые, шаровидные бактерии, или микрококки, палочковидные, или бациллы и наконец, спирально согнутые, или спириллы. Это наиболее резкие типы, которые, в свою очередь, могут быть разделены на подтипы; так, между спириллами различают: собственно спириллы, вибрионы и спирохеты. Различия во внешней форме однако далеко не всегда являются достаточным критерием для установки естественно-исторического вида (species); для этого главным образом приходится принимать во внимание историю развития и физиологические свойства данной Б. В противоположность теории Cohn’a о постоянстве форм Б., Naegeli, Zорf’ом, Ценковским и другими развит взгляд, что одна форма Б. может перейти в другую, т. е. микрококк в спириллу, последняя в палочку и т. д. Б. могут, по названным авторам, не только менять свою форму, но и свои биологические свойства. Так, Naegeli утверждает, что при различных условиях одна и та же Б. может вызывать то скисание молока, то развитие масляной кислоты, то брожение вина, то тиф, то холеру, то сибирскую язву и прочее. Теория эта в последнее время сильно пошатнулась благодаря работам, главным образом, Koch’a. Если бы, в самом деле, одна и та же Б. была бы в состоянии вызывать сегодня чахотку, а через некоторое время списание молока или обратно, то положение человека поистине было бы очень печальное, а движение вперед науки о низших организмах и об их роли в этиологии болезней было бы совсем невозможное. Путаница в представлениях о морфологии и биологии Б. происходила оттого, что исследователи до Koch’a не знали точных способов добывания чистых культур; работали с жидкими средами, и случайные примеси других Б., загрязнения, так легко получающиеся в жидких средах, принимали за изменение формы исследуемой Б. Следовательно, если культура бацилл загрязнилась случайно попавшими в питательную жидкость микрококками, то принималось, что палочки перешли в микрококки, если загрязнилась спириллами, то в спириллы и т. п.

Современная бактериология не знает примера, где бы, например, сенная палочка (bacillus Subtilis) перешла в сибиреязвенную, или молочнокислая (bacillus acidi lactici) в холерную. Наоборот, при сибирской язве всегда роковым образом находят только сибиреязвенную палочку, при чахотке — только туберкулезную бациллу, при возвратном тифе — только спириллы и т. д. Известным способом культивирования Б. можно ослабить их патогенные свойства, можно несколько изменить их форму, но совсем уничтожить их ядовитость или первоначальную форму (т. е. микрококка, напр., преобразовать в спириллу) никогда не удается. При известных условиях культуры Б., последние меняют свою форму в том смысле, что из коротких, толстых делаются еще более короткими и более толстыми и напоминают собой, таким образом, микрококк или же, наоборот, делаются длинными и тонкими, похожими на нитевидные Б. Но и те и другие, будучи перенесены в первоначальные условия роста, опять приобретают свою первоначальную форму.

Все тело Б. состоит из одной единственной клетки. По устройству своему клетка эта похожа на все другие растительные клетки. Снаружи оболочка, внутри протоплазматическое содержимое, ядра, однако, с достоверностью до сих пор не найдено (в последнее время появились, впрочем, указания, что большая часть содержимого бакт. клетки в сущности ни что иное, как ядро, см. Бючли). Оболочка не всегда состоит из целлюлозы, иногда, как, напр., у гнилостных бактерий, она слагается из особенного белкового вещества, так наз. микропротеина. Многие палочки и спириллы обладают самостоятельным движением. Органами движения для них служат реснички, жгутики, всегда расположенные полярно. Наблюдаются они только у более крупных растительных низших организмов. У более же мелких, подвижных растительных организмов их наблюдать не удавалось. Только Koch’y с помощью окраски Б. экстрактом кампешевого дерева и фотографирования их (так как фотографическая пластинка чувствительней сетчатки) удалось получить на фотограммах Б. с ресничками. В самое последнее время проф. Löffler опубликовал способ окрашивания Б., с помощью которого можно сделать видимыми под микроскопом жгутики у всех подвижных форм Б. Микрококки вообще не обладают движением. Исключение из этого составляет Micrococcus agilis, описанный All Cochen’ом. Löffler с помощью самого способа окрашивания открыл в нем жгутики, в 4—5 раз превышающие диаметр своего микрококка. С этим вполне произвольным, составляющим жизненную функцию движением, не надо смешивать другой род движения, так назыв. молекулярное, или броуновское движение; последнее могут обнаруживать не только мертвые экземпляры, по и неорганические частицы.

Бактерии могут встречаться или поодиночке, или же собираться в особого рода скопления, колонии; такие скопища особей одного и того же вида, имеющие студенистое или слизистое межклеточное вещество, называются зооглеями. Зооглеи могут оставаться внутри жидкости, содержащей Б., или же располагаться на ее поверхности, образуя пленку. Если соединяются два кокка вместе, то говорят о диплококках, если собираются 4 или 8 и более кокков и располагаются по двум измерениям, наподобие :: или по всем трем, наподобие пакетиков или перевязанных в длину и ширину тюков, то говорят о меристах и сарцинах. Кокки, собирающиеся по одному направлению в виде цепочек, называются стрептококками, кучками в виде грозди винограда — стафилококками. Иные бациллы, прилегая друг к другу концами, образуют целые нити; такие нити, составленные из отдельных члеников, называются ложными нитями.

Размножение бактерий совершается путем деления; каждая клетка получает поперечную перегородку и затем распадается на две новые особи. Подобный способ поперечного дробления, как сказано выше, крайне типичен. При благоприятных условиях одно деление следует за другим с поразительной быстротой и, не будь факторов, тормозящих развитие бактерий, одна бактерия была бы в состоянии заполнить своим потомством громаднейшие пространства. Описанный только что способ размножения продолжается до тех пор, пока в среде, обитаемой бактериями, находится достаточное количество питательного материала. Когда же пищевые вещества начинают истощаться, процесс деления наступает все реже и реже, многие особи погибают, другие болеют, вырождаются, принимают неправильные очертания, это так наз. инволюционные формы, уцелевшие же приступают к особого рода размножению, именно к образованию спор (спорообразование, или фруктификация, см. Спора). Образование спор встречается не у всех Б., по крайней мере оно известно не у всех. Сам процесс может происходить двояко. У одних бактерий спора образуется внутри клетки в виде круглого или овального тельца, сильно преломляющего свет, это — эндоспоровые бактерии, к ним принадлежит, между прочим, и палочка сибирской язвы (Bacillus Anthracis). Другие Б. образуют споры иначе; тело их распадается на отдельные членики, причем один из члеников берет на себя роль споры и служит исходным пунктом для дальнейшего развития; остальные членики погибают. Такой способ размножения описан Hueppe для спирилл азиатской холеры и называется артроспоровым. Каково бы ни было происхождение спор, цель их одна и та же — способствовать сохранению вида. Для этой функции споры приспособлены в высшей степени успешно. Их твердая плотная оболочка энергично противостоит холоду, жару и ядовитым химическим соединениям; там, где эти внешние деятели убивают все живое, споры Б. остаются невредимыми. Лишь только условия для жизни Б. сделаются благоприятными или, по крайней мере, сносными, споры немедленно прорастают и дают начало новому поколению бактерий.

В то время, когда возможность произвольного зарождения организмов (Generatio spontanea) из мертвого органического субстрата без участия родителей признавалась еще годной для мира низших животных и растений, тогда, конечно, и развитие Б. в различных органических растворах и настоях приписывалось этому же таинственному процессу. Только с конца пятидесятых годов нынешнего столетия, со времени знаменитых исследований Пастера, стало очевидным, что даже такие низшие оранизмы как бактерии могут возникать не иначе, как только от прежде существовавших особей. Целым рядом замечательно точных и остроумных опытов Пастер показал, что если кровь, молоко, настой сена и т. п., т. е. вещества, в высшей степени легко заселяющиеся бактериями, кипятить достаточно долгое время, чтобы убить все находящиеся в них живые существа и их зародыши, и затем тщательно охранять от могущих попасть извне Б. и их спор, то в таком случае все эти вещества сохраняются целыми годами без малейшего изменения и ни одна Б. в них не появляется. Итак Б. не могут зарождаться самопроизвольно из мертвого субстрата. Откуда же они являются и подчас в таких громадных количествах при различного рода разложениях, брожениях и гниениях? И на этот вопрос впервые дал ответ Пастер. Б. оказались организмами в высшей степени распространенными. Везде, где только возможна жизнь, находятся и бактерии. Пыль, покрывающая окружающие нас предметы, содержит их в громадном количестве, много их в поверхностных слоях почвы, в воде, немало также и в воздухе. Как показали новейшие исследования, полости нашего тела, сообщающиеся с внешней средой, как, напр., пищеварительный канал, изобилуют ими. Если бы всякая Б. (в том числе, конечно, и болезнетворные) могла существовать во всевозможных условиях и, если бы в жизни самих Б. не существовало особых факторов, регулирующих их развитие, то жизнь прочих организмов на земле была бы, разумеется, невозможна. На самом деле для успешного развития какого-нибудь вида Б. нужны определенные благоприятные условия, более или менее отличающиеся от тех условий, при которых благоденствует другой вид. Из этих частных условий можно вывести общие, необходимые для развития Б. вообще.

Для развития и роста Б. довольствуются весьма незначительным количеством питательного материала. С качественной стороны их пищевые потребности те же, что и у других растений: им нужна вода, некоторые минеральные соли, затем какие-нибудь источники углерода и азота. Не обладая хлорофиллом, они не в состоянии ассимилировать углерод нз углекислоты воздуха, но принуждены (подобно грибам и всем животным) добывать этот элемент из углеродистых соединений, выработанных ранее другими организмами. Что же касается азота, то они заимствуют его из разных соединений, называемых амидами или аминами. Азот легче всего ассимилируется, если он находится в виде группы NН₂. Главным условием для успешного развития Б. является нейтральная или слабощелочная реакция питающей среды, присутствие кислот является для них неодолимым препятствием. Их жизненные функции находятся также в зависимости от температуры и от притока кислорода. В среднем температура между +20° и +37 °C для них представляется наиболее благоприятной, но и за этими границами способность к развитию не теряется, а лишь ослабляется. Что касается до потребности в кислороде, то в этом отношении Б. представляют любопытные особенности. Одни из них нуждаются в кислороде и без него погибают, подобно всем другим живым существам, другие — в нем не только не нуждаются, но он действует на них как яд. Первые, по предложению Пастера, названы аэробами, вторые — анаэробами (см. Анаэробии).

Этот краткий очерк жизненных потребностей Б. указывает на то, что необходимые для жизни Б. условия в природе встречаются часто, так сказать, на каждом шагу, ибо везде много органического вещества, пригодного для их питания, и Б. пользуются этим, селятся всюду, где только могут, быстро и в громадных размерах проявляют свою деятельность, в одном случае направленную на пользу человека, а в другом — на его гибель. Под влиянием всех этих бактерий питающая их среда разрушается, возникают различные продукты распадения; в иных случаях газы, без запаха (брожение) или с неприятным запахом (гниение), в других — крайне интенсивные яды, так называемые птомаины. Для детального изучения бактерий необходимо применение микроскопа со всеми вспомогательными для микроскопирования аппаратами; весьма многое здесь зависит от совершенства употребляемых инструментов. Далее, если желают изучить физиологические особенности и воздействие на субстрат какого-нибудь одного вида бактерий, то, само собой понятно, нужно этот вид изолировать от других, совместно с ним живущих, а изолировав, воспитать в определенных и по возможности нормальных условиях. Как для изолирования, так и для воспитания, или культуры, существует в науке довольно много способов. Пока можно указать на способ культуры в жидких питательных средах, находящийся уже давно в употреблении у французской школы Пастера, и на способ сравнительно новый, Коха, по которому Б. культивируются в прозрачных твердых субстратах, как мясопептоновая желатина, мясопептоновый агар-агар, кровяная сыворотка и прочие.

Микроскопическая техника и связанная с ней техника окрашивания, без которых точное изучение таких мелких организмов, как Б., едва ли было бы возможно, сделали в последние годы громадные успехи. Сам микроскоп, как таковой, подвергся многочисленным улучшениям, в особенности благодаря введению масляно-погружных систем и осветительного аппарата Abbè. Системы с так называемой «гомогенной иммерсией» представляют двойную выгоду: с одной стороны, помещая между объектом и передней линзой (системы объектива, см. Микроскоп и Микроскоп. техника) каплю кедрового масла, мы устраняем этим воздушный слой, обладающий иным показателем преломления, чем стекло, и вместо него вводим вещество (кедр. масло) с показателем преломления, близким к таковому же у стекла, с другой стороны, угловое отверстие у масляно-иммерсионной системы несравненно более, чем у других систем. Другой, важный для микроскопического исследования Б., прибор — осветительный аппарат, или конденсор Abbè. Он представляет такую комбинацию линз, при помощи которой отражающиеся от зеркала лучи света падают на исследуемый препарат в виде широкого светового конуса. Имея в руках только что описанные приспособления, удается достигнуть не только значительных увеличений, но также и вполне ясной картины в поле зрения микроскопа.

Прежде чем исследовать под микроскопом массы, содержащие бактерии, их нужно приготовить целесообразным способом. Смотря по тому, желательно ли наблюдать Б. живыми или окрашенными, разнятся и сами способы приготовления препарата. Жизненные проявления Б., в особенности их движение, размножение и тому подоб. легче всего наблюдать, когда Б. взвешены (суспендированы) в питающей жидкости; каплю такой содержащей Б. жидкости помещают между покровным и предметным стеклами (см. Микроскоп), и препарат готов; однако, гораздо лучше наблюдать Б. в висячей капле, для чего каплю жидкости с бактериями опускают на покровное стекло, стекло это осторожно переворачивают и помещают над ямкой, выдолбленной в предметном стекле; это наиболее простые способы наблюдения, но существует много других, более точных и более сложных. Употребляя узкие диафрагмы, удается легко проследить различные проявления жизни Б. Если только что описанным путем хорошо разглядеть Б. не удается, то прибегают к окрашиванию. Прежде чем окрашивать препарат, его нужно приготовить к окраске. Если имеют дело с жидкостями, то их размазывают по покровному стеклышку, затем высушивают на воздухе и фиксируют (укрепляют) посредством троекратного проведения через пламя спиртовой лампы. Когда же препаровке подлежат части органов, то их сначала уплотняют в абсолютном алкоголе, а затем уже приготовляют из них тончайшие разрезы. Что касается до красок, то предпочтение отдают основным анилиновым краскам: метиленовой синьке, фуксину, метилфиолету и т. п. Сначала из них приготовляют концентрированные спиртные растворы, а эти уже разводят дистиллированной водой до желаемой концентрации (1%—3%) или же прямо приготовляют водную краску желаемой концентрации. Анилиновые красящие растворы обладают особым свойством: они окрашивают крайне интенсивно Б. и клеточные ядра, тогда как другие части ткани окрашиваются и диффузно, и слабей. Подогревание ускоряет и усиливает процесс окраски. Для еще более точного дифференцирования и отличения Б. от тканевых элементов, употребляют так называемое двойное окрашивание, т. е. в два цвета: бактерии окрашиваются в один, части тканей — в другой цвет (этот способ особенно часто употребляется при исследовании болезнетворных Б.).

В деле открытия Б. в различных продуктах органического мира микроскоп и микроскопическая техника оказали неоцененные услуги, но они не в силах уяснить нам способ жизни Б., их характерные физиологические и биологические свойства. Неоднократно делались попытки искусственно воспитывать (культивировать) Б. и делать над ними наблюдения. Результаты, достигнутые в этом направлении, в большинстве случаев не представлялись достаточно надежными, а потому и важными. Употреблявшиеся жидкие питательные среды были мало пригодны для культуры какого-нибудь одного определенного вида Б. При громадной распространенности в природе Б. и их зародышей, сохранить изучаемый и культивируемый вид изолированным было делом крайне трудным. Под конец культуры питающая среда была населена целой смесью разных Б.; какое изменение в субстрате нужно было приписать одной Б. и какое другой — сказать было почти невозможно. Новая эпоха началась в бактериологии с тех пор, как Кох ввел в употребление твердые и притом прозрачные субстраты. Теперь явилась возможность отделить бактерии друг от друга; при застывании среды они фиксируются на одном месте, здесь размножаются и образуют колонии. Так как индивидуумы, составляющие колонию, суть потомки одной Б., то их принадлежность к одному виду вне всякого сомнения. Колонии эти могут служить исходным пунктом для новой культуры, и таким образом можно воспитывать один и тот же вид сколько угодно времени (это так называемые чистые культуры). Необходимым условием для чистоты культуры является предварительное полнейшее уничтожение всего живого, как в самом субстрате, так и на поверхности всех инструментов, употребляемых в дело. Этот процесс обеспложивания среды и приборов носит название стерилизации. Надежное обеспложивание инструментов достигается путем прокаливания их в пламени; стеклянные сосуды стерилизуются в течение нескольких часов в воздушной бане при температуре 200 °C; питательные вещества, выносящие без изменения температуру в 100°, стерилизуются в особом аппарата посредством текучего водяного пара в течение трех дней, каждый день по получасу, те же, которые этой температуры не выносят, обеспложиваются посредством повторного нагревания через известные промежутки времени до 57—61 °C. Чтобы воспрепятствовать носящимся в воздухе микроорганизмам попасть в стерилизованную среду, стекляные сосуды затыкаются обеспложенной пробкой из ваты. Из наиболее употребительных в настоящее время питательных субстратов нужно назвать: пластинки из картофеля и хлебная мезга (оба непрозрачны), кровяная сыворотка, мясопептонный агар-агар и желатин (все прозрачны). Оба последние субстрата состоят из говяжьего или бараньего бульона, к которому прибавляется 1% пептона, 0,5% поваренной соли и затем либо 1% агар-агара (вещество, добываемое из морских водорослей), либо 2,5—10% обыкновенной продажной желатины; вся масса точно нейтрализуется углекислым или фосфорно-кислым натрием, затем фильтруется и разливается в пробирки, где и застывает в твердую прозрачную массу желтоватого или буроватого цвета. Если желают сделать разводку Б. прямо в такой пробирке, то посредством прокаленной платиновой проволоки переносят минимальное количество чистого бактериального материала в желатину. Если же имеют дело со смесью Б. и нужно изолировать отдельные виды, тогда небольшое количество подлежащего исследованию материала вносится в разжиженную при 30 °C желатину, взбалтыванием стараются достичь равномерного распределения бактерий в субстрате так, чтобы бактерии были расположены в желатине по возможности поодиночке, и затем выливают желатину на стерилизованную стекляную пластинку, где и оставляют застыть. Отдельно лежащие теперь Б. размножаются и дают начало изолированным колониям, которые сперва видны при слабых увеличениях, а потом становятся заметны и для простого глаза. Таким образом, в том месте, куда попала одна бактерия вырастают тысячи подобных ей (колония), которые видны даже простому глазу в виде точки. Стоит такую колонию перенести в пробирку с питательной средой, и чистая культура готова. Культура, как на картофеле, так и желатинная должна сохраняться во влажном пространстве. Для культуры при температуре более возвышенной, чем обыкновенная комнатная, употребляют термостаты.

Органическое вещество встречается в природе в двух видах: или в виде мертвой массы (умершие огранизмы и их остатки), или же в виде живых существ. Б. в состоянии питаться и тем и другим. Те Б., которые поселяются на мертвой органической материи и вызывают в ней различные изменения, называются — сапрофитными. Другие нападают на живые организмы, питаются ими, разрушают их субстанцию и тем причиняют болезнь или даже смерть, это — паразитные бактерии. Но существует еще и другой принцип классификации бактерий, именно по тем изменениям, которые они производят в питающей среде. Б. носят название хромогенных, когда благодаря их жизнедеятельности в субстрате возникают красящие вещества; эти красящие вещества, или пигменты, могут находиться и внутри самих бактерий. Другой класс составляют бактерии зимогенные, они вызывают различные процессы брожения. Наконец, патогенные, или болезнетворные Б. — это те, которые причиняют различные болезни.

Мясопептоновая желатина, мясопептоновый агар-агар и картофель годны для большинства Б., и потому носят название универсальных питательных сред. Есть, однако, и такие Б., которые весьма разборчивы, таковы многие патогенные, напр. Б. чахотки и сапа; они требуют пищевого материала, сходного с тем, который находят внутри тела животных и температуры не меньшей, чем темп. живого организма, поэтому их культивируют на кровяной сыворотке при температуре тела, т. е. 37 °C. Б. отличаются друг от друга по их морфологическим и биологическим свойствам, т. е. по их микроскопическому виду, по цвету, форме и величине колоний, по их росту в пробирке (Stichculturen), по отношению к температуре, по отношению к различным питательным субстратам и, наконец, по влиянию на животный организм.

Переходя теперь к описанию отдельных наиболее важных и интересных видов, прежде всего остановимся на водяных сапрофитных Б. Относящиеся сюда бактерии отличаются нитевидной формой, значительной величиной и плеоморфизмом, живут они в водах, богатых разлагающимися органическими веществами. Род Crenothrix обладает студенистым влагалищем, в которое отлагает иногда соли железа и вследствие этого окрашивается в желтый или желто-бурый цвет; попадая в водопроводные трубы, может причинить серьезные неприятности, так как, развиваясь в большом количестве, закупоривает своими студенистыми зооглеями просвет трубы. Различные Beggiatoae живут в воде, содержащей серные соединения, которые восстанавливаются ими до серы, отлагающейся в их протоплазме в виде зернышек, и до сероводорода, который ими выделяется в окружающую среду; впрочем, по новейшим исследованиям Виноградского, Beggiatoae не могут считаться производителями сероводорода, наоборот, они потребляют это соединение и окисляют его. — Зимогенные Б. весьма разнообразны, они производят различного рода брожения. Молочно-кислое брожение вызывает Ваcillus lacticus; это короткая неподвижная палочка; под ее влиянием молочный сахар разлагается на молочную и угольную кислоты, а вследствие этого казеин молока свертывается (скисание молока). Во многих отношениях интересна Б. масляно-кислого брожения; она является в виде тонкой палочки, но при спорообразовании принимает форму веретена и протоплазма ее приобретает способность окрашиваться йодом в синий цвет, подобно крахмалу (Clostridium butyricum или Ваcillus amylobacter). Бактерия эта является строгим анаэробом и развивается лишь при отсутствии кислорода; она играет видную роль при разложении гниющих частей растений, при распадении углеводов и т. д., сам процесс брожения является довольно сложным. Клёковая Б. (Ascococcus mesenterioides) вызывает слизевое брожение, она попадается нередко в свекловичном соке и патоке сахароварных заводов, которые и превращает в слизистую массу, так наз. клёк; при сильном развитии этой Б. убытки могут достигнуть громадных размеров. Кефирная Б. (Dispora сaucasicа) обуславливает превращение молока в своеобразный напиток, носящий название кефира. Уксусная Б. (Васterium aceti) играет главную роль при фабрикации уксуса; под ее влиянием алкоголь бродивших напитков превращается в уксусную кислоту. Брожения вызываются и микрококками, так, Micrococcus ureae превращает мочевину в углекислый аммиак. Громадную роль играют брожения, происходящие в почве: между ними азотно-кислое, селитряное или нитрификационное брожение занимает первенствующее место. Под влиянием нитрифицирующих Б. аммиачные соли окисляются и превращаются в азотно-кислые. Принимая во внимание, что высшие зеленые растения (в том числе, конечно, и возделываемые) черпают свой азот почти исключительно из азотно-кислых соединений, роль этих Б. в экономии природы и их значение для человека станет вполне понятным. Таким образом, из вышеизложенного нельзя не убедиться, что и среди Б. есть друзья человека, Брожение, сопровождающееся выделением дурно пахнущих газов, носит название гниения. Процесс гниения неразрывно связан с жизнедеятельностью Б.: нет Б. — нет и гниения. Один или несколько видов Б. вызывают гниение — это до сих пор не решено с определенностью. Прежде, следуя Фердинанду Кону, главным и наиболее обыкновенным возбудителем гниения считали Bacterium termo, являющийся в виде маленьких быстро двигающихся палочек; теперь же все более и более склоняются к тому взгляду, что свойство вызывать гнилостное разложение принадлежит нескольким различным видам. Hauser уже описал три формы бактерий, вызывающих гниение, под названием Proteus vulgaris, Proteus mirabilis и Proteu s Leukeri.

Хромогенные Б. вызывают такие изменения в субстрате, которые сопровождаются появлением красящих веществ; пигменты образуются то внутри самих Б., то вне их. Уже с давних пор замечено было, что на хлебе могут появляться пятна кроваво-красного цвета; такие же пятна появляются изредка и на причастных гостиях (hostia — опресночное причастие католической церкви) и в прежние времена послужили поводом к возникновению суеверия о кровоточащих гостиях. Виновником всего этого является Micrococcus prodigiosus, хотя это, впрочем, вовсе не кокк, а короткая палочка; он легко разводится на поверхности разных крахмалистых веществ вроде картофеля, хлеба, риса и т. п.; вырабатываемый им пигмент близок по своим свойствам к анилиновым краскам. Другой любопытной пигментной Б. является палочка синего молока (Bacterium cyanogenum), под влиянием которой молоко окрашивается в синеватый цвет. Зеленый цвет гноя некоторых ран обусловлен присутствием особой палочки, сходной в общем с палочкой синего молока, это — Bacillus pyocyaneus, вредного влияния на рану она не оказывает. Существует еще много других хромогенных Б., но они уже не представляют такого интереса.

Из большого числа известных до сих пор видов Б. мы описываем ниже некоторых из наиболее известных возбудителей болезней, патогенных микроорганизмов, как пример тех результатов в изучении Б., которые достигнуты применением новой методики по Коху.

Бугорчатка, или туберкулез, представляет самую страшную болезнь человечества. Одна седьмая часть смертей на земном шаре происходит от этой болезни. Она тем более страшна, что способов борьбы с ней до самого последнего времени не существовало. Бугорчаткой могут поражаться не только легкие (чахотка), но все органы человеческого тела: мозг, мозговые оболочки, селезенка, печень, лимфатические железы (золотуха), кишки, кости, суставы, кожа и проч. Причина болезни до начала последнего десятилетия была неизвестна. Если некоторыми в различные времена и высказывалось мнение, что бугорчатка есть болезнь заразительная и зависит от какого-то контагия (contagium vivum), то мнение это встречалось чуть ли не с насмешкой. Причина недоверия заключалась, во-первых, в том, что Б. как возбудители болезней вообще не пользовались кредитом, а во-вторых, что связь между причиной (заражением) и следствием (болезнью) ускользала от внимания врачей даже очень опытных и очень наблюдательных, так как период между заражением бугорчаткой и проявлением ее очень длинен. В 1882 году Koch выступил со своим открытием. Он представил его медицинскому миру в такой доказательной форме и в такой полноте, что даже скептики должны были уверовать. С редким единодушием открытие Koch’a было принято всеми учеными, и то, что вчера еще казалось фантазией, превратилось в день сообщения Koch’a в аксиому. Известие об открытии бациллы, вызывающей туберкулез, с быстротой современных сообщений, облетело весь мир. Началась кипучая деятельность во всех лабораториях, больницах и клиниках. Результатом было то, что почти через год было установлено и сдано в науку, как факт: где туберкулезные бациллы, там роковым образом существует бугорчатка, где бугорчатка, там туберкулезные бациллы (см. это сл.).

Со времени открытия Koch’a прошло восемь лет и ничего существенного к высказанному тогда Косh’ом нельзя прибавить и в настоящее время. Кто сам работал по аналогичным вопросам, тот не может не удивляться научной изобретательности и энергии этого замечательного иследователя. Путь, по которому Koch шел (метод этот теперь обязателен при всех подобных исследованиях), в кратких словах, следующий: сначала он исследовал микроскопически пораженные ткани и органы. Нашедши в них известной формы палочку, он старался получить чистую культуру ее. Последней он заражал животных. Констатировав туберкулезное заболевание животных, он от них в свою очередь добывал чистую культуру; ею заражал других животных, от которых добывал опять культуру и т. д., и т. д. Из 240 опытов на различных животных, в том числе и на обезьянах, он сделал тот блестящий вывод, о котором упомянуто выше. Туберкулезные бациллы находятся не только в пораженных органах, но и в различных выделениях: они находятся в мокроте чахоточных, в испражнениях при бугорчатке кишок, в моче при аналогичном поражении мочевого аппарата.

Туберкулезные бациллы суть палочки длиною около 5 мм, с закругленными концами, не всегда прямые, часто изогнутые, представляющиеся в окрашенном состоянии четкообразными, вследствие присутствия неокрашенных спор. Они развиваются вне тела, в культуре при температуре 30°—42° (optimum роста 37,5°) на кровяной сыворотке или на глицериновом (5%) мясопептоновом агар-агаре. На других субстратах и при другой температуре они не размножаются. Рост их при самых лучших условиях очень медленный: через 10—14 дней только заметны первые следы культуры, а в конце 4-й недели культура достигает высоты своего развития, на которой останавливается. Лучшей средой, как видно из сказанного, для размножения туберкулезных бацилл есть животный организм. Вне его бациллы очень редко находят в природе подходящие условия для вегетации. В этом было бы очень много утешительного для человечества, если бы бациллы не обладали другой особенностью: очень долго сохраняться жизнеспособными при различных температурах и без всякого питательного материала. Говоря иначе, туберкулезные бациллы нелегко размножаются, но также нелегко и погибают. Стойкость их зависит от спор, которые находятся почти в каждой палочке чахоточной мокроты. Опыты с заражением животных мокротой чахоточных, долго простоявшей на воздухе и совершенно высохшей, показали, что такая мокрота так же производит бугорчатку, как и свежая мокрота. Последняя дольше всего (9—10 месяцев) остается заразительной, если она сохраняется в сухом состоянии и менее всего (9—10 дней), если она находится в жидком виде и доступна гниению (Schili et Fischer, Baumgarten, Falk, de Toma и другие). Так как мокрота чахоточных всегда, за весьма небольшими исключениями, содержит туберкулезные бациллы, то это дает возможность распознавать чахотку в очень ранней стадии ее развития, когда ее определить еще нельзя ни перкуссией, ни аускультацией, ни другими способами исследования. Поэтому исследование мокроты на туберкулезные бациллы представляет высокий интерес. Способ, которым наилучшим образом туберкулезные бациллы открываются в мокроте, следующий: маленький кусочек мокроты, величиной в просяное зерно, растирается между двумя покровными стеклышками до тех пор, пока не получится равномерное распределение мокроты на поверхностях обоих стекол. Препаратам дают высохнуть на воздухе; затем проводят три раза сквозь пламя спиртовой или газовой горелки. Эта часть приготовления препарата обща для всех случаев, когда желают исследовать бактерии, будь они в чистой культуре, в испражнениях, в моче и т. д. Приготовив их таким образом, приступают к окраске. Так как в мокроте кроме туберкулезных бацилл есть масса других, которые отличить друг от друга даже очень опытному исследователю крайне трудно, или, верней, невозможно, то пользуются специфическим отношением туберкулезных бацилл к анилиновой краске, именно тем, что туберкулезная бацилла очень трудно воспринимает краску, но зато раз пропитавшись ею, она ее также с большим трудом отдает. Обыкновенным раствором она не окрашивается, и краску готовят следующим образом (по Liel-Neel-Sen’y): на 1,0 фуксина берут пять куб. с. карболовой кислоты, десять куб. с. спирта и 8 5 куб. с. воды. Краску эту наливают на часовое стекло, и погружают в нее препарат. Чтоб усилить красящую способность краски, ее нагревают вместе с плавающими на ней препаратами до слабого появления паров и затем дают остыть. Таким образом, получается препарат, в котором все окрашено в красный цвет: клетки эпителия, находящиеся в мокроте, слизь, гнилостные бактерии и туберкулезные бациллы. Но, как уже сказано, отличить туберкулезные бациллы в таком препарате нет возможности. Для этого пользуются другой способностью бацилл — не отдавать воспринятую краску. Препарат обесцвечивают в течение 15″—30″ в 10% растворе серной кислоты. Все, кроме туберкулезных бацилл, от данного раствора серной кислоты обеcцветится, туберкулезные же бациллы останутся красными. Если в таком виде препарат положить под микроскоп, то на светлом фоне будут видны слабые туберкулезные бациллы. Для большего удобства отыскикания туб. бац., вынув препарат из серной кислоты и промыв его водой, окрашивают в так наз. дополнительный цвет. Для этого служит 1% водный раствор малахитовой зелени (Malachit-grün). Продержав его 2′—3′ в этой краске, прополаскивают его в воде, обсушивают пропускной бумагой, и препарат готов. Таким образом все, что от серной кислоты обесцветилось, окрасится в зеленый цвет, а туберкулезные палочки, и только они одни, останутся красными от фуксина; следовательно, на зеленом фоне будут видны красные туберкулезные бациллы. Реакция эта так характерна и так специфична, что с помощью ее можно безошибочно открыть туберкулезные бациллы, где бы они ни находились: в испражнениях, в моче, в гное, в плевритическом экссудате и прочее.

Заражение туберкулезом чаще всего происходит путем вдыхания пыли, содержащей туберкулезные бациллы (высохшая мокрота и проч.). Прекрасные опыты Cornet’a доказали это с очевидностью. Он собирал пыль в помещениях, где жили чахоточные, и впрыскивал ее животным. Последние всегда заболевали туберкулезом, если пыль брали из тех палат, где больные недостаточно бережно собирали мокроту в специально поставленные сосуды. Заражение происходит и через желудочно-кишечный канал, если в пищу попадает мясо бугорчатых животных, молоко больных коров и проч. Реже всего заражение происходит через поверхность (пораненную) кожи. Так называемая волчанка (lupus) есть поражение кожи, обусловленное вегетацией туберкулезных бацилл. Koch добыл из кожи при lupus’е чистую культуру туб. бац. и, впрыснув ее животным, вызвал �� последних характерный туберкулез. Лечение туберкулеза, благодаря фактам, добытым за последнее время, также сделало большие успехи. Здесь на первом месте стоит профилактика и раннее распознавание болезни.

На международном съезде врачей в Берлине, бывшем в августе 1890 г., Koch заявил, что он нашел средство, с помощью которого он в состоянии, с одной стороны, остановить уже развившийся туберкулез, а с другой — сделать животных не восприимчивыми к заражению туберкулезными бациллами. Заявление это, как и следовало ожидать, произвело страшную сенсацию. Весь мир с нетерпением ждал обнародования результатов лечения по способу Koch’a. Клиническими наблюдениями занялся сам Koch и некоторые из близких ему врачей. Хотя наблюдения эти делались в большой тайне, тем не менее в общую печать довольно рано проникли различные слухи, нежелательные для Koch’a. Поэтому, 14 ноября Koch заявил в « Deutsche medicinische Wochenschrift» о своих наблюдениях. По Косh’у, lupus и начальные формы чахотки излечиваются его средством. Средство его имеет специфическое отношение к туберкулезно пораженным тканям и оказывает свое влияние только на них, между тем как на здоровые ткани, оно совсем не действует. Пораженная туберкулезом ткань под влиянием средства Koch’a омертвевает и отваливается. На сами же туберкулезные бациллы оно не действует. Часть бацилл удаляется вместе с омертвевшей туберкулезной тканью, остающаяся же часть бацилл не представляет уже опасности для организма, так как под влиянием кохина (так Rossbach предложил называть средство Koch’a) организм делается иммунным. Кохин в очень малых дозах, в количестве одного уже милиграмма, производит очень резкую реакцию: температура повышается за 40°, усиливается кашель, усиливается отделение мокроты; получаются явления прилива к легким, если туберкулезом поражены легкие, и очень резкая краснота и вздутие частей кожи, пораженных lupus’oм, если туберкулез у больного в этой форме. В какой бы форме туберкулез ни существовал, реакция в большинстве случаев очень резкая. На здоровых же людей кохин в количестве даже одного сантиграмма никакой реакции не производит. Поэтому, средство Koch’a есть не только лечебное, но и диагностичекое. Таковы свойства кохина по Koch’y.

Со времени появления статьи Koch’a прошло всего 1,5 месяца, между тем работ по этому вопросу уже существует целые десятки (Köehler, Fraentzel, Israel, Cornet, Bergmann, Senator, Leyden, Henoch, Oppenheimer и другие). В России также производятся наблюдения над кохином в Институте экспериментальной медицины, в Клиническом институте и в гражданскнх больницах (Обуховская, Барачная, Мариинская). Высказываться о средстве еще слишком рано. Во всяком случае, это открытие первостепенной важности, так как, если бы оно даже и не оправдало всех возлагаемых на него надежд в терапевтическом отношении, то все же оно будет служить могучим диагностическим средством. Главное же то, что Косh’ом найден путь, с помощью которого в очень близком будущем будет открыт целый ряд специфических средств против различных заразных болезней. Состав кохина до сих пор неизвестен. На основании различных соображений можно думать, что в состав этого средства входит культура туберкулезных бацилл вместе с питательной средой, на которой она растет (кровяная сывор. или 5 % глицеринов. агар). Пробирки с такими культурами подвергаются в течение некоторого времени влиянию пара под высоким давлением. Результатом продолжительного действия перегретого пара будет умерщвление туберкулезных бацилл и пептонизация их вместе с субстратом. В таком виде культуры и субстрат легко растворимы и легко доступны дальнейшей обработке. Нужно полагать, что таинственность, в которую облечено средство Koch’a, скоро будет с него снята, и тогда, само собой, всякие догадки сделаются излишними.

Весьма похожими на возбудителей туберкулеза являются Б. проказы или leprae (фиг. 2), той ужасной болезни Востока, несчастные жертвы которой, в прежнее время благодаря своему отвратительному виду возбуждали всеобщую ненависть. Болезнь эта встречается в настоящее время в южной Италии, в Норвегии, в Прибалтийском крае, в Астраханской губ. и проч. Ганзен нашел при всех встречающихся в этой болезни изменениях Б. в виде коротких тонких палочек, которые, главным образом, помещаются в тканевых клетках, с которых и начинали свою разрушительную деятельность. Весьма часто клетки и ядрышки уже подверглись разрушению и, несмотря на то, по расположению Б. возможно распознать раньше существовавшее обволакивание их клетками. Эти палочки отличаются от бугорчатых палочек еще своей способностью быстро пропитываться анилиновыми красками, напротив, к действию кислот и щелочей они относятся подобно бугорчатым бациллам. Искусственная разводка этих патогенных Б. до сих пор еще не удавалось. Мельхерг и Ортман доказали заразительность лепры следующим образом: они помещали свежевырезанные лепрозные узлы в переднюю камеру кролика. Кролики месяца через 3—4 погибали при явлениях лепрозного поражения почти всех органов.

Diplococcus pneumoniae crouposae. Некоторыми клиницистами давно уже принималось, что крупозное воспаление легких есть болезнь заразного характера. Особенно оттенил эту сторону вопроса проф. Juergensen в своей работе, появившейся в 1875 г. Но большинство врачей до открытия микроба крупозной пневмонии относилось к этому очень скептически. В 1883 году Friedländer описал найденный им при этой болезни микроб и назвал его пневмококком. Он добыл чистую культуру его и произвел опыты на животных. Хотя опыты его были недоказательны и хотя описанный им пневмококк не всегда можно было найти при крупозном воспалении легких, тем не менее пневмококк Friedländer’a, как причина крупозного воспаления легких, продержался некоторое время в науке. Под напором фактов, говоривших против Friedländer’a, а главное, после заявления Fraenkel’я и Weichselbaum’a о найденном ими другом диплококке крупозной пневмонии, диплококк Friedländer’a, как причина крупозной пневмонии, был окончательно отвергнут. Открытие Fraenkel’я и Wekhselbaum’a подтверждено теперь всеми авторами, работавшими после них (Р. Foа, Bordoni-Uffreduzzi, Wolf и другие).

Микроб Fraenkel-Weichselbaum’a имеет следующие морфологические и биологические свойства: он обыкновенно состоит из двух члеников, ширина каждого из них = 0,5—0,6 мм, а длина 0,75—0,80 мм. Концы, которыми членики прилегают друг к другу, широки, а противоположные заострены, так что такой членик имеет вид пламени свечи или ланцета, и потому диплококки называются ланцетовидными. Они часто окружены сумкой. Особенно хорошо видны сумки (конечно, при окраске их), если препарат сделан из сока легкого. Ланцетовидный диплококк совсем не растет при комнатной темпе��атуре. Лучше всего он развивается при 37°. Колонии его крайне мелки. Пластинки вследствие малой величины колоний кажутся покрытыми как бы пылью. Живучесть культуры очень непродолжительна. Через 7—8 дней культура погибает, если не возобновить питательной среды. Ядовитость культуры еще менее стойка. При температуре 40°—42° Ц они совсем погибают.

При впрыскивании культуры животным в грудную полость получается очень быстрое повышение температуры, явление плевропневмонии, просто пневмонии и часто перикардит. Животные через несколько дней после заражения погибают.

Мокрота крупозных пневмоников содержит описанные диплококки в огромном количестве только в первые дни болезни. После же кризиса диплококки из мокроты исчезают совсем. Диплококки хорошо окрашиваются, как в мокрой, так и в чистой культуре 1 % водным раствором генцианвиолета.

Много шума, даже в неврачебной публике, наделало открытие возбудителей азиатской холеры, сделанное Кохом. В кишечных извержениях, а также и в стенках кишок холерных трупов было доказано присутствие правильно расположенных искривленных (в виде запятой) бацилл в различном количестве, причем число бацилл обуславливалось всегда периодом болезни. Этим бациллам, ввиду сходства формы их с формой запятой (coma), дано было назв. «запятых» или «запятовидных палочек» (Коmmabacillen). Бациллы эти имеют склонность, соединяясь друг с другом по направлению продольной оси тела, составлять длинные цепи, так что вогнутость кривой лежит то на одной, то на другой стороне, и таким образом возникает спиралеобразная волнистая цепь. По этой причине означенных бацилл причисляют к винтообразным бактериям, или спириллам. Кишечные испражнения холерных, похожие на рисовый отвар, содержат немалое количество этих бацилл, между тем как во внутренних органах холерных трупов бацилл этих никогда не бывает. В препарате, размазанном на покровном стекле, бациллы эти весьма легко окрашиваются анилиновой краской. Для этой цели в большинстве случаев, применяется фуксин. Искусственная разводка холерных микроорганизмов на питательной желатине представляет драгоценное вспомогательное средство для точной постановки диагноза холеры. Бациллы растут в пробирке с желатиной вдоль прививного укола в виде воронки, желатина при этом разжижается, а бациллы опускаются на дно воронки, образуя здесь желтовато-белые массы, закрученные наподобие локона. Развитие этих бацилл на кровяной сыворотке, агар-агаре и картофеле не представляется столь характерным, как на питательной желатине. Прививка холерных бацилл животным удается лишь при условии предварительной нейтрализации желудочного сока и введении t-rae орii под кожу с целью замедления перистальтики кишек. Вид и способ передачи болезни от человека человеку известен еще не вполне точно. Можно допустить, однако, что распространение зародышей холеры целыми массами происходит путем испражнений холерных больных. Затем загрязнение окружающих предметов и людей теми же испражнениями и притрагивание их к веществам, идущим в пищу, — дело весьма возможное. Таким образом, передача холеры этим путем может вполне объяснить случаи заражения холерой. Массовое заражение происходит, по Коху, вследствие употребления в питье воды, зараженной холерными извержениями. По-видимому, для заражения холерой требуется предварительное определенное изменение в функции пищеварителных органов и, главным образом, изменение со стороны отделения желудочного сока.

Найдено, что высушивание, действие сулемы и т. п. в короткое время и вполне надежно убивают холерных бацилл. На основании опытов над действием этих агентов основаны правительственные профилактивные меры против холеры. В этих распоряжениях главнейшим мероприятием является строгое изолирование холерных больных тотчас после того, как микроскопом и разводками несомненно установлен диагноз настоящей холеры. Затем, все платье и белье больных подвергаются соответственной дезинфекции посредством перегретого водяного пара (текучего), и то помещение, в котором лежали больные, при одновременном надлежащем проветривании, безусловно, и на долгое время устраняется от впуска в него других лиц. Что касается предохранительных мер для каждой отдельной личности, то при холере, как и при всяких эпидемиях, нужно строжайшим образом избегать всяких излишеств. Те лица, которые приходят в соприкосновение с холерными больными, должны также обращать особенное внимание на то, чтобы руки их, прежде чем они прикоснутся к пище, были тщательно вымыты раствором сулемы или карболовой кислоты, и кроме того переменять одежду, в которой они были у больных. В питье должно исключительно употреблять воду хорошо прокипяченую. Так как при нормальном содержании соляной кислоты в желудочном соке холерные спириллы убиваются уже в желудке, то очень рационально принимать ежедневно во время эпидемии холеры соляную кислоту три раза в день по 7 капель на ½ стакана воды, особенно натощак.

Палочка брюшного тифа (Bacillus typhi abdominalis). В 1881 году Eberth открыл в органах людей, умерших от брюшного тифа, палочку, которую он поставил в причинную связь с тифозным заболеванием. Koch, Meyer и Friedländer подтвердили открытие Eberth’a. Gaffky первый добыл (1884 г.) чистую культуру этой палочки и описал некоторые биологические и морфологические свойства ее. Целым рядом последующих работ иностранных авторов и русских (Вильчур, Баженов, Яновский) вопрос о заразном происхождении брюшного тифа разработан очень подробно. Тифозная бактерия представляет собой палочку длиною в 4—7 мм, шириною 0,7—0,9 мм. В бульонных разводках она выростает в длинные нити, в 10—15 раз превышающие ее обыкновенную длину. Тифозные палочки обладают очень живым движением. Длинные формы имеют змеевидное движение. Тифозные палочки окрашиваются очень хорошо анилиновыми красками, особенно одпопроцентным раствором фуксина в анилиновой воде и генцианвиолетом.

В отношении питательного субстрата тиф. пал. очень неразборчивы и прекрасно вегетируют на самых разнообразных средах. Желатины они не разжижают, как бы долго они бы на ней не росли. Они растут в пробирке с желатиной как по уколу, так и по поверхности, образуя серовато-белый налет. Колонии представляются под микроскопом круглыми с резкими контурами, желтовато-коричневого цвета, с мелкой зернистостью по поверхности. Самый характерный рост тифозных бацилл есть рост их на картофеле. На последнем, при t° 37° они дают через 48 часов очень обильную культуру, которая, однако, для глаза (и это самое характерное) совсем не заметна. Картофель имеет такой же вид, как и до заражения. Самое большее, что на нем заметить возможно, это некоторую влажность. Если сделать препарат с поверхности такого картофеля, то в таком препарате видны десятки тысяч бацилл. Споры тифозных бацилл до сих пор неизвестны. Круглые блестящие образования, сидящие на концах палочек, не суть споры, как вначале принималось, а продукты инволюции, вероятно. Тифозные палочки не погибают при температуре 14—17°; влияние же 55—60° убивает их в течение нескольких минут. Тифозные бациллы найдены не только в органах, но и в испражнениях, в крови и в моче больных.

Характерную картину брюшного тифа на животных путем заражения чистыми культурами вызвать не удалось. Объясняется это тем, что животные этой болезнью вообще не страдают. От 2—4 куб. см чистой культуры, введенной в кровь, животные в течение 24—36 часов погибают. Но это уже не есть инфекция, а интоксикация. Интересующегося подробностями этого вопроса, а равно и литературой его, мы отсылаем к работе д-ра Вильчура: «К этиологии и клинической бактериологии брюшного тифа». Заражение человека происходит главным образом, если не исключительно, посредством употребляемой для питья воды, следовательно, через кишечник. Испражнения или моча тифозных больных, попадая в реку или колодец, заражают ее и служат, таким образом, источником происхождения эпидемий брюшного тифа. Это доказано не только целым рядом надежных наблюдений, но и прямым нахождением тифозных бацилл в воде в местностях, где свирепствовал брюшной тиф.

Во время лихорадочного приступа, при возвратном тифе или febris recurrens найден в крови особый микроорганизм длинный, спирально-изогнутый, который, по имени открывшего его (1873 г.), был назван Spirochaete Obermeieri. Он представляет винтообразную бактерию, крайне подвижную, которая по окончании лихорадочного приступа исчезает, причем дальнейшая судьба ее в крови остается неизвестной. Обнаружение этой бактерии, при помощи анилиновой краски, в высушенной капле крови, удается очень легко. Зато до настоящего времени всякая попытка искусственной разводки ее вне тела больного оставалась тщетной. Но факты говорят, что заражение происходит путем соприкосновения здорового с больным. От этого факта уже недалеко было и до попытки вызвать искуственное заражение возвратным тифом путем введения в кровь животного такой крови, которая содержит вышеназванные спириллы. Опыты эти действительно оказались удачными, и этим способом удалось искусственно заразить возвратны�� тифом обезьян, близко стоящих к человеку. Профессора Мечников и Минх сами себе ввели под кожу кровь рекуррентных больных и заболели типичным возвратным тифом.

Сибирская язва — опустошительная повальная болезнь скота, которая может также передаваться и человеку, и притом в весьма опасной форме. Причину этой болезни, возникающей в форме pustula maligna следует искать в присутствии так называемого Bacillus anthracis, относительно очень большой резко окаймленной палочки, которая имеет наклонность вырастать в длинные нити. В зараженном организме эти бактерии попадаются в крови, во всех органах и тканевых соках в различном количестве; при местном же заболевании их находят лишь в самом очаге заражения, занимающими ограниченный участок тела. У сибиреязвенных бацилл существует точно изученная исследователями весьма стойкая спора; она образуется внутри самой сибиреязвенной палочки, и представляет эндогенную спору; как таковая, она оказывается крайне неподатливой внешним влияниям и действию антисептических средств. Названных бацилл, а в особенности их споры легко обнаружить микроскопическим исследованием, прибегая в окраске препаратов растворами анилиновых красящих веществ. Бацилл этих легко можно получить в разводках, в их характерной форме, на обыкновенных питательных средах: на желатине, кровяной сыворотке, агар-агаре, картофеле, причем две первые из названных сред ими разжижаются. Для точной постановки диагноза нередко требуется предпринять опыты прививки на животных. Это имеет тем большее значение, что, как показывает опыт, почти все животные оказываются восприимчивыми к заражению сибирской язвой.

Другая болезнь животных, которая может переходить и на человека, есть сап (malleus), или лихой. Болезнь эта возникает в своей разрушительной форме, главным образом, у лошадей, но может поражать также и других животных; она уже давно известна, как сильно заразная болезнь, и против нее принимаются самые строгие санитарно-полицейские меры. Ею весьма легко заражаются именно те лица, которым приходится часто иметь дело с лошадьми (конюхи и пр.). У таких лиц болезнь обнаруживается в острой или хронической форме и в обоих случаях почти всегда ведет к смерти. Причину заболевания, по Löffler’y, следует искать в действии на организм тонкой мелкой палочки, которую можно открыть в органах и гное зараженных индивидуумов. Будучи по своей величине меньше бугорчатой бациллы, бактерия эта имеет наклонность соединяться попарно с такой же бактерией, и потому палочки эти встречаются соединенными по две. Обыкновенно употребляемая для окрашивания микроорганизмов краска плохо воспринимается бактерией сапа. Эта Б. зато вполне хорошо окрашивается Löffler’oвским щелочным раствором метиленовой синьки. Разводки сапной бациллы возможны лишь при условии, чтобы прививная питательная среда сохраняла температуру тела. Разводки эти растут очень красиво на кровяной сыворотке и агар-агаре, но особенно характерными они являются в виде буроватой пленки на картофеле. И при сапе опыты над влиянием дезинфицирующих средств, как-то: сулемы, карболовой кислоты, марганцово-кислого калия и т. д. привели к тому результату, что сапная Б. разрушается этими средствами. Следовательно, для обезвреживания сапного яда в зараженных местах достаточно тщательно вымыть полы, стены и т. д. раствором сулемы 2 на 1000, и затем проветрить помещение. К сожалению, методы дезинфекции помещений не настолько еще выработаны, чтобы возможно было продезинфецировать все закоулки.

При всех нагноениях, а также при остром заболевания костного мозга (osteomyelitis acuta), Becker и Rosenbach, a за ними целый ряд других исследователей, нашли характерные по своему расположению формы микрококков, Staphylococcus aureus, albus et citreus, каковые они и признали за причину таких нагноений. Staphylococcus pyogenes aureus (оранжевого цвета гроздевидно расположенный микрококк) и Streptococcus pyogenes (цепочный, т. е. в виде цепочки лежащий микрококк) представляют собой такие микроорганизмы, которые могут быть найдены при всех болезненных процессах. сопровождающихся нагноением. Обе названные формы прекрасно окрашиваются обычными способами, и разводки их отличаются от других разводок тем, что первая из них (Staphyl. pyog.) производит золотисто-желтую окраску во всех питательных средах, отчасти разжижая их, а последняя (Streptoc. pyog.) растет на питательных субстратах в виде тонких мелких отдельных точек. Искусственное воспроизведение вышеназванных болезненных гнойных процессов легко удается на животных введением под кожу чистых культур названных микроорганизмов.

В очень близкой связи с цепочечными кокками гноя стоят цепочечные кокки (Erysipelas, Wundrose), которые были найдены Fehleisen' oм в лимфатических путях кожи при роже. Перенося эти стрептококки на других субъектов, удавалось вызвать рожистый процесс искусственно. Относительно окраски и разводок здесь применимо все то, что сказано выше по поводу цепочечных стерптококков гноя.

В желудке человека при определенных условиях встречается особое образование, которому дали название сарцины желудка. Раньше сравнивали эти организмы с маленькими запечатанными конвертами или пакетами; они большей частью расположены большими кучами, примыкая друг к другу. Окрашивание их удается очень легко, но относительно деятельности сарцин в организме во всяком случае сведения наши еще неполны.

Быстрые успехи, сделанные бактериологией в новейшее время, повели к открытию целого ряда новых патогенных микробов, и число новых видов возрастает чуть не с каждым днем. Из видов, не описанных в предшествовавшем изложении, можно указать на следующие: 1) Диплококк перелойного уретрита (Gonococcus Neisseri). Микроб этот встречается в трипперном гное из уретры мужчин и женщин, в цервикальном канале матки, в перелойном отделении глаз у детей, страдающих ophtalmoblennorrhea, в экссудате гонорейного воспаления коленного сустава, в нарывах Бартолиниевых желез и пр. Кроме того, гонококк был найден не только в трипперном гное, но и в слизистых оболочках (в самой ткани их), пораженных бленнореей, напр., в соединительной оболочке глаза и в слизистой оболочке мочеиспускательного канала. Форма гонококка: два полушара, разделенные узкой щелью. Такая форма, впрочем, свойственна еще некоторым другим видам микробов, поэтому для диагноза гонореи важно: исключительное нахождение гонококка внутри гнойных клеток, распределение маленькими кучками и почти чистая разводка в отделяемом. Характерно также и распадение некоторых гнойных клеток, содержащих этих микробов. Разводки удаются с трудом и лучше всего на бычачьей или бараньей кровяной сыворотке, при температуре 30—34° Ц. Прививки удавались и посредством гноя, содержавшего гонококков и посредством чистых разводок, что дает право считать гонококка за настоящего возбудителя трипперного заболевания. Впрочем, относительно специфичности этого микроба мнения исследователей не вполне согласны. Некоторые, напр., утверждают, что гонококка можно найти во всяком гное. 2) Микрококк мягкого шанкра (Micrococcus ulceris mollis). Из массы различных микрококков, принимавшихся различными исследователями за специфических микробов мягкого шанкра на том лишь основании, что они попадаются в отделениях шанкра, de Luca, наконец, выделил очень мелкого кокка (0,5—0,6 мм), дававшего, кроме резко ограниченных грязно-желтоватых колоний на желатине, характерную язву мягкого шанкра при прививках его в кожу человека. Если бубоны, развивающиеся после этой прививки, содержат в своем гное открытых de Luca микрококков, то они изъязвляются и отделяют заразительный секрет. Если же являются простые бубоны, не дающие заразительного секрета, то происхождение их объясняется деятельностью простых гноетворных кокков. Вопрос о специфичности кокков мягкого шанкра требует дальнейших проверочных исследований. 3) Дифтеритические палочки (bacillus diphteriticus). Наиболее точные исследования по вопросу о специфическом микробе дифтерита принадлежат Löffler’y. По этим исследованиям оказывается, что таким микробом является палочка, по длине похожая на бугорчатую, но вдвое большей толщины. Некоторые из таких палочек состоят из многих члеников с колбообразным конечным члеником. Особенно хорошо растут они на глицериновой (10%) кровяной сыворотке и глицериновом агар-агаре, при температуре 20° Ц. По прививке этих палочек морским свинкам под кожу последние погибают в 2—3 дня. 4) Коклюшные бактерии (bacillus tussis convulsivae). В 1886—87 г. профессор М. И. Афанасьев открыл в мокроте коклюшных больных и в трупах детей, умерших от осложнений коклюша, в бронхопневмонических уплотнениях и на слизистой оболочке дыхательных путей особенную, очень мелкую палочку (длиною 0,6—2,2 мм, толщиной 0,4—0,5 мм), которая большей частью располагается одиночно, иногда парой, иногда кучками. По исследованиям упомянутого автора, бактерии эти можно видеть только при увеличении в 700—1000 раз. Рост бактерий на различных пи��ательных средах представляется характерным, отличающим их от других бактерий. Твердые питательные среды не разжижаются ими. На агар-агаре разводка на поверхности сначала имеет вид прозрачного сероватого налета, который затем увеличивается и белеет; иногда в налете являются концентрические круги и радиальные полоски. На желатине вокруг места прививки сначала появляется нежный прозрачный сизоватый налет, едва различаемый глазом, с неровной поверхностью и такими же краями. При дальнейшем росте края этого налета белеют. На оплотневшей кровяной сыворотке цвет налета остается прозрачным и не белеет; по направлению укола — разращения обширнее, чем на агар-агаре. На картофеле сначала является блестящий желтоватый налет, который потом делается коричневатым и с середины картофеля распространяется быстро по периферии. Мясопептонный бульон мутнеет при развитии в нем коклюшной бактерии и дает осадок в виде облачка. При рассматривании посеянных в нем бактерий во влажной камере наблюдаются качательные, поступательные и волчкообразные движения этих микробов. Разводки коклюшной бактерии вводились М. И. Афанасьевым в дыхательное горло щенков и крольчат и вызывали у них заболевание, подобное коклюшу. При вскрытии находят эти бактерии почти во всех частях дыхательных органов. Для окраски берутся из мокроты желтоватые или сероватые комочки, которые растирают на покровных стеклышках; окраска производится в 1—2% водном растворе генцианвиолета. О других видах патогенных бактерий смотри соответствующие слова.

Литература: Эренберг (Ehrenberg), «Die Infusionstierchen als vollkommene Organismen» (Лейпц., 1838); Пастер (Pasteur), «Mèm. sur. les. corpuscules organisés, qui existent dans l’atmosphère» («Annal es de Chimie et de Physique», 1862, 3 Serie, т. LXIV); Пастер, многочисленные мемуары в «Comptes rendus» с 1858; Кон, «Untersuchungen über Bacterien», в его «Beiträge zur Biologie der Pflanzen» (т. I—II); Ценковский, «Zur Morphologie der Bacterien» («Memoir. de l’Acad. d. Sc. de St-Petersbourg», серия VII, т. XXV, № 2,1877); Негели (Nägeli), «Die niederen Pilze in ihren Beziehungen zu den Infections Krankheiten» (Мюнхен, 1877; сочинение это переведено на русский язык); Кох (Koch), «Aetiologie der Wundinfectionskrankheiten» (Лейпциг, 1878); его же, «Zur Untersuchung pathogener Mikroorganismen» («Mitteilungen aus dem kaiserl. Gesundheitsamt», т. I, Берлин, 1882); его же, «Aetiologie der Tuberculose» («Mittellungen aus d. kais. Gesundheitsamt», T. II, Берлин, 1884); Кох, Гаффки, Лефлер (Koch, Gaffky, Löffler), «Versuche über die Verwerbarkeit heisser Wasserdämpfe zu Desinfectionszwecken» («Mitteilungen aus dem kaiserl. Gesundheitsamt», т. I, Берлин, 1882); Цопф (Zopf), «Zur Morphologie der Spaltpflanzett» (Лейпциг, 1882); Фелейзен (Fehleisen), «Die Aeliologie des Erysipels» (Берлин, 1883); Розенбах (Rosenbach), «Microorganismen bei den Wundinfectionskrankheiten des Menschen» (Висбаден, 1884); де Бари (de Bary), «Vergleichende Morphologie und Biologie der Pilze, Mycetozoen und Bacterien» (Лейпц., 1884); его же, «Vorlesungen über Bacterien» (Лейпц., 1885; переведено на русский язык); Гаффки (Gaffky), «Aetiologie der Tuberculose» («Mitteilungen aus dem kaiserl. Gesundheitsamt», т. II, Берлин, 1884); его же, «Zur Aetiologie des Abdominaltypbus» («Mitteil, ausd. kais. Gesundheitsamt», т. II, Берлин, 1884); Цопф (Zopf); «Die Spaltpilze» (3 изд., Бреславль, 1885, два перевода на русский язык, под заглавием «Дробянки-бактерии», один профес. Гоби); Эйзенберг (Eisenberg), «Bacteriologische Diagnostik» (Гамбург и Лейпц., 1886; перев. на русский язык); Гюппе (Güppe), «Methoden der Bacterienforschung» (3 изд., Висбаден. 1886, перев. на русский язык): его же, «Die Formen der Bacterien» (Висбаден, 1886); Гюбер и Беккер (Güber und Becker) «Die pathologischhistologischen und bacteriologischen Untersuchungsmethoden». (Лейпциг, 1886); Флюгге (Flügge), «Die Mikroorganismen» (Лейпциг, 1886); Френкель (Fränkel), «Grundriss der Bacterienkunde» (Берлин, 1887). Дюжарден-Бомец (Dujardin-Beaumetz), «Hygiene prophylactique» (1890, переведено на русский язык); Корниль и Бабэ (Cornil et Babes), «Les bactèries» (1886); Дубиев (Dubief), «Manuel de microbiologie» (Париж, 1888); Лепла и Жуалард (Leplat et Joilard), «De l’action des bactéridies sur l’economie animale» («Compt. rendus de l’Académie des Sciences», 1864, v. LIX, p. 250); Кон (Cohn), «Untersuchungen über Bacterien» (1872); Пастер (Pasteur), «Sur la vaccination préventive du choléra» (Acad. de sciences, заседание 20 авг. 1888); Дюкло (Duclaux), «Microbes et maladies»; Шово (Chauveau), «Influence de la quantité des agents infectueux» («Comptes rendus de l’Académie des Sciences», 1880, v. LXC, p. 1506); Крукшэнк (Crookshank), «Atlas» и пр.; Ценковский, «О студенистых образованиях свеклосахарных растворов» («Труды общества испытания природы при Харьковском университете», том XII, 1878); Дюкло, «Ферменты и болезни» (СПб., 1883); Тиндаль, «Гниение и зараза» (СПб. 1882); Гейденрейх, «Методы исследования низших организмов» (СПб., 1885); Де Бари, «Лекции о бактериях» (СПб., 1886); Сорокин, «Растительные паразиты» (выпуски III—IV, СПб., 1884—6); Виноградский (Winogradsky), «Beiträge zur Morphologie und Physiologie der Bacterien» (1889); Бючли (Biätshli), «Ueber den Bau der Bacterien und verwandter Organismen» (Лейпциг, 1890); Вейксельбаум, «Современное состояние учения о бактериях и отношения бактериологии к практической медицине» (СПб., 1887); Френкель, «Основания бактериологии» (перевод Каменского и Клейна, 1887); Буркело (Bourquelot), «Les Fermentations» (Париж, 1889); P. Ehrlich, «Beiträge zur Theorie der Bacillenfärbung» («Charité Annalen», 1886); H. Fischer, «Ueber die Uebertragbarkeit der tuberculose durch die Nahrung und über Abschwächung der pathogenen Wirkung d. Tuberkelbacillen durch Faülniss» («Archiv f. experim. Pathol. und Pharmakol.», том XX, 1886); Fränkel, «Ueber Schilddrüsen tuberculose» («Wirch. Aren.», Bd. CIV); Cornet, «Die Verbreitung der Tuberkelbacillen ausserhalb des Körpers» («Zeitschr. für Hygiene», Bd. V, 1888); Fleur, «Inoculation de la tuberculuse par plaie externe. Etudes experim. et cliniques sur la tuberculuse, publiées sous la direction de M. le prof. Verneuil» (fasc. II, 1888); Мечников, «Ueber die phagocytäre Rolle der tuberkelriesenzellen» («Virch. Arch.», Bd. CXIII); Вильчур, «К этиологии и клинической бактериологии брюшного тифа» (СПб., 1887); его же, «Разводки палочек брюшн. тифа из тифозных органов и испражнений» («Врач», № 26, 1886); его же, «Обеззараживание тифозных испражнений кипятком» («Врач», № 26, 1887); его же, «О спорах тифозных бацилл» («Практическая Медицина», 1889); All Cohen, «De Typhus-Bacil.» («Proefschrift ter verkrijging van den Grad van Doctor in de Geneeskunde» (Гронниген, 1888, Vide Jahrg. III, p. 153); Jemmer, «Zur Frage über das Vorkommen des Typhus bei Thieren» («Virch. Arhch.», Bd. CXII); Kitasato, «Ueber das Verhalten der Typhus und Cholera-Bacillen zu Säure oder alkalihaltigen Nährboden» («Zeitsch. f. Hygiene», Bd. III); Macè, «Sur la présence du bacille typhique dans le sol» («Comp. rendus de l’Acad. d. S. de Paris», t. CVI); A. Monti, «Sull’etiologia della polmonite fibilnosa» («Riforme med.», 1888); Netter, «Du microbe de la pneumonie dans la salive» («Compt rend. hebdom, d. séances de la soc. biol.», 1887); Wolf, «Der Nachweis der Pneumonie bacterien in Sputum»; A. Fraenkel, «Bacteriologische Miltheilungen» («Zeitschr. f. kl. Med.», Bd. X, 1886); его же, «Weitere Beiträge zur Lehre von den Mikrokokken der fibrin-Pneumonie» («Zeitschr. f. klin. Medic.», Bd. XI, 1886); Weichselbaum, «Ueber die Aetiologie der acuten Lungen-Entzündung» («Wien. med. Jahrbücher», 1886); Cantani, «Ueber die Giftigkeit der Cholera-bacillen» (59 Versammlung deutsch. Naturf. und Aerzte zu Berlin, 1886); Nicati et Rietsch, «Recherches sur le choléra» (Париж, 1886); Hueppe, «Ueber Thiernersuche bei Chol. asiat.» («Berl. klin. Woch.», 1887, № 22); Kratschmer, «Ueber Desinfection. Vorträgeüber Chol. asiat», Вена, 1887); Pfeiffer, «Ueber den Verlauf und die Erforschung der Cholera indica im Jahre 1886» («Deutsch. Medicin. Woch.», 1887, № 2); Berckhoitz, «Untersuchungen ueber den Einfluss des Eintrocknens auf die Lebensfähigkeit der Cholerabacillen» (Arbeiten a. d. Kais. Ges. Amts., Bd. V, 1888); Kitasato, «Das Verhalten der Cholerabacterien in der Milch.» («Zeitsch. f. Hygiene», Bd. V, 1888). Вильчур, «Фильтры Мельяно в бактериологическом отношении»; его же, «Стенографический отчет о заседаниях комиссии по вопросу о значении фильтров» (СПб., 1888 г.); М. И. Афанасьев, «Бактериология Азиатской холеры» («Практич. Медицина», 1887 г.); его же, «Бактериология и Этиология коклюша». («St. Petersburg. Medicin. Woch.», 1887 г.); Roux et Jersen, «Contribution à l’étude de la diphtérie» («Annales de l’Inst. Pasteur.», 1888); Engelmann, «Untersuchungen über die antiseptische Wirkung verschieden, gegen Diphtheritis empfohlener Mittels» («De ut. medicin. Woch.» 1888, № 46).