Май наступилъ, златисто-свѣтлый, нѣжно
И ароматно вѣющій, раскинулъ
Коверъ зеленый, сотканный изъ яркихъ
Цвѣтовъ и солнечныхъ лучей, въ алмазахъ
Росы играющихъ, и, улыбаясь
Голубенькими глазками фіалокъ,
Онъ милый родъ людской въ свои объятья
Зоветъ привѣтливо. Тупой народъ
На первый зовъ спѣшитъ въ объятья Мая.
Мужчины свѣтлыя надѣли брюки
И праздничные фраки съ золотыми,
Сверкающими пуговками; дамы
Одѣлись въ цвѣтъ невинности; усы
Подвили юноши; дѣвицы дали
Просторъ груди; поэты городскіе
Кладутъ въ кармамъ бумагу, карандашъ,
Лорнетку — и пестрѣющей толпою
Всѣ за городъ стремятся. Тамъ, на чистомъ
И вольномъ воздухѣ садятся на траву
Душистую, наивно восклицаютъ:
«Какъ быстро кустики растутъ!» — цвѣтами
Играютъ, внемлютъ щебетанью птичекъ,
И до небесъ несутся ликованья.
Май и ко мнѣ пришелъ, три раза въ дверь
Мою онъ стукнулъ. — «Отопри, я — Май!
Я за тобой пришелъ, мечтатель блѣдный,
Я поцѣлуемъ освѣжу тебя».
Но я не отперъ двери. Ты напрасно
Завлечь меня желаешь, гость коварный!
Насквозь тебя я вижу! Вижу я
Насквозь и мірозданіе, глубоко
Я заглянулъ, увидѣлъ слишкомъ много —
И отлетѣла радость, скорбь на вѣки
Запала въ сердце мнѣ. Я проникаю взоромъ
Сквозь каменныя стѣны какъ домовъ,
Такъ и сердецъ людскихъ, и вижу тамъ
Обманъ и ложь, и нищету и горе.
Я мысли сокровенныя читаю
На лицахъ: въ цѣломудренномъ румянцѣ
Дѣвицъ я трепетъ тайной похоти читаю;
А юношей высокое чело,
Сіяющее гордымъ вдох��овеньемъ,
Покрыто, вижу ясно, колпакомъ
Дурацкимъ съ погремушкой. Я повсюду
Уродливыя только лица вижу,
Да тѣни хилыя, и я не знаю,
Какъ мнѣ назвать приличнѣй нашу землю —
Больницей, или домомъ сумасшедшихъ.
Я вижу сквозь кору земную всѣ
Тѣ ужасы, которые напрасно
Ковромъ цвѣтущимъ прикрываетъ Май.
Я вижу подъ землею мертвецовъ
Въ могилахъ темныхъ: сложены ихъ руки,
Глаза открыты, лица сини, черви
Изъ устъ ихъ выползаютъ. На отцовской
Могилѣ сынъ съ развратницей усѣлся;
Кругомъ ихъ трели соловьевъ какимъ-то
Злораднымъ смѣхомъ льются, и цвѣты
Могильные насмѣшливо киваютъ
Головками. Отецъ въ своемъ гробу
Зашевелился, дрогнула земля
Болѣзненно… О, мать земля, я вижу
Твои страданія, я вижу огнь,
Палящій грудь твою; я вижу,
Какъ раны древнія твои раскрылись
И какъ изъ нихъ и кровь, и дымъ, и пламя
Струею бьетъ. Я вижу дерзновенныхъ
Сыновъ твоихъ, Титановъ. Изъ подземныхъ,
Глубокихъ безднъ поднявшись, до небесъ
Нагромоздивши скалы, потрясая
Кровавымъ факеломъ, они стремятся
Съ неудержимой яростью на небо;
И стаи черныхъ карликовъ вослѣдъ
Ползутъ за ними. Съ трескомъ гаснутъ звѣзды
Небесныя. Рукою дерзновенной
Они срываютъ занавѣсъ съ престола
Владыки Зевса; съ воплемъ пали ницъ,
Объяты страхомъ, сонмы свѣтлыхъ духовъ.
Весь блѣдный на своемъ престолѣ, Зевсъ
Сорвалъ съ себя корону; растрепались
Сѣдые волосы. Со смѣхомъ дикимъ
Титаны поджигаютъ сводъ небесный,
А карлики бичами огневыми
По спинамъ хлещутъ геніевъ; отъ боли
Тѣ, корчась, изгибаются. Въ пространство
Ихъ низвергаютъ демоны, схвативъ
За кудри свѣтлыя. И вижу я
И своего тамъ генія съ кудрями
Златистыми и вѣчною любовью
Въ очахъ его лазурныхъ. Вижу я,
Какъ черный, страшно безобразный демонъ
Схватилъ его въ объятія свои
И, скаля зубы, сладострастно смотритъ
На красоту его и крѣпче, крѣпче
Въ объятіяхъ сжимаетъ. Поблѣднѣлъ
Мой бѣдный геній… Вдругъ изъ края въ край
Вселенной вопль пронзительный пронесся,
И рухнули столпы, и сводъ небесный
Обрушился на землю, и надъ міромъ
Погибшимъ воцарился первобытный мракъ.
