Генерал-губернатор П. А. Тучков (Катков)

Сегодня в 7 часов вечера скончался московский военный генерал-губернатор Павел Алексеевич Тучков. Простудившись на вечере, который он давал у себя в прошлый четверг, Павел Алексеевич заболел жабой; болезнь вскоре усилилась, и помощь врачей оказалась недействительною. Сегодня утром Государь Император осведомлялся о здоровье одного из самых преданных и верных слуг своих, и утром еще нельзя было предполагать, что горестная развязка внезапной болезни была так близка.

Павел Алексеевич принадлежал к лучшим государственным деятелям у нас. Человек высокой честности, он выше всего ставил требования долга и так глубоко был проникнут им, что неоднократно отказывался от государственных должностей единственно из опасения, что они не будут ему по силам. Он был справедлив и исполнен доброжелательства; поддержать слабого и помочь нуждающемуся было его душевною потребностью. Пять лет его генерал-губернаторства останутся памятны для Москвы. Потеря Павла Алексеевича — двойная потеря: не стало честного, полезного, умного государственного деятеля; не стало человека, заслужившего всеобщее и искреннее уважение.

Кончина Павла Алексеевича Тучкова была для Москвы прискорбною неожиданностью. Он был еще в полноте сил, болезнь, которой он был жертвою, была кратковременна, и накануне его кончины никто не мог предвидеть, что она так близка. Возраст его был далеко не преклонный: он родился в 1803 году, и 7 апреля ему совершился бы только 61 год. Вполне оцениваются люди только по утрате их, и Москва вполне почувствовала, как много потеряла она в лице этого просвещенного и достойного правительственного деятеля, который находился во главе ее администрации в продолжение почти пяти лет. Нельзя не пожелать, чтобы люди, близко знавшие покойного, довели до общего сведения все, что им самим известно об обстоятельствах его жизни и деятельности, об отличавших его характеристических чертах, о его образе мысли и суждениях по разным предметам его служебной деятельности и занимавшим его вопросам, особенно относящимся к военной организации и предпринимаемым в ней преобразованиям, за которыми он следил с особенным вниманием. Вообще нельзя не желать, чтобы люди, жившие в нашей среде не бесплодно, много изведавшие на своем веку и управлявшие более или менее обширною сферой общественных интересов, оставляли по себе наследие в воспоминаниях общества, которому была посвящена их деятельность. Взгляды и суждения, которые сложились и созрели в человеке вследствие долгой, разнообразной и полезной общественной деятельности, не должны пропадать бесследно. Это факты из жизни самого общества, это его собственная история, его капитал.

Павел Алексеевич отличался так еще редким у нас прочным образованием и просвещенным взглядом на вещи; об этом могут засвидетельствовать люди, даже не близко знавшие его, которым случалось только говорить с ним. Но он получил свое воспитание не в кадетском корпусе, не в гимназии; он не был в университете. Он воспитывался дома, в своем семействе, и довершил свое образование не в казенном заведении, а в частной, еще мало оцененной по своему значению Школе колонновожатых, которая была обязана своим существованием личной и бескорыстной энергии одного из замечательных, крепких людей старого времени, Муравьева, отца Николая Николаевича, взявшего Каре, и Михаила Николаевича, управляющего ныне Северо-Западным краем. Из этой школы вышло немало людей способных, дельных, с солидными сведениями, отличившихся на разных поприщах государственной службы более или менее значительными заслугами. Пример покойного Павла Алексеевича и его товарищей по Школе колонновожатых всего убедительнее показывает, в какой мере основательна и справедлива та система, которая поставляет необходимым условием для каких-либо политических преимуществ (хотя бы, например, для права быть мировым судьею) формальные аттестации об оконченном в казенном заведении курсе. На службу он поступил четырнадцати лет от роду в свиту Его Величества по квартир-мейстерской части. В продолжение своей службы почти все чины свои он получил за отличие. В 1820 году он был переведен в гвардейский генеральный штаб и участвовал с отличием в Турецкой кампании. В 1830 году молодой двадцатисемилетний человек, не имевший диплома и вышедший из домашнего воспитания, был приглашен на кафедру преподавателя в Школу гвардейских подпрапорщиков и в том же году был назначен обер-квартирмейстером гвардейского корпуса. Занимая этот пост, он составил полную историю Измайловского полка, за которую получил награду. Кстати припомним, что впоследствии важные топографические работы, которые были ему поручены, обратили на него внимание прусского правительства и заслужили ему орден Красного Орла. Он участвовал в польской кампании и оставался в военной службе в звании флигель-адъютанта до 1840 года, когда он вышел в отставку. Спустя два или три года за тем он вступил в гражданскую службу по министерству государственных имуществ, но в том же году был зачислен в генеральный штаб и назначен директором Военного топографического депо. В 1855 году он назначен был начальником штаба средней армии; в 1856 году — начальником резервов армейской пехоты, а в 1859 он стал военным генерал-губернатором Москвы.

Мы не считаем себя вправе, особенно теперь, когда над усопшим не закрылась еще могила, входить в оценку его деятельности. Но мы не можем не припомнить, что при нем было организовано и открыто в Москве ее новое общественное управление и что он принимал в этом деле самое живое и доброжелательное участие. Мы не можем не упомянуть также о том, что при нем было введено в Москве словесное разбирательство рабочих с нанимателями и рядчиками, — учреждение, так значительно облегчившее сделки между этими классами, и успешному началу которого он так много способствовал. Наконец, мы не можем не упомянуть еще об одном довольно характеристическом обстоятельстве. Где общественное мнение не имеет вполне правильного выражения и где, по этому самому, вместо открытых и гласных, подлежащих общей поверке суждений по делам общественного интереса ходят более или менее смутные слухи, там правительственные лица, находящиеся в деятельном соприкосновении с множеством разнообразных интересов, общественных и личных, неизбежно подвергаются, часто несправедливым, нареканиям в своих намерениях и действиях; но вот положительный факт лично о Павле Алексеевиче: во все время его служения в Москве никогда не говорилось ничего дурного. Даже в суждениях и отзывах людей, чем-либо недовольных, никогда не было ничего оскорбительного для его личности.

Более подробные сведения о жизни и служебной деятельности Павла Алексеевича Тучкова мы не замедлим сообщить. Теперь, вместе с сожалением о его утрате, Москву занимает вопрос о том, кто займет его место. Москва — первопрестольная столица, в ней начало Русского государства, в ней основание престола русских царей. Москва есть живое отрицание всякого сепаратизма и всякой шатости, говоря выражением московской старины. Против Москвы нет надобности принимать каких-либо мер государственной безопасности. Дух ее таков, что нет надобности в каком-нибудь бдительном Аргусе, который бы подозрительно следил за всеми проявлениями жизни в ней: Москва есть средоточие и источник всех охранительных сил Русской земли. Она нуждается только в честной и деятельной администрации, которая заботилась бы в ней не столько об охранении государственных интересов, которые в Москве никогда не могут подвергаться опасности, сколько об охранении общественных льгот, а также прав и собственности людей, в ней живущих. Первопрестольная столица, наша старая Москва с своими царственными воспоминаниями и преданиями не может также не иметь гордого сознания, что стоять во главе ее управления есть высокая честь, которая не всякому может достаться.

Впервые опубликовано: «Московские ведомости». 1864. 22 января. № 17; 24 января. № 19.

Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/katkov/katkov_general_gubernator_p_a_tuchkov.html.