Сверчок

Никто ко мне не приходил, токмо мыши, и тараканы, и сверчки кричат, и блох довольно.

От чего пословица прошла: «Сверчок тьму таракан победил», понеже черниговские князи прежде звались тмутараканские, а тьма значит 10000 тараканов.^[1]

И сверчок, крикун ночной...

И только раздавались изредка
Сверчка ночного жалобные трели...^[2]

Дело, видите ли, в том, что чайник и сверчок вздумали устроить своего рода соревнование — посостязаться в искусстве пения.

Когда за очагом заведётся сверчок, это самая хорошая примета!

...сверчок, сядь на кочок испивать табачок...^[3]

...как сверчок с оборванными крыльями, уж не подняться ему, не взлететь над землёй…^[4]

Каждому хотелось подержать сверчка на ладони.
Сверчок переходил из рук в руки.
Кончилось тем, что сверчок умер от оваций.^[5]

И сверчок пилит на скрипке
В глубине за очагом.^[6]

...оса-анатом парализует сверчков, погружая свое жало прямо в их нервные узлы.^[7]

...он приспособился читать под одеялом с карманным фонариком-динамкой. <...> Фонарик, правда, жужжал, но родители думали, что это завелся в доме сверчок.^[8]

Оставшиеся восемьдесят лет учёные лишь уточняли подробности — а в подробностях, как известно, и кроется сверчок...^[9]:74

...сверчки, муравьи, бабочки ― они окаменели в янтаре 40 млн лет назад. Представить это, конечно, невозможно <...>, потому что по нашим меркам это вечность.^[10]

Одна догадка, пришедшая мне в голову, кажется, уже после окончания университета, представляется мне и до сих пор заслуживающею проверки. Острая боль от ужаления пчелою, шмелём или осою наводит на мысль, что эти насекомые вонзают свое жало прямо в концевые нервные аппараты в коже. Для этого необходимо допустить, что они особенно отчетливо воспринимают в теле поражаемого ими животного его нервные ткани. И в самом деле, известно, что оса-анатом парализует сверчков, погружая свое жало прямо в их нервные узлы.^[7]

Оставшиеся восемьдесят лет учёные лишь уточняли подробности — а в подробностях, как известно, и кроется сверчок по имени Свистулькин, он больше всех свистит, и поэтому у Профессоров Кислых Щей всегда наготове затычки для ушей, потому что кому, как не им, затыкать уши на научные подробности, которые как раз-таки больше всего и свистят.^[9]:73-74

«Муха в янтаре» ― метафора, означающая славу, настигшую никчемного человека в силу обстоятельств. Даже самое заурядное, попав в нужное место в нужное время, становится выдающимся. Тараканы какие-то, сверчки, муравьи, бабочки ― они окаменели в янтаре 40 млн лет назад. Представить это, конечно, невозможно, остаётся поверить учёным на слово, потому что по нашим меркам это вечность.^[10]

...вследствие таких беспрестанных нападений, туземцы становятся свирепыми и жестокими. Они иногда бывают до такой степени голодны, что готовы есть что ни попало под руку, ― коренья, букашек, сверчков и даже… своих покойников!^[11]

Из других стихотворений Бунин вскользь остановился на одном, где я описывал свидание со знакомой гимназисткой на закате осенью на сельском кладбище, что вполне соответствовало действительности и недавно происходило в селе Усатовы хутора под Одессой, где я гостил у товарища. Я следил за глазами Бунина, скользившими по моим строчкам: «Пришли, задумались, на камень тихо сели. Мечтательно звенел хрустальный хор сверчков. Качались по ветру сухие иммортели среди надгробных плит и каменных крестов» ― и так далее.^[12]

Начал чайник на целых пять минут — по маленьким голландским часам с глянцевитым циферблатом, что стояли в углу, — на целых пять минут раньше, чем застрекотал сверчок.
Да, да, часы уже кончили бить, и маленький косец с косой в руках, судорожно дергающийся вправо и влево на их верхушке перед мавританским дворцом, успел скосить добрый акр воображаемой травы, прежде чем сверчок начал вторить чайнику!
Я вовсе не упрям. Это всем известно. И не будь я убежден в своей правоте, я ни в коем случае не стал бы спорить с миссис Пирибингл. Ни за что не стал бы. Но надо знать, как было дело. А дело было так: чайник начал не меньше чем за пять минут, до того, как сверчок подал признаки жизни. <...>
Дело, видите ли, в том, что чайник и сверчок вздумали устроить своего рода соревнование — посостязаться в искусстве пения.

Оба они были взволнованы, как на гонках. Стрек, сгрек, стрек! — Сверчок вырвался на целую милю вперед. Гу, гу, гу-у-у-у! — Отставший чайник гудит вдали, как большой волчок. Стрек, стрек, стрек! — Сверчок завернул за угол. Гу, гу, гу-у-у! — Чайник гонится за ним по пятам, он и не думает сдаваться. Стрек, стрек, стрек! — Сверчок бодр, как никогда. Гу, гу, гу-у-у! — Чайник медлителен, но упорен. Стрек! стрек, стрек! — Сверчок вот-вот обгонит его. Гу, гу, гу-у-у! — Чайника не обгонишь.
Наконец они совсем запутались в суматохе и суете состязания, и понадобилась бы голова более ясная, чем моя или ваша, чтобы разобрать, чайник ли это стрекотал, а сверчок гудел, или стрекотал сверчок, а гудел чайник, или они оба вместе стрекотали и гудели. Но в одном усомниться нельзя: и чайник и сверчок как бы слили воедино каким-то лишь им известным способом свои уютные домашние песенки и оба вместе послали их вдаль на луче свечи, проникавшем через окно на дорогу.

— И он обязательно принесет нам счастье, Джон! Так всегда бывало. Когда за очагом заведётся сверчок, это самая хорошая примета!
Джон взглянул на нее с таким видом, словно чуть было не подумал, что она сама для него сверчок, который приносит ему счастье, и потому он вполне с нею согласен. Но, очевидно, у него, по обыкновению, ничего не получилось, ибо он так ничего и не сказал. <...>
— Я люблю его за то, что слушала его столько раз, и за все те мысли, что посещали меня под его безобидную песенку. Иной раз, в сумерки, когда я сидела тут одна, мне становилось так грустно, Джон, — это было еще до рождения малыша, ведь малыш, тот всегда развлекает меня и веселит весь дом, — но когда я думала о том, как ты будешь грустить, если я умру, и как грустно мне будет Знать, что ты потерял меня, дорогой, сверчок все стрекотал, стрекотал и стрекотал за очагом, и мне казалось, будто я уже слышу другой голосок, такой нежный, такой милый, и в ожидании его печаль моя проходила как сон. А когда меня охватывал страх — вначале это бывало, я ведь была еще так молода, Джон, — когда я начинала бояться, что брак наш окажется неудачным, оттого что мы не подойдем друг другу — ведь я была совсем ребенком, а ты годился мне скорей в опекуны, чем в мужья, — и что ты, сколько ни старайся, пожалуй, не сможешь полюбить меня так, как надеялся и желал, стрекотанье его опять подбодряло меня, и я снова начинала верить и радоваться. Я думала обо всем этом сегодня вечером, милый, когда сидела здесь и ждала тебя, и я люблю нашего сверчка за эти мысли!

Мизгирь пошёл, нашёл сверчка, таракана и клопа:
— Ты, сверчок, сядь на кочок испивать табачок; а ты, таракан, ударь в барабан; а ты, клоп-блинник, поди под осиново корище, проложь про меня, мизгиря-борца, добра молодца, такую славу, что мизгиря-борца, добра молодца, в живе нет: в Казань отослали, в Казани голову отсекли на плахе, и плаху раскололи.^[3]

— Верещи, верещи. Сверчок, если тебе это интересно! Я, во всяком случае, знаю, что уже завтра на рассвете меня тут не будет. Если я останусь, мне придется жить так же скучно, как всем другим детям: меня пошлют в школу, заставят учиться, хочу я этого или не хочу.

— Весьма сожалею, — сказал Сыч, — что не могу согласиться с моим высокочтимым другом и собратом Вороном, но, по моему мнению. Деревянный Человечек ещё жив. Однако, если бы он, по несчастному стечению обстоятельств, оказался неживым, это было бы несомненным признаком того, что он фактически мёртв.
— А вы молчите? — обратилась Фея к Говорящему Сверчку.
— Я того мнения, что умный врач, который не знает, что сказать, должен лучше молчать.

Нужда… Это что-то хищное, жестокое, и мерзкое, и страшно могучее, властное. Горе человеку тому, кого победит нужда!.. Он беспомощно бьётся как муха в паутине, а нужда как паук высасывает все жизненные соки. Или вот, как сверчок с оборванными крыльями, уж не подняться ему, не взлететь над землёй… — А у меня отрастут, непременно отрастут крылья!.. Я поднимусь…^[4]

Дело гораздо проще.
— Мама, сверчок!
— Живой сверчок!
Каким-то образом сверчок ухитрился вылезти из-за печки.
В детской это произвело сенсацию.
— Сверчок!
— Живой сверчок!
Сверчка все слышали, но никто никогда не видел.
Начались овации.
Маруся от радости хлопала в ладоши.
А Ваня кувыркался через голову:
— В честь сверчка!
Дети нашли, что сверчок:
— Хорошенький!
Вася принёс коробку и требовал её закрыть:
— Потому что сверчок любит темно.
А Маруся положила в коробку ваты:
— Чтобы сверчку было мягко!
Ваня притащил лист салата:
— Чтобы сверчку было что есть!
Каждому хотелось подержать сверчка на ладони.
Сверчок переходил из рук в руки.
Кончилось тем, что сверчок умер от оваций.
Где-то, когда-то, в какой-то семье я видел эту сцену.
— «Живой Макс Линдер»
это:
— Живой сверчок!
Даже прилагательное ему дано тоже:
— Детское.
«Живой».
Макса Линдера знают все, как сверчка.^[5]

Он подчеркнуто послушно шел теперь спать, стоило родителям взглянуть на будильник. Во-первых, недолго уже, а во-вторых — он приспособился читать под одеялом с карманным фонариком-динамкой. И кисти развиваются, и не видно. Фонарик, правда, жужжал, но родители думали, что это завелся в доме сверчок.
— Заснул наш сверчок, — усмехнулся Яков, когда жужжание из комнаты затихло.
— А он глаза не испортит? — вытирая вилки, побеспокоилась Муся. Впрочем, для порядка: они это уже много раз обсуждали.^[8]

Волна за волной студит голову в жарком дне. Но вот уже, по часам, вечереет. Солнце стоит высоко, а заботливая курица-квочка увела цыплят на покой, в курятник. Алые цветки ползучего «солнышка» закрылись, за ними свернула лепестки жёлтая календула. А ведь солнце напрямую в них светит. А всё же ― вечер. Садовый сверчок завел свою долгую песнь.^[13]

И комар, студент хромой,
В кучерской причёске,
И сверчок, крикун ночной,
Друг Крылова Моськи...

Всё было тихо в доме. Облака
Нескромный месяц дымкою одели,
И только раздавались изредка
Сверчка ночного жалобные трели;
И мышь в тени родного уголка
Скреблась в обои старые прилежно.^[2]

Ест отец, мать пьет кианти,
Две звезды зажглись над пальмой,
И сверчок пилит на скрипке
В глубине за очагом.^[6]

В чертогах смородины красной
Живут сто семнадцать жуков,
Зелёный кузнечик прекрасный,
Четыре блохи и пятнадцать сверчков.
Каким они воздухом дышат!
Как сытно и чисто едят!
Как пышно над ними колышет
Смородина свой виноград!^[14]

Вот сверчок, истомлённый страстью,
Точит в сердце астральный нож...

Дак у шаха-то, видать,
Есть и силушка, и стать,
А тебя, сверчок ты дохлый,
С-под короны не видать!

Неопределимей сверчка, что в идоле взялся щелкать,
он по конопле блуждает, где места нет недотроге.
Солнечное сплетение, не знающее куда деться, он шел, как
развесистая вертикаль по канату, абстрактная в безнадеге.

Всяк сверчок знай свой шесток.

Не велик сверчок, да громко поёт.
Не велик сверчок, да поганит горшок.
Сверчок тму таракан (Тмутаракань) победил (говорили после победы Ярослава над Игорем, который сказал ему прежде: «Не шуми за печью, сверчок!»)

Живем не мотаем, а пустых щей не хлебаем: хоть сверчок в горшок, а все с наваром бываем.

Сверчок по избе летает — к смерти либо к пожару.