Блатная песня

Блатна́я пе́сня (блатной фольклор, блатной шансон, блатняк^[1]) — песенный жанр, воспевающий тяжёлый быт и нравы уголовной среды; изначально ориентирован на заключённых и лиц, близких к преступному миру^[2]. Зародился в России в XIX веке, а окончательно сформировался в СССР. Со временем в жанре блатной музыки стали писаться песни, выходящие за рамки криминальной тематики, однако сохраняющие её характерные особенности: мелодию, жаргон, стиль повествования, мировоззрение. В 1990-х годах, для того, чтобы избавиться от негативных ассоциаций, связанных с уголовным миром, блатную песню в российской музыкальной индустрии начали называть «русским шансоном» (ср. одноимённые радиостанцию и премии).

Основные черты блатной песни — сюжетность, тесная связь с конкретными жизненными ситуациями, позициями и переживаниями уголовников и рецидивистов, предельно упрощённый мелодизм^[1], использование в стихах стилистики разговорной речи и уголовного жаргона. Как правило, блатной фольклор воспевает, романтизирует образ заключённого или рецидивиста и оправдывает преступный образ жизни. В песнях авторы показывают представителей криминального мира с положительной стороны, рассказывая о жизни, быте, переживаниях преступников — как находящихся на воле, так и заключённых^[3], в то же время низводя свободных людей (в терминологии уголовников — «фраеров») до состояния «мусора».

В середине XIX века существовали так называемые «песни воли и неволи», «острожные», «каторжные». Русский писатель Фёдор Достоевский, заключённый Омской каторжной тюрьмы в 1851—1854 годах, цитировал в «Записках из Мёртвого дома» разные её жанровые образцы, почёрпнутые им в арестантской среде.

Термин «блатная песня» возник в начале XX века с появлением исполнителей подобной музыки на эстраде. В моду вошёл так называемый босяцкий, или рваный, жанр, вызванный повышенным интересом в обществе к миру отверженных людей, которые в те времена в публицистике и художественной литературе изображались либо жертвами социальной несправедливости, либо носителями бунтарского духа. На сцене МХТ тюремная песня «Солнце всходит и заходит» впервые прозвучала в пьесе Максима Горького «На дне» (в 1902 году)^[2]. Решающее влияние на формирование жанра оказали городской романс и клезмер^[4].

Традиционные мелодии блатной песни в советское время позаимствованы из ресторанных песен и куплетов, сочинявшихся и исполнявшихся еврейскими артистами в Одессе в начале XX века^[5]. В музыкальном отношении (мелодика, аранжировка) эти песни испытали сильное влияние клезмера, прослеживаемое в жанре до сих пор^[4].

Одной из первых блатных песен, получивших широкую известность, считается «Мурка» (примерно 1923). Сведения об авторстве «Мурки» крайне противоречивы. В 2000-е годы распространилась версия, не подтверждённая никакими документами, что эту песню на стихи одесского журналиста и кинодраматурга Якова Ядова написал будущий «король европейского танго», рижский композитор и издатель Оскар Строк. В качестве аргументов приводятся три факта: «Мурка» изначально создана в стиле классического танго, песня впервые опубликована была в Риге В.Гадалиным — бывшим коллегой Строка, её пел рижанин К.Сокольский, которому выпала честь быть первым исполнителем многих произведений Строка. Однако причастность Строка к созданию «Мурки» не выдерживает критики: композитор не бывал в Одессе и с Ядовым знаком не был, в начале двадцатых годов он почти не сочинял новых песен, а к жанру танго обратился лишь пять лет спустя — первое танго Строка «Черные глаза» написано в 1928 году. Так или иначе «Мурка» быстро стала народной, её слова изменялись неизвестными авторами, которые добавляли жаргонизмы^[6]. Мелодия песни исполняется в воровском притоне главным героем художественного фильма «Место встречи изменить нельзя», действие которого разворачивается осенью 1945 года в Москве.

Впервые блатные песни на грампластинках были изданы в 1930-е годы. Исполнял их известный артист эстрады, уроженец Одессы Леонид Утесов. Одна из таких песен — «Гоп со смыком», написанная в стилизации песен одесситов. В те же годы Утёсов, по просьбе Сталина, исполнил во время приёма в Кремле вместе со своим оркестром песню «С одесского кичмана». Сталин аплодировал после выступления^[7].

В 1930—1940-е годы появились песни о страданиях осуждённых, находящихся в ГУЛАГ. Песня о людях, содержавшихся в тяжёлых условиях в лагерях на Колыме в Магаданской области «Ванинский порт», чьё авторство до сих пор вызывает споры, появившаяся в конце 1940-х годов — стала гимном заключённых и была популярна в 1950-е годы^[8].

Проверить информацию. Необходимо проверить точность фактов и достоверность сведений, изложенных в этой статье. На странице обсуждения должны быть пояснения.

Другой трагический гимн осуждённых, написанный неизвестным автором «По тундре» («Воркута-Ленинград») появился во второй половине 1940-х годов. В 1930-х годах и начале 1940-х побеги из мест заключения были редки, поскольку обычно жестоко подавлялись — беглецов попросту расстреливали. С приходом в лагеря ГУЛАГ бывших военнопленных гитлеровских лагерей и бывших повстанцев-националистов побеги стали серьёзной проблемой в пенитенциарных учреждениях СССР. Песня поэтизирует стремление к свободе и ненависть к тем, кто охраняет арестантов и осуждённых^[9].

Во времена правления Никиты Хрущёва и Леонида Брежнева блатные песни, в том числе Леонида Утёсова, уже не тиражировались на грампластинках и по радио не звучали^[10]. Один из самых известных исполнителей блатных песен в конце 1960-х — 1970-х годах, выступавший с нелегальными концертами — Аркадий Северный, не имевший опыта пребывания в местах лишения свободы. С ним порой сотрудничала группа «Братья Жемчужные», одна из первых исполнительниц шансона. Исследователи находят отдельные мотивы блатной песни в ранних произведениях Владимира Высоцкого^[3] и Александра Розенбаума.

В 90-е годы в России появились множество музыкантов и коллективов, исполнявших на эстрадной сцене блатную песню. Ставший известным российским поэтом-песенником Михаил Танич, во времена Сталина имевший опыт жизни лагерника в местах лишения свободы, создал одну из таких групп — «Лесоповал», ставшую популярной: её пластинки издавались миллионными тиражами, а выступления демонстрировались ведущими федеральными телеканалами^[11].

В начале 90-х годов, по воспоминаниям режиссёра Москонцерта Сергея Годунова, никто не называл блатную песню «шансоном», этот термин использовался лишь в отношении французской музыки. В 1990 году впервые был проведён фестиваль блатной музыки в московском театре Эстрады, названный его организаторами «Гоп-стоп шоу». В 1991 году аналогичный фестиваль прошёл в Санкт-Петербурге, который был назван «Русский шансон. Лиговка−91». К этому времени освободился из колонии строгого режима один из самых известных исполнителей в жанре блатной песни и так называемого «городского фольклора» Александр Новиков^[12].

С 1998 года на магнитофонных кассетах начали издаваться быстро ставшие популярными альбомы Шуры Каретного, где исполнялись произведения, стилизованные под блатную песню, звучали диалоги, изобиловавшие ненормативной лексикой и рассказы в иронической форме от имени человека, якобы неоднократно отбывавшего наказания в местах лишения свободы. Позже выяснилось, что псевдоним «Шура Каретный» принадлежит народному артисту России, актёру московского театра «Эрмитаж» Александру Пожарову, не имевшему уголовного прошлого, но использовавшему один из образов, увиденный им в молодости^[13].

В начале XXI века по отношению к блатной песне, которая звучит по радио и на телевидении, обычно употребляется термин «русский шансон». Она стала предметом массовой культуры. В частности, песню «Мурка» — один из символов блатной музыки советских времён — исполняют (как и некоторые другие), в новой аранжировке, даже поп-исполнители и рэперы^[6].

Символ нового русского «шансона» — песня «Владимирский централ» Михаила Круга, автор которой никогда не сидел в тюрьме^[14].

В статье «Криминальный романтизм как явление культуры современной России» культуролог В. И. Катин пишет:

Несмотря на то, что криминальный романтизм стал очевидным феноменом отечественной культуры, культурология, одна из задач которой состоит в разработке научных основ культурной политики государства, в настоящее время практически не занимается изучением этого опасного социокультурного явления, которое фактически угрожает национальной безопасности страны.

…

Из всех субкультур в этой жестокой и никогда не прекращавшейся борьбе с государством и обществом, в силу своих определённых качеств, победителем выходит криминальная субкультура. Анализ репертуара, проведенный автором за 2006 г. только по двум торговым точкам (магазины «Книжный мир» и «Сайгон»), реализующим в городе Балаково Саратовской области музыкальные кассеты и DVD, показал наличие одной трети продукции так называемой «блатной, или тюремной» тематики от общего объёма по каждому магазину.

…

С учётом отмеченного выше, назрела острая необходимость в выработке и принятии государством, научными, общественными, корпоративными организациями, с активным участием института семьи, религиозных конфессий страны, скоординированных практических мер по преодолению на культурном пространстве современной России влияния криминальной субкультуры и развенчания её романтизированного образа^[15].

Российский писатель Михаил Бутов так характеризует эту ситуацию:

Но и это было бы ничего, если бы русский шансон существовал где-то на своем пространстве, имел хоть какие-то рамки — ну, есть желающие это потреблять, так и флаг им в руки. Однако ситуация прямо противоположная. Как-то уже не подразумевается, что есть люди, которые потреблять этого как раз не желают. Для которых про бандитов, путан, стрелки, разборки, бабки, третью ходочку, дочь прокурора, таганскую тюрьму и владимирский централ — не интересно. Ни в каком виде. Ни под каким соусом. Надоело. Обрыдло. Не надо. Которые ещё пытаются внутренне спорить с чаадаевским постулатом, что у России нет и не может быть истории. Нет, нас уже не принимают в расчёт — кто обязан, кому мы нужны?^[16]

Таким образом, «русский шансон» является одним из факторов укоренения тюремных и криминальных практик в культуре современного российского общества, которая оказывает существенное влияние на различные социальные уровни общества^[17].

Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.

Авторы музыки и слов большинст��а песен этого раздела не установлены.

• А. С. Башарин. Блатная песня: terra incognita Архивная копия от 29 января 2007 на Wayback Machine.
• Л. И. Левин. Блатная песня//Эстрада в России. XX век. Энциклопедия. — М.: «Олма-Пресс», 2004. С.79-81 Архивная копия от 29 января 2007 на Wayback Machine.
• Тексты блатных песен Архивная копия от 2 марта 2022 на Wayback Machine.