О фатальных датах и цифрах

Текст песни начинается с утверждения, что истинным поэтом может считаться только тот, кто трагически погиб, в особенности «в точный срок». Далее приводятся примеры таких погибших:

• двое безымянных, для которых роковой стала «цифра 26» (традиционно рассматриваемых как Михаил Лермонтов и Сергей Есенин^[5][6][7]);
• четверо названных по именам, «лёгших на рубеже» 37 лет:
  • Александр Пушкин;
  • Владимир Маяковский;
  • Джордж Гордон Байрон;
  • Артюр Рембо.

В этот же ряд включается казнённый в 33 года Христос — «он был поэт», так что ему забили гвозди в руки, «чтоб не писа́л и чтобы меньше думал». После этого в песне рассказывается о том, что «нынешние [поэты] — как-то проскочили» все роковые рубежи: дуэли не было, «в тридцать три распяли, но не сильно», а к тридцати семи даже и седых волос на висках не много.

Задаётся саркастический вопрос: «Слабо́ стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа!» — на который следует гневная отповедь «психопатам и кликушам», которых из жизни поэта интересуют только даты смерти: упомянутыми в вопросе пятками с ушедшей в них душой выжившие поэты ходят по лезвию ножа.

В последних двух строфах автор объясняет, что, даже пережив конкретные даты, поэты не гарантировали себе долгой жизни, и «укоротить» их с помощью ножа за «длинную шею» и опасные стихи могут в любой момент (причём, согласно трактовке Владимира Новикова, те же, кто восторгается ушедшими «в точный срок»^[8]).

Автор с иронией «жалеет» людей, которых заботят «фатальные даты и цифры» и которые из-за этого томятся, «как наложницы в гареме», дожидаясь очередной смерти поэта, и объясняет, что теперь, возможно, ждать придётся дольше, так как продолжительность жизни выросла.

В 4-томном собрании сочинений Высоцкого песня датируется 1971 годом^[2]. Первая известная фонограмма с авторским исполнением этой песни записана 22 сентября 1971 года^[9]. Стихотворение, ставшее текстом песни, посвящено «Моим друзьям — поэтам». Как указывает литературовед Владимир Новиков, за год до создания песни по 37 лет исполнилось поэтам Евгению Евтушенко (паспортный год рождения — 1933) и Андрею Вознесенскому (также родившемуся в 1933 году). По всей видимости, именно их подразумевает «укор» «нынешним», не сумевшим умереть в заданный срок^[8]. Возможно, на мысль о создании песни Высоцкого натолкнул также тот факт, что самому ему было в то время 33 года — «возраст Христа»^[10].

Черновики песни значительно отличались от окончательного варианта. В него, в частности, не вошла последняя строфа:

Варианты этой строфы, оставшиеся в черновиках, включали такие формулировки, как «Не торопи с концом», «Нет в природе точных копий», призывающие задуматься о том, неизбежен ли трагический конец^[11].

Высоцкий переписывал отдельные формулировки, добиваясь большей точности образов: так, «нужный год» превратилось в «точный срок», «под этот год» — в «под эту цифру» (неверное восприятие «фатальных дат и цифр» исключительно как лет привело позднее к легенде об ошибке, допущенной в отношении Есенина^[5]). Фаталистическое «пошёл под пистолет» было заменено на более активное, демонстрирующее осознанный выбор «шагнул под пистолет»^[12] (психолог Павел Горностай отмечает, что и другие глаголы в песне — «подгадал», «лёг» — подчёркивают активную роль самих поэтов в выборе судьбы^[13]). В окончательном варианте текста появились слова «чтоб не писал» в отношении Христа^[14], который, как подчёркивает Людмила Томенчук, «как известно, не написал ни единого слова — слова рождались из его уст»^[7]. Тема «укорачивания» творчества преобразуется в окончательном варианте в «укорачивание» самого поэта^[15]. Резче стал переход к полемике с приверженцами мистики в строфе о душе в пятках (в черновиках — «Я этот хор бездарностей нарушу», в окончательном варианте — «Терпенье, психопаты и кликуши!»), и в той же строфе Высоцкий меняет безликое «ты» на конкретное и обобщающее «поэты», а глагол «ранить» на предполагающее более глубокое проникновение «резать» («Но ты ступаешь пятками по лезвию ножа // И ранишь в кровь свою босую душу» → «Поэты ходят пятками по лезвию ножа — // И режут в кровь свои босые души»)^[16]. Тема полемики была заострена и в последней строфе, вошедшей в окончательный вариант: вместо философичного «Да, миновали пули, петли, длинные ножи, // И распинали — устно, хоть и строго…» в ней появилось новое насмешливое обращение к «приверженцам фатальных дат и цифр»^[17].

О том, как Высоцкий исполнял эту песню, рассказывает Людмила Томенчук в своей книге «Высоцкий и его песни: приподнимем занавес за краешек». Первый куплет песни исполнялся обыденным, будничным тоном, с определённой иронией в интонации (по словам Л. Томенчук, «голосом персонажа») под достаточно ровную, без скачков, мелодию, и лишь к середине четвёртой строки «Другой же в петлю слазил в „Англетере“» интонация заострялась и возрастало возбуждение. Начало второго куплета, приносящее первое конкретное имя, Томенчук характеризует как «взрыв»: голос исполнителя поднимается до крика, который спадает к последним словам Христа, возвращаясь к повседневному тону первого куплета. То, что это текст уже снова от имени не только автора, но и персонажа, подчёркивают просторечные обороты и комическое по смыслу «чтоб не писа́л». Полемика автора и персонажа обостряется интонационно к началу пятого куплета — о «нынешних» поэтах — и в особенности к шестому, где на язвительное «Слабо́ стреляться!» от персонажа автор сначала отвечает по-прежнему буднично, но во второй строке снова «взрывается»^[7].

Текст песни был впервые напечатан при жизни автора, в издании Владимира Аллоя «Песни русских бардов» (Париж, YMCA-PRESS, 1977—1978), представлявшем собой сборник из 40 аудиокассет, сопровождаемый четырьмя томами текстов. Под названием «Кто кончил жизнь трагически…» текст песни включён во второй том^[18]. Хотя, по словам самого Аллоя, Высоцкий радовался предстоящему выходу сборника, исследователь его творчества Марк Цыбульский отмечает, что собственными материалами с издателями он не делился^[19]. В советской печати стихотворение «О фатальных датах и цифрах» появилось в 1986 году, когда в октябрьском номере журнала «Дружба народов» (№ 10) была напечатана подборка стихов Высоцкого^[3]. Помимо собраний сочинений, включалось в антологии «Владимир Высоцкий. Человек. Поэт. Актёр» и «Наполним музыкой сердца» (обе — 1989 год), «Классика бардовской песни» (2009 год) и другие.

Отрывки из песни прозвучали в вышедших при жизни автора документальных фильмах «Поэт с Таганки» (Венгрия, режиссёры Андраш Козак и Отто Сабо, 1974) и «Дети улицы театров» (Австрия, режиссёр Роберт Дорнхельм, 1975)^[20]. Прижизненная запись исполнения песни (1972 год) вошла в серию выпущенных в 1987—1992 годах фирмой «Мелодия» виниловых альбомов «На концертах Владимира Высоцкого»: она включена в пятый диск серии, «Мир вашему дому», под названием «О поэтах и кликушах»^[21]. В дальнейшем в различные аудиосборники и концертные альбомы Высоцкого включались записи этой песни, сделанные с 1972 по 1980 год. Во Франции песня в записи 1977 года включена лейблом Le Chant Du Monde^[фр.] в двойной альбом Le Vol Arrêté («Прерванный полёт») под названием Les Poètes (издание на виниле в 1981 году, переиздание на компакт-диске в 2010 году)^[22]. Эта песня стала одним из двух произведений Высоцкого, включённых в тройной альбом-сборник 1995 года Éternelle Russie («Русь Вечная») лейбла Sélection^[23]. В 1983 году отрывок из песни в авторском исполнении прозвучал в выпуске «Русские здесь» (англ. The Russians Are Here) американской телевизионной передачи Frontline^[англ.] («Передняя линия»)^[24].

В 1988 году фирма «Мелодия» выпустила двойной альбом «Владимир Высоцкий — …Хоть немного ещё постою на краю…», в который вошли записи песен и стихотворений Высоцкого в исполнении известных актёров театра на Таганке. Во второй диск альбома в исполнении Всеволода Абдулова вошёл текст песни под названием «Поэтам и прочим, но больше поэтам»^[25]. В Китае стихотворный текст «О фатальных датах и цифрах» был опубликован в переводе Ху Сюесина в 2000 году^[26]. Хронологически первый перевод текста песни на немецкий язык включён в книгу австрийского филолога-русиста Генриха Пфандля «Охота на волков»^[27]. Немецкий поэт и исполнитель Райнхольд Андерт^[нем.] включал собственный перевод песни в свои концерты^[28]. В переложении на венгерский язык песню исполнял блюзовый музыкант Ласло Фёлдеш^[венг.] (более известный под творческим псевдонимом Хобо) — автор двух альбомов перепетых текстов Высоцкого^[29].

Критики и литературоведы, исследующие творчество Высоцкого, сходятся во мнении, что песня «О фатальных датах и цифрах» представляет собой своеобразный диалог, с одной стороны которого — автор, а с другой — «персонаж»^[7] или «маска»^[10], формирующая тему «фатальных» чисел и примеряющая их на современников поэта. Расхождение начинается в вопросе о том, кому приписывать те или иные «реплики» в этом диалоге.

Для Владимира Новикова песня распадается на две части — тезис о необходимости трагической гибели и антитезис о возможности внешне спокойно прожить жизнь, «нося страдание в душе». Первая часть написана от имени персонажа, а вторая от имени самого поэта; последняя строфа — «синтез», не вошедшая в окончательный вариант, решала бы спор в пользу автора, и, по мнению Новикова, именно поэтому Высоцкий отказался от неё, не желая претендовать на истину в последней инстанции и единолично закрывать философский спор. Новиков считает это проявлением «кантианства» Высоцкого, которому ближе представление о двух философски равноправных точках зрения, чем гегелевские идеи диалектики и синтеза^[8]. В монографии «Владимир Высоцкий: Мир и Слово» Андрей Скобелев и Сергей Шаулов также пишут о противостоянии автора и маски, которое в репликах «Слабо стреляться?» — «Терпенье, психопаты!» достигает своего апогея и только в последнем куплете приходит к ироничному «примирению», когда Высоцкий успокаивает своих оппонентов — трагический конец не отменён, но лишь «отодвинут на время»^[10].

Другие исследователи идею о чётком разделении текста отвергают. Людмила Томенчук в своём анализе исполнения песни несколько раз демонстрирует переход нити повествования от персонажа к автору и наоборот; в её трактовке их позиции не являются взаимоисключающими, автор где-то соглашается с персонажем, а где-то его дополняет и уточняет, их взгляды соотносятся не как ложь и истина, а как многомерное и одномерное — зауженное и в силу этого искажённое — восприятие реальности. Некоторые фразы в песне трудно отнести к нарративам только персонажа или только автора^[7]. Выступает против излишне буквального понимания «двухголосости» Высоцкого и В. Чулков в своей критической статье, посвящённой вышедшим в начале 1990-х годов книгам о творчестве Высоцкого; согласно Чулкову, песня «представляет собой арену взаимодействия, взаимоперетекания разных позиций, разных взглядов, когда в „чужом“ обнаруживается „своё“, а „своё“ оформляется в соприкосновении с „чужим“»^[30]. Среди исследователей, не делящих текст песни между автором и персонажем — болгарский русист Ирина Захариева, по мнению которой и сам Высоцкий противопоставляет «неистовых» поэтов — таких, как Есенин — поэтам «благоразумным», склонным к компромиссам с совестью, к которым она относит Евтушенко и Вознесенского. По мнению Захариевой, Высоцкий иронизирует в своей песне над этими внешне «скандальными» поэтами, продолжавшими печататься независимо от обстоятельств^[31].

Другая тема, в которой наблюдается одновременно единодушие (в узнавании) и противостояние критиков — это подбор знаковых личностей для создания темы неотвратимости судьбы. Если 37 — это «главная цифра» (по определению Скобелева и Шаулова), и перечень поэтов, чья смерть с ней связана, велик (Высоцкий называет далеко не всех^[10], хотя для Пушкина это скорей календарный год, чем год жизни — ему исполнилось 37 лет за восемь месяцев до смерти^[5]), то с другими числами ситуация неоднозначна. Так, споры вызывала строчка «Другой же — в петлю слазил в „Англетере“», по описанию соответствующая Есенину. При буквальном прочтении текста как «на 26-м году жизни» или «в 26 лет» неминуемо задавался вопрос — как Высоцкий мог настолько ошибиться, ведь Есенин, родившийся в 1895 году, покончил с собой 30 лет спустя? Андрей Крылов предлагает иную трактовку — самоубийство Есенина 28 декабря 1925 года было совершено «накануне Нового года, номер которого кончается… на цифре 26»^[5]. В монографии Скобелева и Шаулова указывается на «совпадение возраста Лермонтова с возрастом XX века в момент гибели Есенина» как на пример «кабалистической» логики маски, согласно которой судьба «достанет» поэта в нужный ей срок в непредсказуемой для жертвы форме^[10].

Необычным кажется и выбор Христа для возраста самого Высоцкого — 33 года. Казалось бы, пишут Скобелев и Шаулов, и к этому числу можно «подобрать поэтов», но только специальным поиском, а возраст Христа на поверхности^[10] — Новиков проводит параллель с одним из персонажей Набокова, для которого вступление в этот возраст стало болезненным по причине такой же ассоциации^[8]. Необычно лишь занесение Христа в список поэтов, игра со словом «сотворил», одним из значений которого, подчёркиваемым следующим глаголом «писал», является именно художественное творчество, а другим — божественное творение^[14]. Однако, как отмечает польский литературовед Бартош Осевич, образ Христа-поэта для Высоцкого привычен, появляясь также в цикле 1972 года «Мой Гамлет» и перекликаясь с образом в стихотворении Пастернака «Гамлет» («Гул затих. Я вышел на подмостки…»); Осевич подчёркивает, что это стихотворение включено эпиграфом в спектакль театра на Таганке «Гамлет», игравшийся с Высоцким в заглавной роли именно с ноября 1971 года^[32].

Споры вызывает образ «босых душ», связанный с развитием тем устойчивых выражений «душа в пятках» и «ходить по лезвию». Кандидат филологических наук Наталья Закурдаева определяет этот образ как вносящую свой вклад в «стереосмысл» текста Высоцкого «диссипативную структуру» — «когерентное взаимодействие языковых единиц, в результате которого рождается новый смысл», отличный от простого результата сложения смысла лексем^[33]. В силу новизны получившегося смысла его трактовка различными исследователями неоднозначна. Театровед Н. А. Крымова видит в нём метафору повседневного состояния ранимой души поэта: «Люди ходят просто по земле — „поэты ходят пятками по лезвию ножа“»; ей вторит современный литературовед А. А. Забияко, говорящая об «обостренной, почти болезненной отзывчивости…» поэтического восприятия. Принципиально иную трактовку предлагает Томенчук; согласно ей, автор повторяет обвинение в трусости, брошенное персонажем: души поэты режут именно потому, что те действительно ушли в пятки. Однако, несмотря на страх, поэты продолжают идти по своему тяжкому пути — по лезвию ножа^[7]. Ирина Захариева рассматривает данный образ как перекликающийся с есенинскими строками из «Персидских мотивов»^[31]:

Вскоре после смерти Высоцкого, в августе 1980 года, в одном из стихотворений его памяти Эрлена Лурье напрямую использовала песню «О фатальных датах и цифрах» как ритмическую и смысловую основу, подставив самого Высоцкого в намеченный им ряд роковых сроков:

Стихотворение Лурье было включено в вышедшую в 1982 году в самиздате книгу Анатолия Сидорченко «Прометей свободной песни». По воспоминаниям самой Лурье, фотографию Высоцкого, на обратной стороне которой размещались его последнее стихотворение и «всего пяток прибавил Бог…» (без подписи автора) продавали в поездах^[34] (это стихотворение также до настоящего времени приписывается Валентину Гафту^[35]).

«О фатальных датах и цифрах» называют в числе произведений Высоцкого, оказавших влияние на поэзию русского рока. Так, формулировка «лезу в петлю в Англетере» фигурирует в «Иногда я Моцарт…» Юрия Шевчука^[36]; а Александр Башлачёв полемизирует с пониманием Высоцким концепции отмеренной поэту жизни в своём «Триптихе», написанном на одном из переломных рубежей — в 26 лет^[37], и в балладе «На жизнь поэтов»^[38].

Филолог Анатолий Кулагин, исследователь творчества Высоцкого, начиная с учебного 1989/90 года вёл спецкурс «В. С. Высоцкий и русская литература» на филологическом факультете Коломенского педагогического института. Кулагин указывал, что в начале первой, вводной лекции курса давал студентам прослушать и затем комментировал песню «О фатальных датах и цифрах», что позволяло с самого начала рассматривать Высоцкого как часть русской литературы^[39].

• Высоцкий В. Собрание сочинений в пяти томах. Том 2. Стихи и песни. 1968—1972 / Сост. и коммент. С. Жильцова. — Тула: Тулица, 1995. — Т. 2. — 542 с. — ISBN 5-86152-004-6.

• Владимир Высоцкий — О фатальных датах и цифрах на YouTube
• Закурдаева Н. В. Рождение стереосмысла в песнях В. С. Высоцкого // Высоцковедение и высоцковидение. 2013-2014. Сборник статей / В. П. Изотов. — Орёл : Орловский государственный университет, 2014. — С. 65—74.
• Скобелев А. В., Шаулов С. М. «О фатальных датах и цифрах» // Владимир Высоцкий: Мир и Слово. — 2-е изд., испр. и доп. — Уфа: БГПУ, 2001.