Казанцев, Александр Петрович

Родился 2 сентября 1906 года в Акмолинске.

С 1922 жил в Томске. В 1930 году окончил Сибирский технологический институт. Вёл колонку «Шахматы» в томской газете «Красное знамя»^[3].

В январе 1930 года отправился на Белорецкий металлургический завод, где сразу стал главным механиком металлургического комбината. «Именно там, на любимом заводе, была пройдена мной настоящая инженерная школа»^[4].

В 1939 году был главным инженером промышленного отдела советского павильона на Всемирной выставке в Нью-Йорке. Об этой выставке он написал свой первый очерк (опубликован в журнале «Новый мир», 1939, № 12).

Участник Великой Отечественной войны. Прошёл путь от рядового до полковника, изобрёл танкетку, управляемую по проводам, использовавшуюся при прорыве блокады Ленинграда (на Поклонной горе, в музее Великой Отечественной войны, представлен её экземпляр). В 1941 был военным инженером 39-го запасного сапёрного батальона, командиром батальона в/ч 5328, главным инженером завода, сотрудником НИИ № 627 (ВНИИЭМ). С 1942 года — начальник особой опергруппы Главного военно-инженерного управления армии при заместителе командующего Крымским фронтом. Испытывал новую технику. С 1945 был уполномоченным Государственного комитета обороны при 26-й армии 3-го Украинского фронта — демонтировал в Австрии заводы и в рамках репараций направлял их в СССР.

В фантастике дебютировал в 1936 году, заняв первое место на конкурсе киносценариев с написанным вместе с директором Ленинградского Дома учёных И. С. Шапиро сценарием фантастического фильма «Аренида», который позже стал сюжетной основой романа «Пылающий остров».

Публикация романа (в 1940—1941 годах его печатала с продолжением газета «Пионерская правда») стала началом 60-летней литературной карьеры Александра Казанцева.

Уже в 1941 году появляется в печати фрагмент его романа «Арктический мост» (полностью опубликован в 1946 году; переработан в 1985 году в роман «Мост дружбы»), в 1952 году издаётся «Мол „Северный“» (переработан в 1956 году в роман «Полярная мечта», а в 1970 году — в роман «Подводное солнце»), а в 1964 году — роман «Льды возвращаются».

Казанцев очень точно и совершенно буквально воспринял эстетические и идеологические установки своего времени, и его романы идеально соответствовали «линии партии»^{[источник не указан 2708 дней]}.

Повесть «Планета бурь» (1959, другое название — «Внуки Марса») была экранизирована Павлом Клушанцевым в 1962 году под тем же названием. Этот фильм оказал значительное влияние на отечественную и мировую кинофантастику. Право на его прокат приобрели 28 стран^[5].

После выхода в свет революционной «Туманности Андромеды» Ивана Ефремова в советской фантастической литературе происходили серьёзные изменения^{[какие?][6]}, которые Казанцев чувствовал, но эстетически и идеологически принять их не мог, а потому занял позицию активного консерватизма^[что?], которой последовательно придерживался всю оставшуюся жизнь. В конце 1970-х — начале 1980-х годов Казанцев был фактически одним из рецензентов Государственного комитета РСФСР по делам издательств (Роскомиздат) в области фантастических произведений^[7].

По инициативе Казанцева общемосковское собрание писателей 31 октября 1958 года приняло жёсткую формулировку резолюции, осуждающей Бориса Пастернака: «Тут в форме вопроса стоит: „кому он нужен?“ Мне кажется, что надо сказать, что он нам не нужен, и мы должны просить правительство, чтобы был сделан вывод»^[8].

Александр Петрович был единственным из писателей, активно выступившим в защиту памяти Ивана Ефремова после обысков, которые через полгода после смерти писателя провёл в его квартире КГБ^[9][10].

Казанцев проявлял большой интерес к загадкам науки и трактовал их по-своему. Он опубликовал ряд статей, эссе и художественных произведений, посвящённых загадке Тунгусского метеорита («Взрыв», «Гость из космоса», «Тунгусская катастрофа: 60 лет догадок и споров»). В них писатель высказывал версию, что метеорит на самом деле был кораблём инопланетных пришельцев, который взорвался при посадке. Казанцев указывал на сходства ядерного взрыва в Хиросиме и взрыва метеорита, что, по его мнению, свидетельствовало в пользу искусственной природы этого тела.

Впервые Казанцев высказал эту гипотезу в декабре 1945 года на собрании московских писателей, а в 1946 году обнародовал её в журнале «Вокруг света» в форме фантастического рассказа «Взрыв». Хотя изначально Казанцев подал свою идею в публичном поле как «фантастическую», в действительности им была проведена серьёзная исследовательская работа^[11]; он обращал внимание на область неповаленного леса в самом центре падения Тунгусского метеорита, консультировался по вопросам ядерных реакций с известными физиками, академиками Львом Ландау и Игорем Таммом, учитывал результаты экспедиции первого исследователя Тунгусского тела Леонида Кулика, сравнивал сейсмограммы тунгусской катастрофы и атомных взрывов в Японии: «Они оказались похожими, как близнецы»^[12].

По словам кандидата технических наук Николая Дорожкина, гипотеза Казанцева о крушении инопланетного корабля заинтересовала многих учёных, в том числе Сергея Королёва, который отправил в Тунгусскую тайгу группу своих сотрудников и выделил для поисков обломков инопланетного корабля вертолёт. В состав экспедиции входил лётчик—космонавт, доктор физико—математических наук Георгий Гречко. По его воспоминаниям, узнав о безрезультатности экспедиции, Королёв сказал: «А все-таки жаль, что вы ничего не нашли…»^[13].В район падения Тунгусского тела потянулись десятки исследовательских экспедиций^[14].

В числе учёных, активно поддержавших гипотезу Казанцева был математик и астроном, доцент МАИ Феликс Зигель. На основе рассказа «Взрыв» он начал выступать с публичными лекциями в Московском планетарии, посвящёнными техногенному характеру Тунгусской катастрофы^[11].

Алексей Золотов, научный сотрудник Волго-уральского филиала Всесоюзного НИИ геофизики, ознакомившись с рассказом Казанцева «Гость из космоса», организовал ряд экспедиций в район Подкаменной Тунгуски^[15]. После официального обращения Президента Академии наук СССР М. В. Келдыша на имя министра геологии СССР П. Я. Антропова изыскания группы Золотова были включены в государственную программу научно —исследовательских работ^[16]. А. В. Золотов оформил результаты, полученные на месте Тунгусского взрыва, в виде диссертации на соискание степени кандидата физико—математических наук по специальности «Экспериментальная физика».

Не меньший резонанс, чем «Взрыв», вызвала вышедшая в 1963 году книга Казанцева «Гости из космоса». В этом сборнике статей и рассказов излагаются сведения о предметах, позже получивших наименование «неуместные артефакты» — древних сооружениях, археологических находках, происхождение которых, по мнению Казанцева, не поддавалось доказательному объяснению. Это Баальбекская веранда в Ливане, сложенная из тысячетонных каменных блоков, мегалитические сооружения в Боливии и Перу, гигантские геоглифы пустыни Наска, Зальцбургский параллелепипед и многие другие древние артефакты. Описывая их, а также старинные легенды и археологические находки, автор развивал гипотезу о палеоконтакте — посещении Земли в древности инопланетянами. Он писал на эту тему статьи и эссе.

Гипотеза Казанцева нашла отклик в рядах исследователей космоса, в печати стала появляться новая информация об аналогичных находках. Выдвижение этой теории совпало с публикацией сообщений о летающих тарелках.

Казанцев считается одним из пионеров советской уфологии^[17]. Ему принадлежит термин «инопланетяне».

Возвращение Казанцева к активной литературной работе состоялось в начале 1970-х годов. В этот период им написаны романы «Сильнее времени» (1973), «Фаэты» (1974), «Купол Надежды» (1980), которые по-прежнему были строго выдержаны с идеологической точки зрения^[18]. В это время выходят несколько собраний сочинений Казанцева, а сам он становится одним из активных «моторов» так называемой «молодогвардейской» школы фантастики.

В 1981 году Казанцев опубликовал автобиографию «Пунктир воспоминаний»^[4] — характерный документ, по которому можно составить представление, какую роль отводил себе писатель в истории науки и литературы. В том же году за вклад в развитие фантастики Казанцев был удостоен премии «Аэлита».

В этой автобиографии сказано, что Казанцев организовывал встречу московских писателей с физиком Нильсом Бором^[19]. В той же автобиографии писатель утверждал о большом влиянии на него идей Циолковского о непременном расселении разума во Вселенной^[20].

Иллюстратором многих произведений Казанцева был московский художник Виталий Лукьянец. Большинство поздних изданий проиллюстрировал художник Ю. Г. Макаров.

В 1980-х годах Казанцев издаёт романы о Пьере Ферма («Острее шпаги», 1984) и о Сирано де Бержераке («Клокочущая пустота», 1986), где пытается соединить свои обычные фантастические идеи с антуражем «мушкетёрского» исторического романа. Произведения следующих лет вполне укладываются в уже освоенные им темы — это трилогия коммунистических утопий «Тайна нуля», «Донкихоты Вселенной» и «Спустя тысячелетие» (переизданы в 1997 году), дилогия «Иномиры» (1997) и историко-фантастическая дилогия «Звезда Нострадамуса» (2000). В 2001 году был издан также фантастико-автобиографический роман «Фантаст», написанный в соавторстве с сыном Никитой Казанце��ым.

В 1990-х годах Казанцев участвовал в создании организации «Космопоиск»^[21][22].

При издании романа «Фантаст» некоторые издательства, такие как «Современник», самовольно вносили свои правки в мемуары писателя (к примеру, корректор Серганова назвала предателем молодогвардейца Олега Кошевого, тогда как им был Г. Почепцов), из-за чего Казанцев перенёс инфаркт.

93-летний писатель говорил в 1999 году^[23]:

Я был и остаюсь коммунистом, голосую только за КПРФ — она не испугалась угроз и запретов, её руководители не кинулись делить народную собственность, не крали, не строили дворцов… <…> Всякая власть, сосредоточенная на деньгах, есть смерть. <…> Победа труда неизбежна. Кто скажет другое — солжёт.

Казанцев умер на 97-м году жизни 13 сентября 2002 года на своей даче в Переделкино. Похоронен в Москве на Введенском кладбище (25-й уч.).

Награждён орденами Отечественной войны, Красной Звезды, Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, «Знак Почёта», медалями^[24].

А. П. Казанцев был известен также как шахматный композитор. С 1926 года опубликовал 70 этюдов, многие из которых отмечены на конкурсах (8 первых призов). Участник пяти личных чемпионатов СССР. Мастер спорта СССР (1955^[25]).

С 1956 года — международный арбитр по шахматной композиции, с 1975 года — международный мастер. С 1951 по 1965 год был председателем комиссии по шахматной композиции Шахматной федерации СССР. В книге «Дар Каиссы»^[26] соединены фантастические рассказы и шахматные этюды автора.

Ниже приведён один из наиболее известных этюдов Казанцева.

Решение. 1.d6! Кb5 2.de Крe5 3.е8К! Сh8 4.h7 a3 5.Крg8 Кр: e6 6.Кр: h8 Крf7! 7.Кd6+! Крf8 8.К:b5 a2 9.Кd4! a1Л! 10.Кe6+ Крf7 11.Кd8+ Крg6! 12.Крg8 Лa8 13.h8К+! Крh5 14.Кhf7 ничья. По сравнению с начальной позицией произошла полная смена фигур.
Дополнительный вариант: 1…Кc4 2.de Крe5 3.е8К! Сh8 4.h7 a3 5.Крg8 Кр: e6 6.Кр: h8 Крf7! 7.Кd6+! Крf8 8.К:c4 a2 9.Кe5! a1Л! 10.Кd7+ Крf7 11.Кe5+ Крf6 12.Кd7+ и вечный шах.

Политолог Ю. С. Черняховская отмечала, что литературное творчество Казанцева чрезвычайно слабо изучено, например, ему не посвящено ни одного специального диссертационного исследования. Мало представлены тексты Казанцева и в творчестве критиков-фантастоведов, как советского, так и постсоветского периода. В лучшем случае, его фамилия упоминается в ряду типичных писателей-фантастов и утопистов «оттепельной» и «застойной» эпох. Соответственно, крайне фрагментарно и критическое освещение творчества Казанцева^[27]. Отчасти, это объяснялось его ортодоксальными марксистско-ленинскими взглядами, позволявшими бороться с литературными конкурентами^[28], а также нескрываемыми симпатиями к псевдоисторическим фантазиям и близостью к так называемой «Школе Ефремова» в издательстве «Молодая гвардия»^[29]. Черняховская выделяла в советской фантастике три художественно-философских течения «научно-технического романтизма», знаковыми представителями которых являлись братья Стругацкие (социально-политический сциентизм), А. П. Казанцев (гуманистический технократизм), И. А. Ефремов (антропологический оптимизм)^[30].

Аркадий Стругацкий в интервью «Группе „Людены“» 1990 года назвал Казанцева «вождём» советской фантастики^[31].

Творческая манера Казанцева предполагала последовательную доработку своих произведений по мере получения новых научных данных или изменений авторских взглядов. По словам Константина Трунина, писательская манера была «построена на интерактиве»: произведения Казанцев предпочитал публиковать отдельными главами, из-за чего повествование часто становилось «лоскутным». Первоначальная идея иногда тонула в потоке авторской фантазии^[32]. К тематике космических полётов Казанцев обратился в конце 1950-х годов, после общения с представителями советской ракетной программы и отряда космонавтов^[33].

Черняховская в своём докторском исследовании попыталась доказать, что вслед за Иваном Ефремовым, Казанцев в 1960-е годы пришёл к вопросу о метакультуре, без объединения человечества в которой научно-технический прогресс обратится в свою противоположность, и обернётся глобальным разрушением^[34].

Журналист Антон Первушин отмечал, что Казанцев конкретизировал в повести «Планета бурь» свою концепцию палеоконтакта. В повести (в главе «Внуки Марса») она формулировалась так: Марс некогда был населён разумными существами; полмиллиона лет назад они открыли межпланетную навигацию, построили колонию на Венере и, вероятно, посещали Землю; возможно, они наши «прародители». Дополнительные аргументы были восприняты писателем из материалов доктора физико—математических наук Матеста Агреста, утверждавшего, что тектиты, Баальбекская веранда и другие объекты являются свидетельствами посещения Земли инопланетянами в древности. Казанцев написал предисловие к большой статье Агреста «Космонавты древности»^[35].

Казанцев разделял гипотезу астронома Ф. Ю. Зигеля о том, что Марс, Луна и гипотетическая планета Фаэтон составляли трёхпланетную систему, вращавшуюся вокруг Солнца по общей орбите. Катастрофа Фаэтона привела к перемещению Марса и Луны, в ходе которого Луна потеряла всю атмосферу, а затем была захвачена Землёй, пройдя в опасной близости от неё^[36]. Данная гипотеза в той или степени присутствовала в нескольких романах писателя и почти в двадцати его статьях. Журналист, популяризатор науки Антон Первушин откровенно называл переусложнённую конструкцию Казанцева — Зигеля «странной»^[37]. Роман Казанцева «Фаэты» был вписан в большой ряд паранаучных теорий писателя, которые были популярны в среде интеллигенции и оказали существенное воздействие на развитие советской организации науки. По мнению историка советской фантастики В. В. Комиссарова, в области изучения Тунгусского метеорита вклад Казанцева был позитивным, а не негативным, что являлось единственным в своём роде примером^[38].

Литературовед Леонид Геллер называл Казанцева «типичным советским утопистом»^[39], темы и ситуации в романах которого были стереотипными ещё в 1950-е годы^[40], и критиковал его излюбленную идею о палеоконтакте с позиций научной эпистемологии. Материалистическая теория появления человека предусматривает модель сознания как сложного самопрограммируемого и самонастраиваемого устройства, автомата. Самым сложным является вопрос о возникновении мышления, поскольку «программируется» этот автомат извне. Гипотеза о внеземном происхождении человечества Казанцева ничего не решает и не объясняет, ибо отодвигает решение данного вопроса^[41].

Писатель, главный редактор журнала «Техника — молодёжи» Василий Захарченко называл Казанцева одним из основоположников жанра советской научной фантастики и русским пророком от фантастики. По мнению Захарченко значительная заслуга Казанцева в привлечении внимания к Тунгусской тайне — рассказ «Взрыв», появившийся в печати в 1946 году, разбудил воображение не только юношества, но и маститых учёных. «Десятки добровольцев, объединившись в научные отряды, углубились в дебри Подкаменной Тунгуски — в район космической катастрофы». И хотя ни одного обломка корабля инопланетян не нашли, энтузиасты, продолжали свой романтический поиск, «а учёные писали книги и монографии на тему тунгусского дива, защищали диссертации, получали учёные звания». Будучи «генератором идей» Казанцев «предвосхитил космический век своей фантазией, опиравшейся на научное предвидение, словно предсказывая пору великих космических свершений»^[42].

• Казанцев придумал и ввёл в русский язык более 100 новых слов, среди них, например, инопланетяне и (по одной из версий) вертолёт^[43].
• Казанцев — один из двух прототипов Амвросия Амбруазовича Выбегалло, персонажа повести Аркадия и Бориса Стругацких «Сказка о Тройке». Другим и главным прототипом был Трофим Денисович Лысенко^[44].

• Александр Казанцев. Собрание сочинений
• Могилы знаменитостей
• Композиции Александра Казанцева на PDB-сервере