Альберт Виктор, герцог Кларенс

Виктор Альберт родился 8 января 1864 года в резиденции королевской семьи Фрогмор-хаус в Виндзоре и был старшим из шестерых детей Эдуарда, принца Уэльского, и его супруги Александры Датской. Мальчик, появившийся на свет на два месяца раньше срока, по воле его царственной бабушки королевы Виктории был назван Альбертом Виктором — в честь самой Виктории и её покойного супруга принца Альберта^{[3][k 2]}, однако в семье с подачи родителей он был известен под прозвищем «Эдди». Тот факт, что мальчику уже выбрала имя королева Виктория, стал сюрпризом для его матери принцессы Александры: она узнала об этом от своей фрейлины, которая, в свою очередь, услышала новость из уст шестилетней дочери королевы — принцессы Беатрисы. Тем не менее, молодая принцесса Уэльская не стала перечить свекрови^[4].

Принц был окрещён 19 марта 1864 года под именами «Альберт Виктор Кристиан Эдуард» (эти имена также были выбраны королевой Викторией^[5]) в частной капелле Букингемского дворца под руководством архиепископа Кентерберийского Чарльза Лонгли; восприемниками при крещении стали королева Виктория, её дядя король Бельгии Леопольд I, дед маленького принца по материнской линии король Дании Кристиан IX (которого представлял брат Иоганн Зондербург-Глюксбургский), мать Кристиана IX Луиза, вдовствующая герцогиня Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургская (которую представляла Августа, герцогиня Кембриджская), герцогиня Саксен-Кобург-Готская Александрина (которую представляла герцогиня Мекленбург-Стрелицкая Августа Каролина), прадед принца по материнской линии Вильгельм, ландграф Гессен-Кассельский (которого представлял Георг, герцог Кембриджский), тётка принца по отцу прусская кронпринцесса Виктория (которую представляла сестра Елена, принцесса Шлезвиг-Гольштейнская) и дядя принца по отцу Альфред, герцог Эдинбургский^[6]. Королева Виктория позднее писала дочери, прусской кронпринцессе Виктории, что «бедный ребёнок ревел всю церемонию, чего ни один из вас не делал»^[7].

Несмотря на то, что мальчик появился на свет раньше срока и весил чуть меньше четырёх фунтов (меньше двух килограммов), он был сильным и здоровым ребёнком^[8]. Первые месяцы жизни Эдди прошли в окружении многочисленных слуг, придворных и младших представителей королевской семьи, преисполненных энтузиазма и говоривших на разных языках. В этот период принц и принцесса Уэльские с сыном путешествовали между королевскими резиденциями в сопровождении своих секретарей, нянек для Эдди и его лакея Чарльза Фуллера, который был приставлен к принцу, едва тому исполнилось две недели^[9]. Затем родители принца на время осели в своей лондонской резиденции — Мальборо-хаус. Королева продолжала влиять на жизнь своего маленького внука: через несколько месяцев после рождения Эдди была заменена медсестра миссис Кларк, которую выбрала Александра; новая медсестра — миссис Блэкбёрн — была выбрана лично Викторией. Тем не менее, миссис Блэкбёрн удалось найти общий язык с принцессой Уэльской, и в некоторых вопросах она даже стала противницей королевы. Миссис Блэкбёрн наблюдала за всеми детьми Уэльской четы, но именно Эдди был её любимцем^[10].

Принцесса Александра, выросшая в тёплой и счастливой семейной атмосфере, по натуре своей была расположена к материнству и потому старалась уделять своим детям, в частности Эдди, как можно больше времени; так, с Эдди началась традиция, по которой Александра надевала фланелевый фартук и сама купала детей, а потом наблюдала за ними спящими^[11][12]. По настоянию Александры, когда Эдди не было и года, он вместе с родителями провёл несколько недель в Дании; эта поездка очень огорчила королеву, которая считала, что принц, являвшийся предполагаемым наследником престола, таким образом мог попасть в руки врага^[11].

Когда Эдди было около полутора лет, родился его брат Георг; в отличие от старшего принца, как отмечала королева Виктория в письме к дяде Леопольду, Георг был крупнее и красивее Эдди^[13]. Принцы воспитывались вместе, однако образование обоих в этот период было весьма нерегулярным и неорганизованным: их воспитанием занимались постоянно сменявшиеся немецкие и французские няни; знание этих двух языков было естественно для принцев, однако в первые годы они были фактически единственными знаниями, которыми они овладели в совершенстве. Будучи детьми, принцы проживали в одной комнате. Сезон с весны и до середины лета они проводили в лондонской резиденции родителей; затем, две недели на острове Уайт, где проходила регата; охотничий сезон — в Шотландии, а зиму, в основном, в Сандригеме^[14]. С возрастом Эдди стал всё больше внешне походить на мать: он был высок, строен и имел длинную шею; кроме того, стали появляться слухи, хоть и необоснованные^{[k 3]}, что мальчик страдает проблемами со слухом, унаследованными от матери^[16].

Поскольку Эдди был близок по возрасту с младшим братом Георгом, принцы обучались вместе. В 1871 году королева назначила наставником принцев Джона Нила Далтона^[англ.]; строгая программа обучения предусматривала, помимо изучения наук, игры и военные тренировки^[17]. Далтон отмечал, что, в отличие от брата, Эдди чрезвычайно рассеян и имеет скромные способности к обучению ввиду «аномально спящего» ума мальчика^[18]. Хотя принц весьма успешно освоил датский язык, в остальных языках и предметах прогресс был весьма незначительным^[19][20]. Проблемы с обучением Эдди объяснялись по-разному: учителя считали его просто невнимательным и ленивым; секретарь королевы Генри Понсонби связывал эти проблемы с проблемами со слухом; существовала версия о том, что мальчик страдает слабыми эпилептическими припадками; также причиной проблем в обучении называли недоношенность принца^[21][22]. Однако леди Джеральдин Сомерсет просто считала уроки Далтона настолько скучными, что принц не усваивал материал^[23].

Поскольку Эдди сильно отставал от брата в обучении, принц Уэльский стал рассматривать вариант раздельного обучения сыновей, однако Далтон отговорил его, объяснив, что «принц Альберт Виктор сможет получить стимул к обучению в присутствии брата»^[24]. В 1877 году мальчики были отправлены на учебный корабль королевского военно-морского флота HMS Britannia. Принцы успели отучиться на корабле всего два месяца, когда Эдди заболел брюшным тифом. Лечением принца занимался сэр Уильям Галл^{[англ.][25][26]}; рядом с мальчиком также оставался Далтон, оказавшийся на корабле в качестве капеллана принцев. В 1879 году, после длительного обсуждения между королевой, Уэльской четой, их домочадцами и правительством, братья были отправлены в качестве кадетов военно-морского флота на борту HMS Bacchante^[англ.] в трёхгодичное путешествие^[27]. На борту HMS Bacchante в день своего шестнадцатилетия Эдди получил звание мичмана^[28]. Принцы в сопровождении наставника совершили поездку по Британской империи, посетили Америку, Фолклендские острова, Южную Африку, Австралию, Фиджи, Дальний Восток, Сингапур, Цейлон, Аден, Египет^[англ.], Святую землю и Грецию. Во время пребывания в Японии братья сделали татуировки^[29]. Ко времени возвращения в Великобританию Эдди уже исполнилось восемнадцать^[30][31].

В 1883 году братья стали обучаться раздельно: Георг остался во флоте, а Эдди поступил в кембриджский Тринити-колледж^[32][33]. Перед тем, как отправиться в колледж в сопровождении Далтона, французского инструктора месье Хуа и нового репетитора-компаньона Джеймса Кеннета Стивена, принц остановился в одном из коттеджей в Сандригеме, где прошёл ускоренную подготовку к обучению^[34][35]. Некоторые биографы считают, что Стивен был женоненавистником (хотя этот факт ставится под сомнение^[36]) и, возможно, имел чрезмерную эмоциональную привязанность к принцу, но были ли его чувства откровенно гомосексуальными не ясно^[37]. Первоначально по поводу занятий с Эдди Стивен был настроен оптимистично, однако к тому времени, когда принц отправился в колледж, пришёл к следующему выводу: «я не думаю, что он может извлечь много полезного из посещения лекций в Кембридже… он вряд ли знает значение слова читать»^[38].

В начале нового семестра в октябре Эдди, Далтон и лейтенант Хендерсон с HMS Bacchante поселились в Невиллс-корт^[англ.], где, как правило, селили преподавателей, а не студентов. Принц не проявлял особого интереса к учёбе; кроме того, он был освобождён от экзаменов и не участвовал в студенческой жизни^[39]. В колледже Эдди был представлен Оскару Браунингу^[англ.] — знаменитому кембриджскому преподавателю, который давал приёмы и выбирал себе «любимчиков из числа тех старшекурсников, которые отличались красотой и привлекательностью»^[40]; также принц подружился с крестником Далтона Альфредом Даунингом Фриппом^[англ.], который позднее стал его врачом и королевским хирургом. Неизвестно, был ли у Эдди сексуальный опыт в Кембридже, но партнёры обоих полов были доступны ему^[41]. В августе 1884 года он провёл некоторое время в Гейдельбергском университете, где изучал немецкий язык, а затем вернулся в Кембридж^[39]. Окончательно оставив Кембридж в 1885 году, где он уже служил курсантом 2-го батальона Кембриджского университета, принц стал офицером 10-го королевского гусарского полка^{[англ.][42]}. В 1888 году он был удостоен почётной степени университета^[43].

Один из инструкторов принца отмечал, что он научился слушать, но не читать или писать, и имел трудности с запоминанием информации^[44][45][46]. Двоюродный дед Эдди, Георг, герцог Кембриджский, был ещё более нелестного мнения о принце и называл его «заядлым и неисправимым растяпой»^[47]. Сестра герцога принцесса Августа Каролина Кембриджская также пренебрежительно отзывалась о принце, говоря, что он — «не бог весть что» (фр. si peu de chose)^[48].

Большую часть времени, проведённого на посту офицера в Олдершоте, Эдди тратил на тренировки, которые он не любил, хотя ему очень нравилось играть в поло^[49]. Он сдал экзамены, а в марте 1887 года был переведён в Хаунслоу^[англ.], где дослужился до звания капитана. Он стал чаще публично выступать, посетил Ирландию и Гибралтар, а также открыл подвесной мост Хаммерсмит^[50]. О личной жизни принца позднее вспоминал его друг детства: он говорил, что жизнь его в этом плане была однообразной, а «его братья-офицеры заявили, что они хотели бы сделать из него светского человека. В этом [военном] мире он отказался начинать [личную жизнь]»^[51]. Несмотря на воспоминания друга и сослуживца, известно, что в письмах от 1885 и 1886 годов Эдди писал своему врачу в Олдершоте (упоминаемому в письмах только как «Рош»), что он принимал лекарства от glete — этим термином в те времена обозначали гонорею^[52].

В июле 1889 года лондонская полиция обнаружила мужской бордель под управлением Чарльза Хэммонда на Кливленд-стрит^[англ.]. На допросе в полиции мужчины-проститутки и сутенёры раскрыли имена своих клиентов, среди которых оказался лорд Артур Сомерсет^[англ.] — один из шталмейстеров принца Уэльского^[53]. В то время все гомосексуальные отношения между мужчинами являлись незаконными, и клиенты столкнулись с социальным остракизмом, преследованиями, а также уголовной ответственностью: в худшем случае им грозило лишение свободы и каторжные работы сроком до двух лет^[54].

В результате расследования выяснилось, что к скандалу на Кливленд-стрит причастны и другие высокопоставленные фигуры британского общества; кроме того, появились слухи об участии в скандале членов королевской семьи, в частности Альберта Виктора^[55]. Однако работники борделя не называли имени принца, поэтому появилось предположение, что адвокат Сомерсета Артур Ньютон распространяет эти слухи, чтобы отвлечь внимание от своего клиента^[56]. Письма, которыми обменивались между собой солиситор казначейства сэр Огастес Стивенсон^[англ.] и его помощник Хэмилтон Кафф^[англ.], содержат зашифрованные отсылки на угрозы Ньютона впутать в дело принца^[57][58][59].

В декабре 1889 года сообщалось, что принц и принцесса Уэльские подвергались «ежедневным нападкам в письмах с наиболее оскорбительными высказываниями» относительно причастности к скандалу принца^[60]. Принц Уэльский вмешался в расследование; клиенты борделя больше не подвергались судебному преследованию, а против Альберта Виктора не было никаких доказательств^[61]. Тем не менее, сэр Чарльз Рассел^[англ.] (главный судья Англии и Уэльса) оставил дело в своих руках, чтобы в случае разбирательств имя Эдди не упоминалось^[62]. Хотя нет убедительных доказательств за или против участия принца в гомосексуальных отношениях, или что он когда-либо посещал гомосексуальные клубы или бордели^[63], слухи и выводы некоторых историков говорят о том, что он посетил как минимум однажды Кливленд-стрит^[64], и что он «возможно, бисексуал или гомосексуал»^[65]. Вместе с тем, другие исследователи называют эти слухи и выводы «несколько несправедливыми» и неоправданными^[66]; так, историк Харфорд Монтгомери Хайд^[англ.] писал, что «нет никаких доказательств, что он был гомосексуалом и даже бисексуалом»^[67].

В то время как английские газеты старались скрыть любое упоминание принца в связи со скандалом, пресса на валлийском языке^[68], а также колониальные и американские газеты не были так щепетильны. The New York Times высмеивали его как «тупицу» и «тупого извращённого мальчишку», которому «никогда не будет позволено взойти на британский престол»^[69]. По данным одного из репортажей американской прессы, когда в мае 1890 года Альберт Виктор покидал вокзал Гар-дю-Нор в Париже, он был обрадован ждущей его толпой англичан, но при этом некоторые французы его освистали. Один из журналистов спросил его, как Эдди прокомментирует «причину своего внезапного отъезда из Англии»: по словам репортёра, «желтоватое лицо принца стало алым, а глаза его, казалось, вышли из орбит», и один из товарищей принца стал укорять журналиста за дерзость^[70].

Сестра Сомерсета леди Уотерфорд отрицала, что её брат что-либо знал об Альберте Викторе: она писала, что «уверена, что мальчик правильный, словно линия… Артур не знал, как или где мальчик проводит своё время… он думает, что мальчишка совершенно невинен»^[71][72]. Однако леди Уотерфорд верила и в невиновность брата^[71]. В сохранившейся личной переписке с другом лордом Ишером Сомерсет отрицал, что знает что-нибудь непосредственно о принце, но подтвердил, что слышал слухи, и надеялся, что они помогут опровергнуть любые обвинения против него самого: он писал, что вполне может понять «раздражение принца Уэльского из-за того, что имя его сына связывают с такой вещью… мы оба были обвинены в походах в это место, но не вместе… всё закончится именно тем, что в открытом судебном заседании будет оглашено то, что все пытаются замолчать. Интересно, действительно ли это факт или только выдумка, что главный там негодяй Х[эммонд]…^[73] Я никогда не упоминал имени мальчика, кроме как при Пробине^[англ.], Монтегю и Ноллисе, когда они работали на меня и должны были это знать. Если бы они были мудры, услышав, что я знал и что другие знали, они бы замяли это дело, а не делились бы этим с властями»^[74][64][75].

Слухи сохранялись и через много лет после скандала: шестьдесят лет спустя официальный биограф короля Георга V Гарольд Николсон писал со слов лорда Годдарда^[англ.], которому во время этих событий было всего двенадцать лет, что Альберт Виктор «посещал мужской бордель, и его адвокат должен был лжесвидетельствовать, чтобы очистить его. Адвокат был отстранён от службы за это преступление, но был впоследствии восстановлен»^[76]. На самом деле, никто из адвокатов по данному делу не был осуждён за лжесвидетельство или снят с должности во время скандала, а проблемы с законом были только у адвоката Сомерсета Артура Ньютона: в связи со скандалом на Кливленд-стрит он был осуждён за воспрепятствование осуществлению правосудия путём оказании помощи своим клиентам по бегству за границу и был приговорён к шести неделям заключения; двадцать лет спустя, в 1910 году, Ньютон был снят с должности на двенадцать месяцев по факту нарушения служебных обязанностей после фальсификации письма от другого его клиента — печально известного доктора Криппена, а в 1913 году Ньютон вновь был отстранён от работы на неопределённый срок и приговорён к трём годам тюремного заключения за получение денег обманным путём^[77][78].

В октябре 1889 года Альберт Виктор отправился в семимесячный тур по Индии. Иностранная пресса предполагала, что это путешествие было предпринято дабы отвлечь от сплетен, связанных со скандалом на Кливленд-стрит^[79]. В действительности, тур по Индии не имел никакого отношения к скандалу и планировался ещё с весны того года^[80][81]. Проехав через Афины, Порт-Саид, Каир и Аден, принц прибыл в Бомбей 9 ноября 1889 года^[82][83]. Альберту Виктору был устроен роскошный приём низамом Хайдарабада Асаф Джахом VII, а также махараджами в других городах^[84]. Он провёл Рождество в Мандалае и Новый год в Калькутте. Большую часть путешествия принц провёл в поезде, хотя также ему пришлось ездить на церемониальных слонах^[85].

Во время поездки Альберт Виктор познакомился с миссис Марджери Хэддон — бывшей женой инженера-строителя Генри Хэддона. После нескольких неудачных попыток вступить в брак и смерти Альберта Виктора Марджери приехала в Англию и заявила, что принц был отцом её сына Кларенса Хэддона. Однако никаких доказательств от женщины, страдавшей алкоголизмом и возможно психическим расстройством, предоставлено не было, и все её требования были отклонены. Тем не менее заявление Хэддон дошло до Букингемского дворца, и главе специального отдела полиции было поручено расследовать это дело. Документы из национального архива показывают, что ни придворные, ни сама Маржери не имели никаких доказательств отцовства Альберта Виктора. Однако в заявлении для полиции адвокат принца признался, что были «какие-то отношения» между ним и миссис Хэддон, однако в удовлетворении иска об отцовстве ей было отказано^[86].

В 1920-х годах сын Хэддон Клэренс вновь заявил о том, что он является сыном принца Альберта Виктора; он также издал книгу в Соединённых Штатах «Мой дядя Георг V», в которой он утверждал, что родился в Лондоне в сентябре 1890 года — примерно через девять месяцев после встречи принца с миссис Хэддон. В 1933 году он был обвинён в вымогательстве с угрозами и попытке вымогательства после письма к королю, в котором он требовал деньги за молчание. В ходе судебного разбирательства в январе следующего года обвинение представило документы, свидетельствующие о том, что Кларенс Хэддон родился в 1887 году или ранее, поэтому никак не мог быть сыном Альберта Виктора. Хэддон был признан виновным, однако судья, полагая, что он страдает от мании, не приговорил его к тюремному сроку, но запретил покидать страну три года при условии, что он не будет утверждать о своём якобы королевском происхождении^[87]. Хэддон нарушил условия и был заключён в тюрьму на год. Даже если бы претензии Хэддонов были справедливы, Кларенс всё равно считался бы незаконнорождённым и не мог претендовать на престол^[86].

По возвращении из Индии, на 71-й день рождения королевы Виктории 24 мая 1890 года, Альберт Виктор получил титулы герцога Кларенса и Эвондейла и графа Атлона^[88].

В конце 1880-х годов принцу стали подыскивать подходящую невесту. Первой кандидаткой в 1889 году стала кузина Альберта Виктора Алиса Гессенская, дочь Людвига IV, великого герцога Гессенского, и Алисы Великобританской^[89]. Этот вариант брака был одобрен как родителями принца, так и его царственной бабушкой: Алиса была любимой внучкой королевы Виктории, а принц Уэльский считал покойную к тому времени мать принцессы своей любимой сестрой^[90]. Однако сама Алиса, несмотря на давление со стороны семьи, отказалась от помолвки^[91]. Королева Виктория, желавшая, чтобы Алиса в будущем стала королевой Великобритании, тем не менее приняла отказ, свидетельствовавший о твёрдом характере принцессы^[92]. Позднее Алиса приняла православие и стала женой кузена Альберта Виктора — наследника русского престола Николая Романова^{[k 4]}.

В 1890 году Альберт Виктор планировал жениться по любви на французской принцессе Елене Орлеанской, дочери Луи-Филиппа, графа Парижского, претендента на французский престол, который жил в Англии после изгнания из Франции в 1886 году, и Марии Изабеллы Орлеанской. Первоначально, королева воспротивилась браку внука с французской принцессой, которая исповедовала католицизм. Виктория написала принцу, предложив ему в жёны другую свою внучку — прусскую принцессу Маргариту, дочь немецкого императора Фридриха III и Виктории Великобританской, однако принц отверг предложение. Королева смягчилась и разрешила брак, узнав о любви Альберта Виктора и Елены^[93][94]. Кроме того, Елена была готова сменить веру, а Альберт Виктор отказаться от прав на престол ради брака с ней. К разочарованию молодых, отец Елены не одобрил этот брак и был категорически против смены дочерью веры. Елена лично посетила папу Льва XIII и ходатайствовала о разрешении на брак, однако он подтвердил вердикт её отца. Переговоры о браке Альберта Виктора и Елены были прекращены^[95]. Позднее Елена стала женой герцога Аостского.

В середине 1890 года Альберту Виктору понадобился осмотр и консультация нескольких врачей, однако в переписке врачи не называли болезни, а только ссылались на лихорадку и подагру^[96][97]. Некоторые биографы предполагали, что принц страдал «лёгкой формой венерического заболевания»^[66], предположительно гонореей^[98], которой он возможно страдал ранее^[99]. Однако точный характер заболевания неизвестен^[100].

В конце 1891 года у принца завязался роман с хористкой одного из лондонских театров^[англ.] Лидией Миллер (сценический псевдоним «Лидия Мантон»), которая в том же году покончила жизнь самоубийством, отравившись карболовой кислотой^[101]. Хотя она была номинальной любовницей лорда Чарльза Монтегю, который давал показания на следствии, говорили, что он был лишь прикрытием для принца, который просил Лидию отказаться от театральной карьеры ради него, и что власти стремились скрыть дело, сделав дознание приватным и закрыв доступ к показаниям^[102]. Аналогично с ситуацией со скандалом на Кливленд-Стрит, зарубежные газеты открыто связывали имя Альберта Виктора с делом Лидии Миллер, однако и региональные британские газеты цитировали радикальную лондонскую газету The Star, которая писала: «Этот факт настолько хорошо известен, что слепое отрицание его выглядит в некоторых кругах по-детски бесполезно. Лидия Мэнтон была petite amie некоего молодого принца, и случилось это совсем недавно»^[101]. Дело Лидии было названо «скандалом первой величины… на устах каждого члена клуба»^[101] и сравнивалось с делом Транби-Крофт^[англ.], по которому отец принца давал показания^[103].

В 1900 году, уже после смерти Альберта Виктора, появились слухи о связи принца с другой бывшей театралкой Мод Ричардсон (урождённая Луиза Ленси)^[104], и что королевская семья предприняла попытку откупиться от неё^[105]. В 2002 году письма от Альберта Виктора к его адвокату, в которых упоминалась выплата Ричардсон двух сотен фунтов, были проданы лондонским аукционным домом Bonhams за сумму более восьми тысяч фунтов стерлингов^[106][107]. В письмах имелись несостыковки в датах, поэтому некоторые историки предполагают, что они были подделаны^[108].

В 1891 году в письме к леди Сибил Сент-Клэр Эрскин^[англ.] Альберт Виктор признался, что снова влюблён, однако имени объекта своих чувств он не назвал^[109]. В это же время королевский двор рассматривал новую кандидатку в жёны принцу — Марию Текскую. Мария была дочерью кузины королевы Виктории Марии Аделаиды Кембриджской^{[k 5]} и Франца, герцога Текского. Королева Виктория благоволила Марии, которая, по её мнению, была идеальной невестой — очаровательной, разумной и красивой^[110]. 3 декабря 1891 года Альберт Виктор, к большому удивлению Марии, знавшей о слухах о романе принца с хористкой, сделал ей предложение в резиденции датского посла в Лутоне^[111]. Мария согласилась; свадьба была назначена на 27 февраля следующего года^[112].

Пока планировалась свадьба и назначение Альберта Виктора на пост вице-короля Ирландии, принц заболел гриппом во время пандемии 1889—1892 годов. К середине января у Альберта Виктора развилась пневмония, от которой он умер в Сандрингемском дворце 14 января 1892 года. Принц умер в окружении родных и близких, троих врачей^{[k 6]} и трёх медсестёр^[113]. Над умирающим принцем читал молитву капеллан принца Уэльского Фредерик Херви^[114].

Народ был шокирован внезапной смертью принца. В стране был объявлен траур. Принц Уэльский писал королеве Виктории, что «с радостью бы отдал за него свою жизнь»^[115]. Однако наиболее остро чувствовала потерю принцесса Уэльская: Мария Текская писала королеве об Александре, что «отчаяние на её лице было самой душераздирающей вещью, которую я когда-либо видела»^[116]; Александра так и не оправилась от смерти сына, а его комнату в Сандрингемском дворце превратила в священное место^[117]. Младший брат Альберта Виктора писал: «я так глубоко люблю его и с болью вспоминаю каждые сказанное жестокое слово и маленькие ссоры, которые были у нас с ним, и я долго собирался попросить у него прощения, но, увы, сейчас слишком поздно!»^[118] После смерти брата Георг занял место брата в линии престолонаследия и в 1910 году стал королём. Мария Текская переживала смерть жениха вместе с королевской семьёй; в этот период она сблизилась с Георгом, за которого вышла замуж в 1893 году^[119]. На похоронах Альберта Виктора Мария положила свой венок новобрачной из флёрдоранжа на гроб принца^[116].

Принц был похоронен в мемориальной часовне Альберта, располагавшейся недалеко от часовни Святого Георгия Виндзорского замка. Захоронение принца, созданное Альфредом Гилбертом, стало «лучшим образцом скульптуры XIX века на всех Британских островах»^[120]: над гробом Альберта Виктора расположена горизонтальная эффигия в виде принца в гусарской форме, над ним склоняется ангел, держащий корону; гробница окружена витыми перилами с фигурами святых. Окончательный вариант захоронения был завершён только 1928 году и несколько отличался от первоначальной задумки^[121], поскольку Гилберт потратил слишком много средств на комиссии, обанкротился и покинул страну; пять фигур святых были завершены с «большими шероховатостями» после его возвращения в Великобританию в 1920-х годах^[120].

Один из журналистов, утверждавший, что присутствовал на большинстве публичных выступлений Альберта Виктора, писал в некрологе: «Он был мало известен английской публике как личность. Его присутствие в море, путешествие и дела его полка скрывали его от большинства глаз… временами его кожа приобретала желтоватый оттенок… и не только в мегаполисе, но и по всей стране говорили, что он никогда не взойдёт на трон»^[122].

При жизни принца британская пресса в большинстве своём отзывалась о нём с уважением и писала много хвалебных речей; эта же традиция продолжалась и некоторое время после смерти Альберта Виктора. Радикальный политик Генри Бродхерст, который встречался как с Альбертом Виктором, так и с его братом Георгом, отмечал, что оба принца были «лишены жеманства и высокомерия»^[123]. В день смерти Альберта Виктора ведущий либеральный политик Уильям Гладстон писал в своём личном дневнике, что кончина принца стала «большой потерей для нашей партии»^[124]. Тем не менее королева Виктория упоминала «разгульную жизнь» Альберта Виктора в частных письмах к своей старшей дочери^[125]; также, в середине XX века официальные биографы королевской четы (Георга V и Марии Текской), Джеймс Поуп-Хеннесси^[англ.] и Гарольд Николсон, повторяли негативные оценки принца, изображая его ленивым, плохо образованным и физически немощным. Точный характер его «легкомысленных увлечений» не ясен, однако в 1994 году журналист-биограф Тео Аронсон^[англ.] выдвинул теорию о «предположительных косвенных» доказательствах о том, что «легкомысленные увлечения» в основном были связаны с гомосексуальными связями. Вердикт Аронсона основывался на «обожании [принцем] его элегантной и властной матери; его желании быть мужественным; его слащавой, нежной, тихой и очаровательной природе», а также слухах о причастности принца к скандалу на Кливленд-стрит и своём личном мнении о том, что во всех есть «некоторая доля гомосексуальности». Однако он признавал, что к «утверждениям о гомосексуальности принца Эдди надо относиться с осторожностью»^[126]. Нельзя исключать, что на трактовку этого вопроса повлиял общий рост популярности темы гомосексуализма в мировой медийной среде в конце XX века.

В 1962 году в печати распространились слухи о том, что Альберт Виктор, возможно, был причастен к убийствам Джека-потрошителя или являлся им^{[127][128][129]}. Позднее появились утверждения (в частности в книге Стивена Найта^[англ.] Jack the Ripper: The Final Solution^[англ.]), что у Альберта Виктора родился ребёнок от женщины из Уайтчепела и либо он сам, либо несколько высокопоставленных мужчин совершили убийства в целях скрыть это. Эта версия повторялась несколько раз, однако исследователи отклоняли её как несостоятельную и ссылались к бесспорным доказательствам невиновности принца^{[130][131][132][133][134][135][136]}: к примеру, 30 сентября 1888 года, когда в Лондоне были убиты ��лизабет Страйд и Кэтрин Эддоус, Альберт Виктор был более, чем за 500 миль (более 800 км) от столицы — он пребывал в Балморале, королевской резиденции в Шотландии, где его видели королева Виктория, другие члены семьи, члены немецкой королевской семьи, посетившие страну, и большое количество персонала. По данным официального придворного циркуляра, семейных дневников и писем, газетных сообщений и других источников, Эдди не мог быть вблизи от мест, где совершались и остальные убийства^[137]. Другие теории заговора (впрочем, также несостоятельные) утверждали, что принц умер от сифилиса или отравления ядом, что его столкнули с обрыва по поручению лорда Рэндольфа Черчилля или что его смерть была сфальсифицирована, чтобы устранить его из линии престолонаследия^{[138][139][140]}.

Посмертная репутация Альберта Виктора стала настолько плохой, что в 1964 году британский биограф Филип Магнус^[англ.] назвал его смерть «милосердием провидения», поддержав таким образом теорию о том, что его смерть избавила страну от недостойного наследника престола и заменила его более надёжным Георгом V^[141][142]. В 1972 году Майкл Харрисон^[англ.] стал первым современным автором, который повторно оценил Альберта Виктора и изобразил его в более благожелательном свете. В последние годы Эндрю Кук продолжил попытки реабилитировать репутацию Альберта Виктора, утверждая, что отсутствие академической успеваемости у принца было отчасти связано с некомпетентностью преподавателя Далтона, что сам принц был милым и обаятельным человеком, и нет никаких весомых доказательств того, что он был гомосексуалистом или бисексуалом; кроме того, по мнению Кука, принц придерживался либеральных взглядов, особенно по вопросу ирландского самоуправления, а его репутация была очернена биографами, жаждавшими улучшить имидж его брата Георга^[143].

Теории заговора вокруг Альберта Виктора привели к тому, что в массовой культуре принца изображали причастным к убийствам Джека-потрошителя. В 1979 году в кинопрокат вышел фильм канадского режиссёра Боба Кларка «Убийство по приказу», в котором знаменитый сыщик Шерлок Холмс (Кристофер Пламмер) расследует убийства Джека-потрошителя; во время расследования выясняется, что в деле замешан член британской королевской семьи — герцог Кларенс (Робин Маршалл); идея фильма была почерпнута Кларком из книги Стивена Найта Jack the Ripper: The Final Solution^[144]. Принц Эдди также подозревался в том, что является Джеком-потрошителем, в двухсерийном телефильме Дэвида Уикса «Джек-потрошитель» (1988); фильм в значительной степени основан на той же дискредитировавшей себя масонской теории заговора^[145], что и фильм «Убийство по приказу» и более поздний «Из ада» (2001); роль принца в фильме 1988 года сыграл Марк Калуик^[146], в фильме «Из ада» — Марк Декстер^[147]. Также Эдди является персонажем фильма «Потрошитель» (1997), роль принца исполнил Сэмюэль Уэст; сюжет фильма сосредоточен не столько на самих убийствах, сколько на жизни аристократов, связанных с наследником британского трона^[148]. Альберт Виктор в разных возрастах также появляется в сериале «Эдуард Седьмой^[англ.]» (1975; роль принца исполнили Сэмюэль Уэст, Джером Уоттс и Чарльз Дэнс^[149]) и фильме «A Rogue in Londinium» (2010; роль исполнил Дэннис Дэвис^[150]). Кроме того, Эдди является персонажем документального фильма по работам Эндрю Кука «Принц Эдди: король, которого у нас не было» (2005); в фильме использовались как архивные съёмки, так и постановочные сцены, роль Эдди в которых исполнил Марк Декстер^[151].

В романах Питера Дикинсона «Король и шут» (1976)^[152] и «Skeleton in Waiting» (1989)^[153], действие которых происходит в альтернативной истории, описываются приключения вымышленной королевской семьи, которая ведёт свою историю от Альберта Виктора, который стал королём Виктором I. В романе «Приключения потерянного детектива» из параллельной вселенной Гэри Ловиси, стилизованной под приключения Шерлока Холмса, Альберт Виктор предстаёт деспотичным королём, который правит после смерти (при подозрительных обстоятельствах) бабушки и отца^[154]. Принц также предстаёт как жертва убийства в первом из детективных романов о лорде Фрэнсисе Пауэрскорте^[англ.] Дэвида Дикинсона — «Спокойной ночи, милый принц»^[155], и как подозреваемый в убийстве в романе «Смерть в замке Глэмис» Робин Пейдж^{[англ.][156]}. В книгах «Кровавый Красный барон^[англ.]»^{[k 7]} Кима Ньюмана и «Я — вампир» Майкла Ромки^[англ.] принц Эдди является вампиром^[157]; кроме того, в первой из этих книг он является монархом Великобритании^[158]. В комиксе «Wonder Woman: Amazonia^[англ.]» Эдди является второстепенным персонажем стимпанк-альтернативной легенды о Джеке-потрошителе. Также упоминается в фантастическом романе Роберта Лина Асприна и Линды Эванс "Потрошители времени", где его письма к любовнику Моргану представлены как основная причина убийств, совершенных Джеком Потрошителем.

Будучи внуком правящего монарха по мужской линии, с рождения и до 24 мая 1890 года принц именовался Его Королевское высочество принц Альберт Виктор^[6] Уэльский. С мая 1890 года и до 14 января 1892 года Альберт Виктор именовался Его Королевское высочество герцог Кларенс и Эвондейл, однако полное именование, прозвучавшее на его похоронах, было: «высочайший, могущественный и прославленный принц Альберт Виктор Кристиан Эдуард, герцог Кларенс и Эвондейл, граф Атлонский, герцог Саксонский, принц Саксен-Кобургский и Готский, рыцарь благороднейшего ордена Подвязки, рыцарь прославленного ордена Святого Патрика»^[159].

Вместе с герцогским титулом принц Альберт Виктор получил право использования собственного герба, основанного на бри��анском королевском гербе с добавлением герба Саксонии (щит, девятикратно пересечённый на чернь и золото, поверх щита правая перевязь в виде рутовой короны) и серебряного титла с тремя зубцами (на среднем зубце титла прямой червлёный крест)^[165]. Щитодержатели обременены титлом (турнирным воротничком) как в щите: на зелёной лужайке золотой, вооружённый червленью и коронованный золотой короной леопард [восстающий лев настороже] и серебряный, вооружённый золотом единорог, увенчанный наподобие ошейника золотой короной, с прикреплённой к ней цепью^[166].

Щит увенчан короной, соответствующей достоинству детей наследника трона; поверх короны располагается нашлемник в виде золотой короны, увенчанной золотым, коронованным и вооружённым червленью леопардом (идущим львом настороже)^[167]. Щит четверочастный: в первой и четвёртой частях — в червлёном поле три золотых вооружённых лазурью леопарда (идущих льва настороже), один над другим [Англия]; во второй части — в золотом поле червлёный, вооружённый лазурью лев, окружённый двойной процветшей и противопроцветшей внутренней каймой [Шотландия]; в третьей части — в лазоревом поле золотая с серебряными струнами арфа [Ирландия])^[168].