Межуев, Вадим Михайлович

Межуев, Вадим Михайлович - родился 17 декабря 1933 года.

Главный научный сотрудник Института Философии РАН.

Доктор философских наук., профессор. Специалист в области философии культуры и социальной философии. Окончил философский факультет МГУ в 1956 году, аспирантуру ИФ АН СССР в 1964 году. С 1957 по 1961 работал редактором издательства МГУ. С 1962 работает в ИФ АН СССР. Кандидатская диссертация защищена по теме — "Марксистский историзм и проблема культуры" (1971). Докторская диссертация защищена по теме — "Теория культуры в историческом материализме" (1984). Сфера научных интересов В.М. Межуева — культура как философская проблема, культурные и цивилизационные особенности российской модернизации.

Из интервью В.М. Межуева Главному редактору журнала "Личность.Культура.Общество" профессору Ю.М.Резнику в 2003 году.

Ю.М. Резник: Начну с вопроса, который обычно задают в самом конце. Вы удовлетворены своей жизнью в настоящее время? Еще рано подводить итоги, но, наверное, можно выразить свое отношение к тому, что происходит с Вами в данный момент.

В.М. Межуев: Ничего уникального ни в себе, ни в своей жизни я не вижу. Я как раз прожил обычную и весьма типичную для моего поколения жизнь. Голодное послевоенное детство, потом учеба в школе — сначала обычной, потом в ремесленном училище и в школе рабочей молодежи, которую совмещал с работой на производстве, в семнадцать лет поступил в МГУ, затем с некоторым перерывом — в аспирантуру Института философии, где и работаю по настоящее время. Все. Уникальным я считаю время, в которое жил и живу: война и радость победы (по воспоминаниям детства), оттепель, эпоха шестидесятничества, застой, перестройка, конец советской власти. Сегодня, конечно, есть много причин для разочарования в том, что видишь вокруг себя. Но не считаю свою жизнь прожитой зря, хотя и не слишком обольщаюсь по поводу достигнутых результатов. Живу, как могу, и пока еще сохраняю интерес к происходящему. А это главное.

Ю.М.: А теперь традиционный вопрос. Почему Вы выбрали профессию философа ? Или, может быть, она Вас сама выбрала? Когда все-таки состоялось Ваше первое знакомство с философией ?

В. М.: Не буду ничего говорить о призвании. Сегодня мне трудно представить, кем бы я еще мог быть, если учитывать то время, когда я начинал. Выбор в сфере гуманитарных профессий (а только они меня и интересовали) был небольшим — история, филология, философия. Философия привлекала более всех, ибо, как тогда казалось, давала ответы на все фундаментальные вопросы жизни. А они в юности, как известно, переживаются наиболее остро. Интерес к философии пробудился еще в школе на уроках истории: тогда уже начал читать «серую лошадь» — известный в те годы учебник по истории философии, философские работы Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. Что-то другое из философской литературы достать в то время было практически невозможно. Ни одного профессионального философа в моем окружении тогда не было.

Ю. М.: Вадим Михайлович! Расскажите, пожалуйста, о своих первых шагах в философии, об университетских годах. Кто в ту пору оказал наибольшее влияние на Ваше идейное и нравственное формирование? Одним словом, кого Вы считаете своими Учителями?

В. М.: Я долго не мог определиться в выборе философской специальности, на первых трех курсах метался от одной темы к другой, пока не познакомился с Эвальдом Васильевичем Ильенковым. Это было первое философское потрясение в моей жизни. Все мое поколение, да и ряд последующих, испытало на себе влияние этого замечательного человека, некоторые и сейчас продолжают его дело, живут воспоминаниями о нем: их называют «ильенковцами». Ильенков, несомненно, — главная философская звезда эпохи оттепели. С него начинается и, как мне кажется, им заканчивается послесталинская советская школа марксизма, заслужившая право на существование в истории российской философии. Свое отношение к Ильенкову я высказал в статье «Эвальд Ильенков и конец классической марксистской философии в России», опубликованной в сборнике, посвященном его памяти. От Ильенкова — мой интерес к немецкой классической философии, в частности, к философии Гегеля, которой и была посвящена моя дипломная работа «Критика Гегелем формальной логики». Мой научный руководитель по диплому В.Ф. Асмус (выдающийся знаток Канта и автор учебника по Философия как мировоззрение свободного человека формальной логике) и рецензент М.К. Мамардашвили (тогда еще аспирант философского факультета), настаивая на присуждении мне высшего балла, естественно, выразили свое полное несогласие с содержанием работы. Работа, тем не менее, была успешно защищена и даже опубликована в «Вопросах философии» за 1957 г. в виде монографической статьи. Это моя первая публикация.

Ю. М.: Когда же появились в стране первые исследовательские группы или школы по философии культуры?

В. М.: Где-то в начале 60-х гг., когда проблема культуры в качестве востребованного жизнью философского сюжета была заявлена в нашем Институте. После этого возникли многочисленные философские центры по проблематике культуры в Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Ереване, Свердловске, Ростове-на-Дону, других городах. С каждым годом росло число авторов, пишущих на эту тему. Пошли дискуссии и споры, к которым подключились историки, этнографы, филологи, искусствоведы. Наконец, теория культуры (тогда она была, естественно, марксистско-ленинской) была признана в качестве учебной дисциплины и самостоятельного направления научного исследования.

Ю. М.: Вы открыли эту тему для себя примерно в 60-е годы?

В. М: Да, еще учась в аспирантуре. Первой мой публикацией на эту тему — и второй по счету — стала статья в «Вопросах философии» за 1964 г. «Проблема культуры в домарксистской философии». Прошло ровно семь лет после первой публикации. Затем последовала коллективная монография «Коммунизм и культура» (1967 г.), в которой я был автором первой главы «О понятии культуры». С этой книги, ставшей широко известной, и началась разработка проблемы культуры в нашей философии. Но меня, честно говоря, интересовала не столько культура сама по себе, сколько возможность через нее по-новому взглянуть на социально-историческое учение Маркса.

Ю. М.: Культура оказалась для этого наиболее удобной категорией?

В. М.: Пожалуй. Хотя термин «культура» не часто встречается у Маркса, именно культура, а не экономика, вопреки расхожему мнению, лежит в основе понимания им истории, названного материалистическим. Я хотел не просто раскрыть понятие культуры в контексте его учения, но и смысл этого учения в контексте культуры.

Ю. М.: Вы считаете, что это удалось Вам сделать впервые в отечественной философии?

В. М.: В таком виде — да. Конечно, о взглядах Маркса на культуру, особенно искусство, писали и до меня (например, М.А. Лифшиц — признанный авторитет в этой области), но, как мне кажется, никому не приходило в голову все учение Маркса в целом трактовать как теорию культуры. В Марксе видели философа, экономиста, социолога, хотя сам он считал себя историком, но историком особого рода, стремившегося превратить историю в теоретическую науку. Предметом истории как научной теории является развитие не экономики, государства, общества самих по себе, а человека во всем богатстве его сил и отношений, что в суммированном виде и охватывается понятием культуры. Так примерно я решал проблему культуры в то время.

Ю. М.: Мы подойти вплотную к главному вопросу. Могли бы Вы коротко ответить на вопрос, что такое философия? Существует множество точек зрения на предмет философии: его определяют в терминах целостности, всеобщности, сущего, предельных оснований и т.д. Какие из этих или других признаков философии Вы считаете системообразующими или значимыми для понимания философии?

В. М.: Дать исчерпывающее определение философии в одном предложении трудно. Ее можно определять и как метафизику, и как теорию познания, и как философскую антропологию, философию языка и пр.

Ю. М.: А что это такое в Вашем понимании ?

В. М.:Я бы определил философию как способ мышления свободного человека. Такое определение нуждается, однако, в дополнительном разъяснении. В отличие от восточной мудрости, существующей в форме пророчества, откровения, боговдохновенного знания, когда истина дарована свыше, философия возникает в ситуации незнания истины, ее закрытости для человека. Философ — не мудрец и не пророк, он — не знаток ИСТИНЫ, а ее друг, ищущий путь к ней в процессе познания, осуществляемого посредством диалога между участвующими в этом процессе людьми. Философия существует лишь в виде диалога по поводу истины, в котором никто не обладает монополией на нее, все равны перед ней и, следовательно, каждый свободен в своем мнении и суждении. Подобный диалог не есть, конечно, простой обмен мнениями и словами. Ведь он имеет своей целью установление истины и потому может осуществляться лишь по правилам и законам логического мышления, т.е. на чисто рациональных основаниях. Философия и есть диалог между свободными, равными друг другу и рационально мыслящими людьми, не знающими истину, но убежденными в ее существовании. Вот почему расцвет философского знания падает на те периоды в истории, когда происходит переход от тиранических и деспотических режимов к свободному обществу, которое мы называем гражданским обществом, или демократией. Это античность, начало Нового времени. В таком обществе люди принимают решения сообща, для чего они должны общаться друг с другом, вступать между собой в общественный договор. Мудрецы и пророки легко уживаются с тиранами и деспотами, которые отказывают всем остальным в праве на собственное мнение. Если здесь и возможен диалог, то только с Богом, которому, конечно, известна вся истина. В свободном обществе люди в поиске правильного решения предпочитают слушать и понимать друг друга, для чего им необходим соответствующий язык взаимного общения и общие для всех правила его ведения. Задачу выработки такого языка и берет на себя философия.