Белая книга: о потерях, причинённых народу Эстонии оккупациями

Оценка ущерба выполнена в «Белой книге» на основе большого числа источников, среди которых издания, выпущенные в Швеции, Финляндии, Германии, США, Канаде, Латвии, Литве, Нидерланды и Венгрии, материалы Эстонского национального архива, Государственного архива Российской Федерации, Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории. В приведённых исследованиях представлены научно документированные данные о потерях и ущербе и оценки на основании этих данных^[1][2].

Имелись большие трудности при разработке методики определения потерь среди населения. Есть необратимые человеческие потери: убитые, казнённые, погибшие в боях, умершие или пропавшие без вести люди (сюда относятся и те, кто навсегда покинул Эстонию). Есть временные человеческие потери: депортированные, эвакуированные, беженцы и др., — те, кто вынужденно отсутствовал в Эстонии в течение короткого или длительного периода, в том числе те, кто умер вскоре после освобождения из лагеря или ссылки. Есть так же такая категория, как родившиеся и выросшие на чужбине дети и неродившиеся дети — число лиц этой категории определить очень трудно^[3][4].

При оценке экологического ущерба использовалась методика, рекомендованная Министерством экологии ФРГ^[5][6].

Экономический ущерб Эстонии в «Белой книге» оценивается косвенно, то есть как сумма недополученного национального дохода и дохода, не полученного в будущем. В ней даётся ответ на гипотетическ��й вопрос: «Что потеряла Эстония оттого, что она не имела возможности развиваться в таких же политических и экономических условиях, что и Финляндия, которая для среднего эстонца была синонимом успешно развивающегося государства?»^[7][8]. Для сравнения выбрана Финляндия, так как по довоенному уровню развития обе страны были примерно равны и имели сходные условия природного и общественного развития, а также сходные ценностные приоритеты, проистекающие из национальной культуры^[9][10].

Период советской власти в Эстонии называется в книге «советской оккупацией»^[11][12], при этом он делится на «первую» (1940 год) и «вторую» (1944—1991) советскую оккупацию^[13][14].

ГКРРПОC расценивает репрессии, осуществлённые в отношении народа Эстонии в годы советской власти, как эстонский Холокост. При этом комиссия отмечает^[15][16]:

«Нельзя сказать, что советское время было для эстонского народа бесконечной цепью преступлений против человечности. Многие репрессированные сумели сохранить и развивать как национальные ценности, культуру, науку, так и экономику. Это следует учитывать, но всё же не следует приуменьшать страдания тех, кто боролся против насилия».

После публикации книги работа по выяснению потерь среди населения Эстонии продолжается на историческом отделении Тартуского университета, при Регистре репрессированных Эстонии и Эстонской международной комиссии по расследованию преступлений против человечности^[17][18].

В 1939 году началась эмиграция эстонских шведов в Швецию: в исторических местах их проживания на островах Пакри, Осмуссаар, Найссаар и других, согласно Пакту о взаимопомощи между СССР и Эстонией, были размещены советские военные базы. В 1943—1944 годах через Балтийское море на лодках переправились около 2800 человек, официально летом 1944 года в Швецию эвакуировались 3700 эстонских шведов (из них 2000 человек фактически были эстонцами). Общее число переехавших в Швецию эстонских шведов составило 7920 человек. По состоянию на 1 апреля 1945 года в Швеции проживали около 25 000 граждан Эстонской республики^[19][20].

Согласно оценкам по состоянию на 2005 год, человеческие потери, причинённые эстонскому государству в результате репрессий советской власти в 1940 году, составили 48 000 человек^[21][22], были убиты 2446 человек^[23][24].

Согласно выводам работавшей в период немецкой оккупации комиссии Центра поиска и возвращения увезённых (нем. Zentralstelle zur Erfassung der Verschleppten, ZEV), человеческие потери в Эстонии в первый год советской власти составили не менее 85 967 граждан, в том числе 26 000 человек, которые бежали на Запад или были эвакуированы в Россию после того, как началась война^[23][24].

Согласно данным по состоянию на 2005 год, в ходе депортации 14 июня 1941 года из Эстонии в Россию было вывезено 9267 человек^[25][26].

Летом 1941 года из Эстонии в советский тыл было эвакуировано оборудование промышленных предприятий и многие их работники, а также тысячи гражданских лиц. Большинство лиц, прибывших в Эстонию перед войной, точные данные о числе которых отсутствуют, также поспешили её покинуть. Эвакуированных гражданских жителей было примерно 25 000, из них 20 % погибли в тылу или по пути в эвакуацию^[27][28].

С началом войны советское руководство провело в Эстонии принудительную мобилизацию, в ходе которой в Россию было вывезено не менее 33 304 мужчин^[23][24].

Общие потери эстонцев в составе Красной армии составляют от 9785 до 20 000 человек^[27][28].

Численность гражданских лиц, погибших во время советских воздушных налётов 1941—1944 годов, может составлять до 800 человек^[29][20].

По данным переписи населения 1934 года, в Эстонии проживало 16 346 немцев. В 1939—1941 годах практически все они уехали в Германию^[3][4].

В 1944 году, после сообщения немецких оккупационных властей об уходе из Эстонии, тысячи её жителей уехали на Запад, в основном, в нейтральную Швецию (около 25 000 беженцев) и Финляндию (около 6000 человек). Уезжавшим в последний момент перед вступлением Красной армии пришлось отправиться в Германию (около 40 000 человек). Общая численность тех, кто сумел добраться до желаемого места, могла составлять 70 000 человек. Некоторое число лодок и судов с беженцами погибло в море^[19][20].

Министр внутренних дел Эстонской ССР А. И. Резев ежемесячно предоставлял доклады о проводимых репрессиях. Согласно отчёту за октябрь 1944 года, было арестовано 1200 и взято на учёт как «враги народа» около 8000 человек. Следующие многочисленные аресты были проведены в конце 1945 года — в начале 1946 года, после того как отделами КГБ всех уездов по инструкциям из Москвы были составлены списки бывших чиновников эстонской полиции, лиц, мобилизованных в немецкую армию, членов «Самообороны» и др.^[30][31][32]

25 марта 1949 года в Балтийских государствах была организована вторая массовая депортация. Из Эстонии в Сибирь, в соответствии с секретной директивой советского правительства № 390−138 от 29 января 1945 года, было отправлено около 20 072 человек^[30][31].

По состоянию на 1 января 1939 года в Эстонии проживали 1 133 917 человек^[27][28]. Численность населения Эстонии на конец 1945 года составляла примерно 850 000  человек^[33][34].

В 1945—1950 годах в Эстонию из России вернулись люди, добровольно уехавшие в эвакуацию, а также лица, насильно эвакуированные, попавшие в руки советских властей в восточной части Германии, а также немногие из репатриированных на Запад — общей численностью около 70 000 человек^[29][35].

В течение 1940—1991 годов, за вычетом потерь в годы немецкой оккупации, от действий советской власти погибло около 58 000 граждан Эстонской Республики^[36][37].

Общая численность депортированных составляет 22 205 человек. К этому числу нужно добавить 10 331 человека — т. н. не депортированныx, но оставшихся без дома и живущих в условиях постоянного преследования со стороны КГБ. В принудительной ссылке в Сибири в период 1949—1958 годах умерли 2896 человек. С учётом того, что общий коэффициент рождаемости применительно к этому контингенту (примерно 32 500 человек) оставался в 8 раз ниже нормального, к потерям народа Эстонии следует прибавить около 5000 неродившихся детей^[38][31].

Общее число человеческих потерь, причинённых Эстонии советской властью в 1944—1991 годах, по оценкам ГКРРПОC составляет 111 000 человек; в эту цифру входят и те, кто, опасаясь террора советской власти, бежал на Запад в последние месяцы немецкой оккупации^[39][40].

По мнению ГКРРПОC, к репрессиям народа Эстонии также нужно отнести интенсивную колонизацию. Путём вербовки и агитации, из РСФСР и других союзных республик в Эстонию для нужд новых промышленных объектов прибыло большое число работников разных профессий. Если в 1944 году удельный вес лиц эстонской национальности в составе населения составлял 88-90 %, то по данным переписи 1989 года — всего 61,5 %. За 45 лет численность иноземельцев в республике выросла на 495 000 человек, и в 1989 году из 1 566 000 жителей Эстонии 577 000 человек были русскоязычными (36,8 % от общей численности населения)^[39][40].

Необратимые потери населения в Эстонии за годы советской власти по оценке ГКРРПОC, чел. (приблизительные данные)^[33][41]:

Насилие продолжительностью в несколько десятилетий нанесло ущерб психическому здоровью народа Эстонии. Если в 1940 году средняя продолжительность жизни в Эстонии была на 1,1 года больше, чем в Финляндии (58,4 года и, соответственно, 57,3 года), то в 1991 году на 5,5 года меньше (70 лет и, соответственно, 75,5 года)^[42][43].

По мнению ГКРРПОC, частью репрессивной политики советской власти была государственная алкогольная политика, которая выражалась в тотальном спаивании населения. В результате алкоголизм стал общесоюзной медицинской проблемой. В Эстонии пик потребления алкоголя пришёлся на 1982—1984 годы: 11,2 литра на человека в год (в Финляндии в то же время — 6-7 литров). Потребление алкогольных напитков несколько уменьшилось в 1985 году, однако смертность большей части жертв советского алкоголизма лишь сместилась на то время, когда Эстония вновь стала независимой. Число алкоголиков, находившихся на учёте в лечебных учреждениях, достигло максимального уровня в 1985 году, после чего уменьшилось, но в 1991 году число таких пациентов было на 4168 человек больше, чем в 1980 году^[44][45].

Благодаря изолированности от внешнего мира в период советской власти, наркомания появилась в Эстонии относительно поздно. В 1980 году было зарегистрировано 1000 случаев употребления наркотиков, в 1985 году — 5000. ВИЧ-инфекция была диагностирована в Эстонии лишь в единичных случаях в последние годы советской власти, в частности, в 1990 году было выявлено 6 носителей ВИЧ-инфекции и 8 заболевших СПИДом^[44][45].

К ущербу, причинённому советской властью высшему образованию и науке Эстонии, ГКРРПОC относит научные кадры, материальную базу (здания, оборудование и т. п.), ущемление академических свобод и ограничение свободы научного общения^[46][47].

Данные о потерях научных кадров: в 1945 году в Эстонии насчитывалось на 83 доктора наук и 283 магистра меньше, чем в 1940 году, то есть республика лишилась 57 % докторов наук и 64 % магистров. В 1941 году были убиты 12 преподавателей и учёных, в советских тюрьмах скончались 3 профессора Тартуского университета, а 10 преподавателей были высланы. Из республики бежало более половины эстонских докторов наук и две трети магистров. К концу 1944 года в республике не осталось ни одного прежнего члена Эстонской академии наук^[46][47].

В 1940—1941 годах из всех библиотек Эстонии было в общей сложности изъято около 50 000 экземпляров книг. В отчёте ГКРРПОC утверждается, что эта литература была свезена в Тарту, где для её уничтожения было нанято два десятка человек, которые рубили книги топорами в течение двух недель^[48][49].

Из книг времён Первой Эстонской Республики советская власть запретила 27 500—28 300 наименований, то есть около 87 %^[50][51].

В 1950—1951 годах, в ходе кампании по разоблачению буржуазных националистов и борьбы с «низкопоклонством перед Западом», из высших учебных заведений Эстонии было уволено 125 преподавателей^[46][47].

В 1941 году советская власть планировала эвакуировать важнейшие эстонские архивные дела в Россию, в Государственный архив Кировской области. Из-за ограниченных транспортных возможностей это сделать не удалось, была вывезена только часть самых ценных документов. Часть ценных фондов эстонских предприятий погибла при транспортировке и в результате военных действий^[50][52].

Идеологическое давление советской власти нанесло вред эстонской науке: многие признанные научные положения были запрещены, а исторические факты были приспособлены к коммунистической идеологии. Много исследовательских сил и времени преподавателей и студентов тратилось на псевдонауки — историю КПСС и научный коммунизм; эти предметы преподавались во всех вузах Эстонии. Генетика была провозглашена буржуазной лженаукой, исследования в этой области были запрещены, а учёные подверглись репрессиям. Долгое время не получала нужного развития кибернетика^[53][54].

В 1944 году примерно треть творческой интеллигенции Эстонии бежала на Запад. Для тех, кто остался на родине, особенно тяжёлым был так называемый период сталинизма (1948—1956 гг.), на который пришлось большинство репрессий, однако идеологическое и моральное давление и ограничения творчества, особенно изолированность от художественной жизни Запада, продолжались вплоть до окончания периода советской власти^[55][56].

В 1949—1950 годах в заключение или в ссылку было отправлено не��колько десятков студентов художественных вузов^[57][58].

Основными причинами ущерба, нанесённого окружающей среде, по мнению ГКРРПОC, являлись: централизованная командная система управления, несбалансированное развитие экономики, отсутствие комплексной программы природопользования и нарушение местного экологического равновесия. Оказывалось чрезмерное внимание гонке вооружений^[59][60].

Главным природным богатством Эстонии являются плодородные земли. В 1980-х годах норма удобрения обрабатываемых земель достигала 180 кг азота на один гектар, из этого более 2/3 составляли минеральные удобрения. Постоянное использование такого большого количества удобрений могло привести к тому, что грунтовые воды (на глубине до 40 метров) стали бы непригодными для питья^[59][60].

Для добычи сланцев и фосфоритов к 1980 году было отведено 13 490 га земли. Согласно долгосрочным планам, к 2000 году площадь таких должны была составить уже 22 000 га^[59][61]. Производство сланцев в 1990 году должно было достигнуть 50—60 млн тонн в год^[62][63][64].

Загрязнения воздуха промышленными отходами пагубно повлияли на леса вокруг Кохтла-Ярве, Кивиыли и Маарду и снизили их естественный прирост более чем на 50 %^[65][61].

Довольно точным индикатором состояния природной среды является качество воды. В конце 1980-х годов очистке подвергалось, согласно требованиям того времени, примерно 52 % сточных вод, остальные сточные воды оставались неочищенными или очищались частично. К концу советской власти из 1700 очистных сооружений Эстонии действовало лишь около трети. Практически ни в одном городе или ином населённом пункте не было качественно работающих очистных сооружений, химическая же очистка сточных вод не производилась совсем. Санитарное состояние почти 150 озёр Эстонии было критическим. В 1989 году уровень содержания фенолов в реке Пуртсе в 780 раз превышал допустимую норму. Во многих реках содержание сульфатов в воде превышало максимальные нормы в 20 раз, а аммиачного азота — в 120 раз. Сильное загрязнение наблюдалось в прибрежных морских водах, в частности, в прибрежных водах в районе Пярну Coli-индекс превышал допустимую норму в 5000 раз^[65][61][66].

Примерно 10 % запасов грунтовых вод были опасно загрязнены, а 30 % — существенно загрязнены. Основными источниками загрязнения были районы добычи и обработки сланцев в Вирумаа; крупные города, в том числе Таллин; военные объекты, в особенности — 5 крупных аэродромов и ракетные базы; крупные животноводческие фермы, где отсутствовали надлежащие хранилища для навоза и помёта^[65][66].

В Таллине количественные показатели по загрязняющим веществам в атмосферном воздухе превышали допустимые пределы концентрации: по диоксиду серы — до 7 раз, угарному газу — до 12, окиси азота — до 20 и пыли — до 12 раз^[63][64].

В последние годы советской власти в Эстонии насчитывалось 1565 военных объектов, которые размещались примерно в 800 местах и занимали около 1,9 % территории республики. Источниками загрязнения окружающей среды были военные аэродромы, ракетные базы, различные топливные хранилища, котельные и трубопроводы. Согласно оценке 1999 года, причинённый Эстонии советскими и российскими войсками экологический ущерб составил примерно 65 млрд. крон (без учёта вреда, нанесённого здоровью людей, который оценить невозможно). На этих территориях в поверхностные и грунтовые воды и в почву были слиты тысячи тонн авиационного и ракетного топлива. На благоустройство территорий, которые занимала советская армия, и очищение поверхностных и грунтовых вод требуются большие расходы — около 60 миллиардов крон по курсу 2005 года^{[67][66][68][6]}.

К 2005 году ГКРРПОC определила, что минимальный размер экономического ущерба от советской власти за период 1944—1991 годов составляет 100 миллиардов долларов. По данным Министерства окружающей среды Эстонии, вред, причинённый природной среде Эстонии вооружёнными силами СССР и его правопреемника — Российской Федерации, составил примерно 4 миллиарда долларов^[39][69].

В «Белой книге» ГКРРПОC пишет^[70][71]:

«Если бы ход истории был иным и Эстония могла бы развиваться в таких же политических и экономических условиях, как соседняя Финляндия, и если предположить, что в результате этого уровень сегодняшнего развития Эстонии был бы равен уровню Финляндии (если взять за основу валовой внутренний продукт на душу населения), то валовой внутренний продукт Эстонии составил бы в 2004 г. 38,6 млрд. евро. В действительности же в 2003 г. внутренний валовой продукт Эстонии составил всего четвертую часть от гипотетического, или 9,0 млрд евро. Такова самая общая оценка экономического ущерба, вызванного оккупацией и аннексией Эстонии, пусть в данном случае она и касается лишь одного года».

Присоединение Эстонии к СССР повлекло за собой несбалансированный вывоз ресурсов: в июне и июле 1940 года экспорт ещё формально независимой Эстонии в СССР превышал импорт из СССР на 96, 1 % (соответственно 5,7 и 2,9 млн крон), а в следующие четыре месяца, уже в составе СССР — на 39,5 % (соответственно 31,0 и 22,2 млн крон)^[72][73].

При отступлении в 1941 году Красная армия в городах и на селе уничтожила многие промышленные предприятия, транспортные средства, инвентарь, скот и жильё. ГКРРПОC утверждает, что огромное количество эстонских товаров отправлялось в Советский Союз без какой-либо реальной оплаты, и что Эстония была полностью изъята из нормального экономического, технического и культурного развития, свойственного свободному миру. Даже приблизительный расчёт суммы этого ущерба требует специальных обширных исследований^[74][75].

Оценки ущерба, причинённого сельскому хозяйству за первый год советской власти, приведены в изданном в 1943 году сборнике «Год страданий эстонского народа» (эст. «Eesti rahva kannatuste aasta»). Он оценивается в 200 млн рейхсмарок, причём в эту сумму не включён ущерб, нанесённый кооперативной деятельности. Вывоз племенного скота и лошадей, поджоги хуторов и уничтожение средств производства составляют прямой ущерб сельскому хозяйству. При этом ГКРРПОC считает, что имелся и косвенный ущерб от последствий советской земельной реформы, которая привела к нарушению севооборота, недостаточному удобрению полей из-за сокращения поголовья скота, и снижению производительности труда^[72][73].

Планы четвёртой пятилетки (1946—1950 гг.) предусматривали 3,5 млрд рублей государственных капиталовложений в экономику Эстонии — в 1,7—2,9 раза больше, чем было запланировано для более крупных по населению республик СССР: Латвии, Литвы, Молдавии, Армении, Киргизии, Таджикистана и Туркмении. В перерасчёте на душу населения, капиталовложения в народное хозяйство Эстонии превышали в 1945—1950 годах средние по СССР на 30 %, в 1951—1955 гг. — на 17 % (в ценах на 1 июля 1955 г.). ГКРРПОC утверждает:

«Само собой разумеется, что предпочтительное финансирование эстонской экономики было вызвано не какими-то альтруистическими соображениями, но конкретными политическими и экономическими целями. Эти капиталовложения явились прямым средством колонизации Эстонии»^[76][77].

ГКРРПОC считает, что советской властью Эстония была превращена в экономический и политический придаток Ленинграда, то есть в территорию, тяготеющую в хозяйственном отношении к этому крупному городу, поэтому (по сравнению с другими союзными республиками) она пользовалась особым вниманием центральных властей. Форсированное освоение месторождений эстонского сланца было необходимо для обеспечения населения Ленинграда сланцевым газом, а его промышленности и транспорта — производимым из сланца жидким топливом. Так, например, произведённый в Кохтла-Ярве сланцевый газ стал поступать по трубопроводу в Ленинград в 1948 году, а в Таллин — лишь в 1953 году; в 1961 году 62,5 % (333 млн. м³) произведённого в Эстонии сланцевого газа поступало в Ленинград. К концу 1954 года на базе эстонского сланца в Ленинграде было газифицировано свыше 227 тысяч квартир, где проживали 2,5 млн человек, тогда как в Таллине на 1 ноября 1955 года была газифицирована 6041 квартира, а сланцевым газом пользовались 28 тысяч человек, то есть почти в 100 раз меньше, чем в Ленинграде^[78][79] (численность населения Таллина в тот период была в 10 раз меньше, чем в Ленинграде^[80][81]).

По сравнению с другими видами топлива, сланцевый газ обходился жителям Ленинграда в 4-5 раз дешевле, таким образом экономия их средств за счёт газификации в период с 1948 по 1954 год составила более 400 млн рублей. Газификация Ленинграда почти позволила отказаться от привозимого издалека дорогого топлива. Таким образом, считает ГКРРПОC, выделенные Эстонии в 1940—1960-е годы капиталовложения оплачивались сланцем и продуктами его переработки, а самой республике они не приносили никакой пользы^[78][79].

Средством ассимиляции местного населения ГКРРПОC также считает социалистическую индустриализацию эстонской экономики и урбанизацию. В 1945—1950 годах число иммигрантов из других республик СССР составило 241 200 человек или 51,7 % прироста всего населения. В почти четвертьмиллионном приросте городского населения Эстонии доля иммигрантов составила не менее 90 %. За 1951—1989 годы в Эстонию из других республик СССР переехали на жительство 466 600 человек^[78][79].

В 1955 году посевные площади составляли всего 85,2 % от уровня 1940 года, поголовье крупного рогатого скота — 82,4 % (в том числе коров — 65,7  %), поголовье свиней — 86,7 %. Производство мяса сократилось за эти годы на 14,6 %, а производство молока — на 28,6 %. По мнению ГКРРПОC, всё это было вызвано не только войной, но и социалистическими преобразованиями в сельском хозяйстве^[82][83].

Политолог Рейн Таагепера в 1983 году высказал об индустриализации Эстонии такое мнение:

«Это была промышленность, основанная на российских инвестициях и российской рабочей силе, которой руководили русские согласно целям, поставленным русскими, где большая часть сырья ввозилась из России и большая часть продукции вывозилась обратно в Россию. И весь этот спектакль назывался ростом прибалтийской промышленности, поскольку власти Советского Союза решили провести это на территории Прибалтики^[84][85]».

На сельскохозяйственную продукцию были административно установлены чрезвычайно низкие закупочные цены, что, по мнению ГКРРПОC, подтверждается и такой цифрой: в начале 1950-х годов промышленность давала свыше 80 % общей валовой продукции народного хозяйства Эстонии^[82][85].

Изолированность от мировой экономики и защищённость производства от мировой конкуренции обусловили заниженные требования к качеству производимой продукции для внутреннего рынка СССР, технологической отсталости производства и падению конкурентоспособности эстонской продукции на внешнем рынке. По мнению ГКРРПОC, это подтверждается таким фактом: в 1980-х годах на внесоюзном рынке было реализовано всего 2-3 % промышленной продукции Эстонской ССР, из этого за свободно конвертируемую валюту — только 0,4-0,5 %. Во второй половине 1980-х годов валютный доход от экспорта произведённой в ЭССР продукции составил около 50-60 млн долларов — в пересчёте на душу населения примерно в 100 раз меньше, чем тот же показатель у Финляндии^[86][87].

ГКРРПОC называет сельское хозяйство Эстонии в 1980-х годах «внешне успешно развивающимся», подчёркивая при этом, что для покрытия потребностей внутреннего рынка Эстонии требовались привозные корма. ГКРРПОC пишет^[15][16]:

«Сельское хозяйство, развивавшееся в условиях абсолютной таможенной защищённости и ориентированное на огромный советский внутренний рынок, всё меньше походило на настоящее сельское хозяйство. Скорее это было полупромышленное превращение ввозимого фуражного зерна (в 1987 и 1988 гг. его ввоз достигал 1,3 млн тонн) в мясо и молоко, которые, в свою очередь, поставлялись в так называемые общесоюзные фонды».

По объёмам ввоза и вывоза продукции на душу населения ЭССР занимала одну из ведущих позиций среди союзных республик, в частности, в 1987 году эти показатели составили, соответственно, 2324 и 1883 рубля. В том же году был вывезен 41 % эстонской промышленной продукции, ввоз составил 45 % продукции, потреблённой в республике. Из всех союзных республик Эстония имела наиболее интенсивные экономические связи, но её экономика являлась по сути открытой лишь для внутреннего рынка СССР. После восстановления независимости Эстонии неконкурентоспособность её экономики на мировом рынке полностью подтвердилась^{[88][89][90][91]}.

ГКРРПОC пишет^[88][89]:

«Трудно (если вообще возможно) дать точную количественную оценку ущерба, нанесённого советскими методами хозяйствования, и ущерба, причинённого в результате экономической колонизации. Как экономика Советского Союза в целом, так и экономика Эстонской ССР была, по сути, экономикой сюрреалистической. Для неё с одной стороны, были характерны чрезвычайно высокие производственные показатели (и потенциально высокие места в мировом рейтинге), а с другой стороны — всеобщий и постоянно усугубляющийся дефицит ресурсов и потребительских товаров».

Производство на душу населения по данным статистики, 1988 год^[92][91]:

По мнению ГКРРПОC, дать адекватную сравнительную оценку валовому национальному продукту (ВНП) Эстонии или валовому внутреннему продукту (ВВП) и тем самым — действительному уровню развития эстонской советской экономики, почти невозможно. Это утверждение обосновывается такими цифрами: в 1989 году объём ВВП Эстонии на душу населения по официальному курсу на конец года составил примерно 6400 долларов, а по введённому к тому времени так называемому «туристическому» курсу — 640 долларов. В первом случае Эстония находилась в мировом рейтинге между 35 и 40 местом, во втором — между 110—120 местом. Даже западные эксперты допускали ошибки в расчётах ВНП Эстонии, в частности, в рапорте «PlanEcon Report», основанном на данных ЦРУ США, ВНП Эстонии на душу населения по паритету покупательной способности составлял в 1989 году 6240 долларов. Однако в действительности ВНП Эстонии на душу населения в конце 1980-х годов можно оценить в 2200—2300 долларов, что сопоставимо с показателями Венгрии: в 1988 и 1989 годах, соответственно, 2450 и 2560 долларов^[93][94].

ГКРРПОС пришла к выводу, что ущерб, причинённый народному хозяйству Эстонии за 1940—1990 годы, невозможно и неправомерно оценивать лишь по былой стоимости национализированного, коллективизированного, реквизированного, вывезенного или уничтоженного имущества, а также рассматривая внутрисоюзные денежно-товарные потоки в любой из валют. В 2005 году этот ущерб в первую очередь составили потери, проявившиеся в значительном отставании эстонской экономики хотя бы по сравнению со странами Северной ��вропы^[93][94].

Если бы развитие Эстонии шло в «финских» условиях, то, согласно одному из приведённых ГКРРПОС вариантов расчёта, в 1969—1987 годах гипотетически возможный объём ВНП Эстонии составил бы 210(±) миллиардов долларов, и, таким образом, недополученный ВНП — 153(±) миллиарда долларов (в эту цифру не входит ущерб от загрязнения окружающей среды, неэффективного использования природных ресурсов и ущерб, вызванный «искажённым представлением людей о ценностных приоритетах»)^[95][96].

В 2004 году ВВП Эстонии составил 9,0 миллиардов евро, но в «финских» условиях он бы достиг 38,6 миллиарда евро. ВВП Эстонии и Финляндии на душу населения в 2004 году составил соответственно 6705 и 28 443 евро^[97].

Если учесть, что, по оценкам Евростата, ВВП Эстонии на душу населения в 2004 году составил, с учётом паритета покупательной способности, 50,5 % от средней для 25 стран Европейского Союза величины, то, по мнению ГКРРПОС, общий ущерб Эстонии от недополученного дохода продолжает возрастать. По ВВП на душу населения Эстония в 2004 году отставала и от самых слабо развитых стран Евросоюза, таких как Португалия и Греция (соответственно, 73,4 % и 81,2 %), показатель же Финляндии в тот год превосходил средний уровень ЕС на 15 %^[95][97].

В годы немецкой оккупации истреблению подлежали прежде всего коммунисты и сочувствующие им лица, бойцы истребительных батальонов, евреи и цыгане. В 1941 году было арестовано не менее 18 893 человек, из них казнены 5634 человека, около 8500 человек были освобождены, остальных отправили в концентрационные лагеря. По данным на 2005 год, в течение трёх лет немецкой оккупации были казнены и погибли в лагерях 7798 граждан Эстонии, среди них — 929 евреев и 243 цыгана. Из тех, кто был отправлен в германские лагеря, могли погибнуть около 1000 человек^[21][22].

Невосполнимые человеческие потери в годы немецкой оккупации 1941—1944 годов составили около 32 000 человек (в эти потери включены также все, кто погиб в боях как в составе Красной, финской и немецкой армий, так и в подразделениях «Самообороны»)^[98][99].

Вследствие своей кратковременности немецкая оккупация не нанесла какого-либо заметного ущерба эстонской экологии^[68][100].

Приблизительная оценка изменения состава населения Эстонии в 1939—1945 годах по данным ГКРРПОC^[33][34]:

Отчёт Государственной комиссии по расследованию репрессивной политики оккупационных сил был представлен парламенту Эстонии председателем ГКРРПОС профессором Велло Сало^[эст.] 10 мая 2004 года. При этом Сало высказался о размере предполагаемой компенсации Эстонии со стороны России: по 75 тысяч долларов за каждого потерянного Эстонией человека (180 тысяч чел.) и 4 миллиарда долларов за нанесённый республике экологический ущерб; итого — 17,5 миллиарда долларов. Полагая, что Россия не сможет выплатить столь крупную сумму, профессор Сало предложил: «Пусть в наше пользование отдадут, например, Новосибирскую область, в которой в течение определённого количества лет мы могли бы делать лесозаготовки»^[101].

Изначально эстонские политики считали получение компенсаций от России делом вполне реальным. Однако пять месяцев спустя премьер-министр Эстонии Андрус Ансип сообщил, что в ближайшем будущем он не собирается выставлять счета России^[102]. То же самое он подтвердил и в 2008 году, подчеркнув, что Эстония ждёт от России прежде всего извинений^[103]. В 2015 году премьер-министр Эстонии Таави Рыйвас повторил слова Ансипа: «Правительство, которое я возглавляю, не будет требовать компенсации за оккупацию, это было бы бессмысленно»^[104].

Эстонская историография насчитывает десятки монографий и сотни научных статей, в которой наряду с немецкой оккупацией рассматривается т. н. тема «советской оккупации». Многие российские историки категорично выступают против терминов «советская оккупация» и «геноцид эстонского народа»^[105]. Старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Дмитрий Суржик считает, что использование в «Белой книге» термина «геноцид» по отношению к действиям советской власти в Эстонии совершенно неправомочно, так как репрессии советской власти затронули менее 10 % населения в каждой из прибалтийских республик^[106][107]. В «Белой книге» говорится, что плановое задание на депортацию из Эстонии в 1941 году составляло 14 471 человек^[108][109].

В своей книге «Миф о геноциде: Репрессии советских властей в Эстонии (1940—1953)» российский историк Александр Дюков утверждает, что приведённые в «Белой книге» данные о жертвах «советского оккупационного террора» с исторической точки зрения совершенно несостоятельны, внутренне противоречивы и не подтверждены архивными документами^[101]. В книге «Депортации в Эстонии / Как это было в действительности», вышедшей на эстонском языке (Deporteerimised Eestis / Kuidas see toimus tegelikult), Дюков также высказывает своё, по мнению российских исследователей — обоснованное^[110], предположение о приписках, которыми занимались органы Государственной безопасности, составляя свои отчёты о численности депортированных^[111].

• Justiitsministeerium, Okupatsioonide Repressiivpoliitika Uurimise Riikliku Komisjon. Valge raamat. Eesti rahva kaotustest okupatsioonide läbi 1940—1991 / Toimetajad Ülo Ennuste, Erast Parmasto, Enn Tarvel, Peep Varju. — Tallinn: Eesti Entsüklopeediakirjastus, 2005. — 155 с. — ISBN 9985-70-194-1. (эст.)
• Министерство юстиции ЭР, Государственная комиссия по расследованию репрессивной политики оккупационных сил. Белая книга. О потерях, причинённых народу Эстонии оккупациями 1940—1991 / Перевод с эстонского: Андрей Бабаджан, Татьяна Верхоустинская, Эйнар Вяря. — Таллин: Министерство юстиции Эстонской Республики, 2005. — 173 с. — ISBN 9985-57-758-2.
• Зубкова Е. Ю. Прибалтика и Кремль. 1940—1953. — Москва: РОССПЭН, 2008. — 351 с. — ISBN 978-5-8243-0909-6.
• Советская модель экономики: союзный центр и Республики Прибалтики, апрель 1965 г. — 1975 г. / Составитель Е. Зубкова. — Москва: Международный фонд «Демократия», 2015. —1008 с. — ISBN 978-5-89511-039-3.

• А. И. Колпакиди, А. П. Мякшев, И. В. Никифоров, В. В. Симиндей, А. Ю. Шадрин. Прибалтика и Средняя Азия в составе Российской империи и СССР: мифы школьных учебников и реальность социально-экономических подсчетов. — Проект «Организация системных информационных обменов по неконфликтной трактовке совместной истории в молодёжной среде России и стран постсоветского пространства». — Москва, 2009 год.