Шумский, Сергей Васильевич

Сергей Шумский происходил из московской мещанской семьи. Окончил Московское театральное училище, куда поступил ещё подростком и где был любимым учеником М. С. Щепкина, с семьей которого он тесно подружился и в доме которого познакомился с выдающимися деятелями культуры своего времени — артистами, писателями, драматургами, литературными критиками, художниками.^[2]

Обратил на себя внимание в 1830 году исполнением в учебном спектакле роли актёра Якова Шумского в постановке оперы-водевиля Хмельницкого и В. Н. Всеволжского «Актеры между собою, или Первый дебют актрисы Троепольской». Юному артисту было тогда всего лишь 10 лет. Директор Московской конторы императорских театров Ф. Ф. Кокошкин оставил за ним эту фамилию.^[3]

Будучи еще студентом училица, впервые вышел на сцену Малого театра с исполнением неглавных ролей, в том числе роли Добчинского «Ревизоре» Гоголя (1836, первая постановка в Москве), и эта работа получила одобрение Виссариона Белинского:

«Г-н Шумский, играющий Добчинского, превосходен….Вид какого-то добродушного идиота, провинциальность природы, какие он умеет принимать на себя, все это выше похвал»^[4].

В 1841 году после окончания училища, был принят в труппу Малого театра.

До 1847 выступал преимущественно в водевилях, исполняя роли: Дюкро, Мотылькова («Два купца и два отца», «Барская спесь и Анютины глазки» — водевили Д. Ленского), Огрызкова («Путаница» Фёдорова). Исполнял также роли молодого Глова («Игроки» Гоголя) и г-на N («Горе от ума» Грибоедова) — всего только за это время им сыграно на сцене Малого театра более шестидесяти ролей.

В 1847, получив отпуск для практики в провинции, по настоянию своего педагога Щепкина, поступил в Одесский театр на исполнение ведущих ролей. Практика в малозначимом провинциальном театре принесла свои плоды. В 1850 году, вернувшись в Малый театр, где проработал до конца жизни, пополнил свой репертуар сложными образами: Кочкарёв («Женитьба», 1850), Загорецкий («Горе от ума», 1850), Хлестаков («Ревизор», 1851). Первый исполнитель на Московской сцене: граф Любин («Провинциалка» Тургенева, 1851, первая постановка в Москве), Кречинский («Свадьба Кречинского», 1855, первая постановка в Москве). Другие роли: в пьесах Островского: Вихорев («Не в свои сани не садись», 1853) Жадов («Доходное место», 1863), Оброшенов («Шутники», 1864), Крутицкий («На всякого мудреца довольно простоты» 1868), Добротворский («Бедная невеста», 1853), Счастливцев («Лес», 1871); Маргаритов («Поздняя любовь», 1873), Грознов («Правда хорошо, а счастье лучше», 1876); в пьесах Мольера: Скапен («Проделки Скапена», 1866), Сганарель («Школа мужей», 1866), Арнольф («Школа женщин», 1869); а также Шприх («Маскарад», 1862), Тропачёв («Нахлебник» Тургенева, 1862), Пустозёров («Мишура» А. Потехина, 1862), Чеглов-Соковнин («Горькая судьбина» Писемского, 1863), Чацкий («Горе от ума» Грибоедова, 1864); Иоанн Грозный («Смерть Иоанна Грозного» А. К. Толстого, 1868); Телятев и Черёмухин («Воробушки», 1867, и «Тетеревам не летать по деревам», 1872, Тарновского, переделки комедий Лабиша), Фигаро («Севильский цирюльник», 1856, и «Женитьба Фигаро», 1868, Бомарше), мистер Форд («Виндзорские проказницы», 1866), Франц Моор («Разбойники» Шиллера, 1868), Плюшкин («Мёртвые души», 1877), роли в пьесах Королева, Кугушева, Лопе де Вега и множество др. За 40 лет сценической деятельности Шумский создал более 500 ролей.

Он считался одним из лучших русских артистов, к нему переходили роли Сосницкого, Мартынова, Самойлова, которые он исполнял в гастрольных поездках. Продолжая щепкинские традиции, Сергей Васильевич Шумский олицетворял собой начало следующего этапа в театральном искусстве — развитие глубоких психологически обусловленных образов. В каждой роли он искал и находил что-то оригинальное, отличающее личность: он раскрывал что-либо существенно новое в характере персонажа, не замеченное его великими предшественниками или иначе ими понятое.

• Так, его Кочкарёв в отличие от интригана, каким играл эту роль Щепкин, раскрывал «ветреную, взбалмошную голову, скорого на все руки, совершенную противоположность с тихим, мнительным и до крайности нерешительным Подколесиным». В Хлестакове, которого перед ним блестяще играл С. Васильев, он давал «молодость, мальчишество»: «легкомысленно, беспечно, как капризный ребенок, вёл он сцену с Осипом и трактирным слугой», «он врал — в III действии — как врут разболтавшиеся мальчики». В Чацком, в отличие от Самарина, он выдвигал «сознание своего достоинства, умственный аристократизм», подчеркивал «зрелость ума и способность обдуманного суждения»^[5].
• «По словам авторитетного театрала, „нельзя себе представить ничего уморительнее и оригинальнее созданного Ш. типа старого пройдохи, гоняющегося за приданым“ в комедии „Невесте сорок лет, приданого — сто тысяч“. <…> Игра Ш. была ровная, тонкая, умная, с блестящей отделкой художественных деталей; во всех ролях выливалась его художественная натура».^[3]
• «Природа, лишив его всех необходимых для актера внешних качеств и словно сознавая свою вину, удесятерила силу самых выразительных глаз и наградила таковыми Шумского. Глаза заменяли Шумскому все: красоту лица и фигуры, силу и приятность голоса и даже ясность произношения. При появлении Шумского на сцене зритель помимо воли подпадал под власть его магнетических глаз и прощал и даже забывал о всех его недостатках»,— вспоминал А. П. Ленский^[4].
• А. Ф. Кони вспоминал: «И как сознательно-наглядно для мало-мальски чуткого молодого сердца страдал незабвенный Жадов — Шумский!» Глубочайшая драма «маленького», унижаемого всеми человека, над которым так грубо, безжалостно подшутили жестокие в своей сытости люди, раскрывалась актером в роли старика Оброшенова. Одним из самых замечательных созданий Шумского стала роль Аркашки Счастливцева в комедии «Лес»^[4].
• «Шумский, когда овладевает ролью, более чем кто-либо носитель её идеи», — отмечал П. Д. Боборыкин^[6].
• «Игра Ш. отличалась высоким мастерством, артистизмом, благородством, тонким вкусом, была проста, естественна, согрета искренним чувством. Актёр рационалистич. склада, Ш. с особым вниманием анализировал и психологически обосновывал роль, добивался не только глубокого воплощения общего замысла автора, но также точности, тонкости отдельных штрихов, деталей. Чёткостью внешнего и внутр. рисунка отличались и эпизодич. роли артиста. Владея иск-вом грима, Ш. никогда не злоупотреблял им и достигал перевоплощения прежде всего внутр. преображением, блестяще использовал выразительность своей мимики, успешно преодолевал присущие ему недостатки (неясность дикции, глухой голос). Актёр „без амплуа“, Ш. сыграл много разнообразных ролей в пьесах Островского, а также в произв. др. рус. и западноевроп. драматургов-классиков».^[2]

В конце 60-х гг. перешел на педагогическую работу, преподавал сценическое мастерство в Московской консерватории и поставил там в 1869 г. оперу «Жизнь за царя» Глинки.

Умер в 1878 году. Похоронен на Ваганьковском кладбище (23 уч.)^[7].

• Быков П. В. Шумский, Сергей Васильевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1904. — Т. XL (79) : Шуйское — Электровозбудимость. — С. 19–20.

• Портрет Сергея Васильевича Шумкого.
• Биография С. В. Шумского на сайте Малого театра.